Яра, Вишену, обнажил меч и собрался первым войти в пещеру, но его задержал
Тарус, сжимающий в опущенной руке факел.
след в след ступал Боромир. Вишена подтолкнул Яра, чтобы не шел последним,
тоже обнажил меч, и ушел вглубь.
зеленые точки волшебных изумрудов.
камня никто не видел, только глину, здесь же они попали в настоящее
гранитное царство.
приметил несколько факелов и немедля зажег их; сразу стало светлее.
потолка массивная гранитная плита, отполированная до блеска; на ней стоял
небольшой плоский ларчик, вырезанный из крупного синеватого самоцвета.
Маленький и неприметный, он терялся на гладкой и обширной поверхности
плиты.
человеческих скелета и один чужой, жуткий, незнакомый. Что это было за
существо, не смог определить даже всезнайка-Тарус.
теперь еще ярче, чем у входа.
шиворот.
но, послушные прикосновению магического перстня, тут же распались. Тарус
аккуратно, словно боялся обжечься, взял один кинжал и склонился над
ларцом. Рубин на гарде тотчас вспыхнул и, вторя ему, усилили свечение
изумруды на мечах. Чародей отшатнулся и попятился. Что-то ему мешало. Он
потряс головой, вытянув вперед руку без кинжала.
по кинжалу. Да потише, без спешки!
изловчился, один из кинжалов скользнул, куда полагалось, войдя по самую
гарду и рубин чуть заметно ожил. В глубине его заструилось что-то похожее
на слабый свет. Цепь на этом же углу плиты, глухо звякнув, разорвалась
посредине, но плита даже не шелохнулась. Второй кинжал занял свое место и
свечение рубинов стало более ярким. С тем же звуком лопнула вторая цепь.
Падая, она задела один из человеческих скелетов и он распался в мельчайшую
сероватую пыль.
летний закат накануне ветреного дня. Все цепи лопнули, обрывки свешивались
с неподвижной плиты и касались пола. Лишь один не доставал до пыльной
поверхности, не хватало нескольких звеньев. Казалось, плита стоит теперь
на диковинных ножках. Остатки цепей на своде пещеры слабо покачивались и
жалобно поскрипывали.
догадался. Настороженно, с опаской, он коснулся перстнем ларца и отдернул
руку.
синеватым маревом засветился ларец. Сначала свечение разгоралось, потом
стало тускнеть и вдруг, слабо блеснув, в свете факелов, ларец растаял,
обратился в ничто. В центре плиты на черном бархатном ложе покоились три
рубиновых кинжала. Лежали они треугольником, лезвие к рукоятке, и были
ослепительно чистыми, словно из начищенного серебра. А потом сверху на них
с тихим мелодичным звоном упали четыре потемневших от земных скитаний
кинжала-ключа, все рубины вспыхнули вновь, но горели недолго, ровно
столько, чтобы люди успели заслонить глаза рукой и отступить.
тускло отблескивая в дымном пламени факелов. Он был точной копией мечей
Вишены и Боромира, с одной лишь разницей: вместо двух изумрудов гарду его
украшал огромный рубин.
Ладонь ощутила приятную тяжесть меча.
и едва не вскрикнул: скелет был опоясан сгнившим кожаным ремнем с длинными
ножнами. Яр вопросительно уставился на Таруса, по-прежнему вцепившись в
меч.
череп, похожий на собачий, только гораздо крупнее, щерился ему прямо в
лицо, словно мертвец не хотел отдавать свою вещь. Но Яр пересилил себя и
храбро взял ножны свободной рукой. Истлевший пояс не выдержал и расползся;
скелет осел мелкой пылью и лишь череп продолжал зло скалиться на людей.
повторять не пришлось, тот охотно отступил в ход, слишком уж здесь было
неуютно.
центре плита с грохотом обрушилась на каменный пол, подняв облачко пыли и
обратив в труху оставшиеся три скелета, но чародей даже не обернулся.
Спутники ждали у входа, радостно зашумев, когда все четверо, целые и
невредимые, выбрались из узкой расщелины. А в следующее мгновение все
взгляды надолго скрестились на сверкающем мече.
ослепительные лучи Ярилы-солнца.
неведомый, но несомненно могучий меч? Этого он не знал.
последний взгляд на зияющий чернотой ход в пещеру и вдруг пораженно замер.
вытянул руки перед собой; знакомого меча в его руках больше не было.
камень и тихо, сквозь зубы, процедил:
это может значить.
седой старик и ветер точно так же, как и вчера, шевелил его длинную
белесую бороду.
прозрачной небесной голубизны.
словно хотело выпить всю, до последней капли, влагу из их изнуренных тел.
Сухая каменистая почва стелилась под ноги и каждый шаг поднимал в
раскаленный воздух небольшое облачко пыли.
лишенные растительности проплешины. Постепенно их становилось все больше,
и, вот, они уже весь день шагают по жаркой непонятной пустыне, а солнце и
не думает садиться: висит себе в зените и печет, и печет, и печет... Так,
что пот заливает глаза и даже мысли цепенеют и размягчаются. И что плохо,
они давно не встречали воды. Последний раз пили из ручейка в лесу, когда
Боромир устраивал отряду привал.
Тарус стал мрачнее тучи, насупился, втянул голову в плечи, уныло плетется
рядом с Боромиром. Видать, плохи дела...
вышагивал Славута-дрегович. Куртку он давно снял, мускулистое лоснящееся
тело влажно поблескивало. Вишена знал, что выглядит так же. Отряд страдал
от жары и все сбросили лишнюю одежду.
чувство недоумения и подвоха, когда нечисть водила его в Черном. Идешь, не
останавливаясь, целый день, а получается, что топчешься на месте, кружишь
Лукьяненко Сергей
Березин Федор
Рыбаков Вячеслав
Херберт Фрэнк
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия