руке Рюкзака. Тихо пискнуло кольцо и явилась соблазнительная пена.
очередную банку из холодильника.
перекрестным серверным эхом - без толку. Народ посерьезнее, в том числе и
Лощинин, до сих пор не страдал; вляпавшись же сразу вызвонили меня.
глазах веселея.
успокоился и снова начал шастать по сетям, потому что сейчас он,
безусловно, затаился и валяется на самом дне, отгородившись непроницаемым
сигналом занятости.
оттягивайтесь, семнадцать дней на перегоне - это не два байта переслать!
Завтра свяжемся с Лощининым. Он обещал подкинуть какую-то заезжую команду
в дубль.
платил щедро. - Но молодежь оборзела. Пора показать ей, что такое
настоящий затык.
любителя чая и четырехмерного тетриса. Его "Я" всегда было в блаженном
равновесии, потому что на одной чаше весов покоились безграничные знания
хакера старой школы, а на второй - безграничная и необоримая лень.
стая. А где добрая стая - там и добрая охота. А где добрая охота (сама по
себе вещь заманчивая и щекочущая нервы) - там и пир вскорости.
утопая в холодном свете прожекторов. Выглядели эти башни совершенно
чужеродными, и то, что высота их не расплющила, представлялось странным.
Люди, которые осмеливались подняться выше первого этажа всегда казались
ему идиотами. Впрочем, теперь это чувство притупилось. Иногда он и сам
переходил улицы по подвесным эстакадам, в двух шагах от проносящихся
каров, а дасфальт оставался далеко-далеко внизу, метрах в четырех-пяти. Но
представить себе безумцев, ежедневно возносящихся в лифте на восьмой этаж,
было трудно. Даром, что лифты с компенсаторами.
провалы ущелий, где брошенный вниз камень исчезает прежде, чем успеваешь
это сообразить и взрывается на дне, словно маленькая водородная бомба?
Восьмиэтажки - те же горы, только рукотворные. Впрочем, строителям сити
нужно отдать должное: возвести эдакие громадины, конечно, было непросто.
Да и поддерживать их в вечном антиполе - разве сахар?
Аурел зашагал прочь от центра. Рассеянный свет лился сверху, рождаясь
прямо над улицами. Бесшумно проносились кары, исчезая в ночи.
- Аурел долго сживался со звуками и запахами нового жилища, всегда,
сколько себя помнил. Переезды с места на место случались регулярно, как
рассветы, сидеть на одном не получалось. А вещей у него было всего-то:
мотоцикл, портативная борда, портативный диал да старая кожаная сумка, где
болтались, словно горошины в матрешке, несколько коробок с дисками и
зубная щетка. Заношенную одежду он просто выбрасывал, купив предварительно
новую, как правило - что-нибудь джинсовое от Говарда Шепарда. С обувью
поступал так же, только здесь у него определенной привязанности к
производителю не было. Покинув горы Аурел старался больше не влезать в
зимние широты, держась вблизи экватора, благо места от побережья до
побережья хватало. Наверное, он пустился бы в пробег по островной цепи,
если бы его мотоцикл умел скользить по волнам. А так...
вспышка прорванной защиты. От побережья до побережья! Черт возьми! Сити
стоит на западном краю материка, зона высадки - на восточном. Два самых
больших города в мире, и между ними - миллион километров равнины. Редкие
городки, разбросанные по экватору. И перегон - неведомо кем укатанная до
полироидной гладкости земля, трасса, о какой можно только мечтать. Аурел
ни разу не пересекал материк. Почему бы не сделать это впервые?
ближайшую голограммную зыбь - рекламу небольшого бара. Бар звался
"Потерянный кластер". Вероятно, его основали давным-давно, еще когда
компьютеры были большими, потому что столики до сих пор были расписаны под
древние трехдюймовые магнитные дискеты, которые вмещали - смешно подумать
- аж полтора мегабайта! Интересно, кому были нужны файлы в полтора
мегабайта? Что в такой спейс вообще можно впихнуть?
"давить поганые форточки", "рулез" и "суксь" доносились из каждого угла.
Аурел окинул взглядом зал, но взгляд вяз в табачном дыме. Длинная стойка,
около которой грибами торчали высокие вертящиеся табуреты, показалась ему
заманчивой. Он пересек прокуренный спейс бара, огибая столики-дискеты и
стараясь никого не задеть. Взгромоздился на гриб-табурет и встретился с
водянистыми глазками бармена.
скорее всего, собирались обитатели какой-нибудь местной локалки, знавшие
друг друга давно и прочно, и, без сомнений, успевшие обрасти пропастью
законов и правил, непонятных чужаку. К чужакам и относились неприязненно,
это Аурел безошибочно прочел в бесцветных глазах бармена. Вероятно, Аурел
был здесь единственным чужаком.
указательным пальцами карточку, где на равнодушный пластик были напылены
все сведения о его счете. Счет не был честным, но подкопаться под него
никто не сумел бы, потому что Аурел в сети чувствовал себя хозяином.
но брать его не спешил. Аурел вопросительно поднял брови.
вязать очередного хакера-недоноска, подпатчившего свой счет, - пояснил
тучный бородач-сосед с ближнего табурета. Перед ним стоял похожий на
тюльпан бокал с густо-красной, почти черной жидкостью. Похоже, с вином.
Глаза бородача смотрели несколько в разные стороны, но не от вина, скорее,
а от природы.
двадцаток. Во взглядах бородача и бармена тотчас вспыхнуло уважение.
кто только не ходит. Шваль всякая. Извини, к тебе это не относится, теперь
я вижу, что ты прямой клиент. Сиди сколько хочешь, - бармен убрал деньги в
прозрачный кассовый аппарат; бумажки скользнули в паз банкотеста,
проползли по нескольким сдвоенным валикам и присоединились к другим
купюрам-двадцаткам. - Какого тебе пива? Светлого, темного, сладкого,
горького? А?
тебя - точно есть.
разочаруй...
бокал с чудовищной гнутой ручкой. Впрочем, ручка была очень удобной. Одну
из бутылок Митрич сноровисто откупорил при помощи вросшего в палец
желтоватого кольца и опрокинул в бокал. Поднялась соблазнительная пена.
Отхлебнув пива, Аурел поудобнее уселся и вяло оглядел зал. Бармен все не
унимался.
бокал. Вот этот самый. И голограммку пришлепну, хочешь, сниму прямо
сейчас?
Наверное, это даже забавно: украсить личный бокал своей физиономией. Но
Аурел уже чувствовал зуд в ладонях: дорога звала.
он бармену. - Так что пока не стоит.
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Березин Федор
Шилова Юлия
Трубников Александр