Владимир ВАСИЛЬЕВ

ХИРУРГИ

Что может быть обиднее? Судите сами: 31 декабря, время - 23.45, вас
ждут у новогоднего стола, правда на другом конце города, куда на тачке
пилить не менее получаса, а все машины, редкие, как оазисы в Сахаре (не
психи же они - праздник!), проскакивают мимо, обдав морозным ветром и
выхлопом.

На город валились рыхлые хлопья белого до умопомрачения снега. Окна
унылых девятиэтажек освещались бликами елочной иллюминации или просто
тривиальными лампочками малопочитаемого ныне Ильича. Отовсюду доносились
обрывки музыки, смех и, казалось, даже звон бокалов.

Мимо на бешеной скорости промчался приземистый "жигуленок". Отчаянно
махавшую рукой Ольшу водитель проигнорировал. Можно было обругать его, но
смысл?

Ольша зло подышала на ладонь, замерзшую, несмотря на двойную варежку,
Риткин подарок. Все, пропал праздник...

В тот же миг с проспекта, разгоняя мутную полутьму новогодней ночи,
вывернула еще одна машина. Ольша без особой надежды воздела руку.

Гляди-ка, притормозил!

Ольша рванулась к машине. Странная тачка, вместо фар - сплошная
светящаяся полоса над бампером. Иномарка, наверное. Ольша пригляделась.

Точно, иномарка. Отдаленно смахивает на сорок первый "москвич", но не
более, чем этот же "москвич" на пристойный автомобиль.

Дверь уползла вверх, на крышу, но Ольше уже некогда было удивляться.
Мало ли чего напридумают проклятые буржуи!

- Шеф, на Намыв, полста, если за полчаса докатишь!

За рулем сидел невыразительный парень в зеркальных очках. Это
зимой-то!

"Сейчас он заявит, что ему в Соляные!" - решила Ольша. Но парень
качнул головой: "Залезай, мол!" Ольша, взглянув на часики, (23.45) уселась
рядом. Шофер тронул что-то справа от руля и дверь тихо встала на место.
Приборов и циферблатов в машине было больше, чем привык бывший советский
человек.

Автомобиль мягко скользнул вперед.

- Пристегнись, - негромко попросил парень.

Ольша насмешливо уставилась на него. Зеркальные очки раздражали.

- Что, автоинспекции боишься? Они уже пьяные давно...

- Пристегнись, - не меняя тона повторил парень.

Ольша решила не спорить - еще упрется и высадит. Ремень безопасности
сухо щелкнул, сам собой выбрал слабину, принайтовав ее к креслу, удобному,
как и все заграничное.

А парень вдруг развернулся и, утопив акселератор, погнал машину
совсем в другую сторону.

- Э! Нам не туда! - сказала Ольша. Стало страшно. "Вляпалась!" -
решила она.

Парень, не глядя на нее, ответил:

- Помалкивай.

Ольшу вдавило в кресло. Машина почему-то задрала капот, потом
завалилась набок, скользнула меж троллейбусных проводов и взмыла, словно
самолет. Земные огни провалились вниз.

Ольша вцепилась в дверную ручку. Мысли расползлись и попрятались. Так
ведь не бывает!

Плавно развернувшись, парень повел машину (или что там?) прямо на
Намыв, над рекой. Ольша затравленно глянула назад - за стеклом плясало
неистовое малиновое пламя. И было очень тихо, ни гудения, ни рокота,
словно двигатель вообще не работал.

"Ракета? - подумала она, чувствуя себя полной идиоткой. - Бред ведь
собачий!!"

Справа и внизу угадывались очертания порта. Город сверху напоминал
рой разноцветных светляков. Плясавшие за стеклами снежинки придавали
ощущение сказки.

На Намыв (точнее - над Намыв) они ворвались спустя семь минут.

- Какой дом? - спросил парень вполне буднично, что-то переключая на
панели управления.

Неким непостижимым образом Ольше удалось объяснить. Парень кивнул,
взявшись за руль обеими руками - до сих пор он руля вообще минуты две не
трогал.

- Седьмой этаж, - добавила Ольша неизвестно зачем. Наверное,
вспомнила старый новогодний фильм.

- Подать к балкону? - ехидно осведомился шофер (или пилот?).

Пришлось указать и балкон. Чудо-машина зависла вровень с перилами.
Снова сама-собой отворилась дверца.

Ольша медлила.

- Слушай, - сказала она, - ты, часом, не Новый Год?

В голове имела место совершеннейшая каша.

- Нет, - ответил парень серьезно. - Вытряхивайся. Денег не надо.

Кое-как Ольша перебралась на балкон, уже там сообразив, что забыла
отстегнуться. Но удивляться не осталось сил. Тряхнув головой, в последний
раз заглянула в машину.

- Я тебя еще увижу? - спросила зачем-то.

Парень долго, секунд пять, глядел на нее, потом вдруг снял очки.

- Возможно.

Лицо его Ольша запомнила накрепко.

Дверь плавно встала на место, чудо-машина, слегка накренившись,
отвалила от балкона и рванулась ввысь, задирая капот к звездам. Казалось,
она так и уйдет, затеряется среди мерцающих небесных огней и пропадет из
вида. Колеса у нее были почему-то горизонтально, под днищем.

"Бек ту зе фьюче..." - пробормотала Ольша. Приди после такого в себя!

Сверху сыпал и сыпал пушистый новогодний снег. На балконе было
холодно и неуютно; Ольша легонько постучала в заиндевевшее стекло. Дверь
отворилась.

Компания за столом дружно отвесила челюсти.

- Ольша? - не своим голосом спросил Юра-Панкрат. - Ты откуда?

- С неба, - вздохнула Ольша и вошла одновременно с первым ударом
курантов. - Это ничего, что я не в дверь?

Невзирая на общее замешательство, шампанское все же откупорили и
Ольша, как была, в пальто и варежках, опустошила бокал.

- С Новым Годом!

Июнь поливал морское побережье плотным изнуряющим зноем. Песок
накалился до того, что обжигал босые ноги. Нескончаемый коблевский пляж
кишел загорелыми телами, надувной резиной, цветастой материей над ажурными
металлическими грибками. Все, кто еще не одурел от солнца, плавились у
прибоя или мокли в горько-соленом месиве среди посиневших от долгого
купания детишек и сизых от рождения медуз. Большинство пряталось в тень.
Над морем плясали призраки: до того прогрелся воздух.

Ольша томно потянулась и ойкнула, ненароком коснувшись песка. Глеб с
Юрой-Панкратом как по команде подняли головы.

- Граждане! - сказала Ольша. - Я кипю, шипю и пузырюсь.

Фраза была ритуальной. Перед купанием ее обязательно кто-нибудь
произносил.

Море не принесло желанного облегчения. Возникла весьма здравая идея
сходить за пивом. Тут же и выступили.

За первой шеренгой пансионатов, старых, еще старорежимных, тянулась
асфальтовая лента дороги, рассекая надвое узкую полоску сосновой посадки.
По дороге сновали курортники и редкие автомобили. Навстречу попалось
несколько счастливых компаний, бережно несущих полные бутыли (канистры,
фляги, графины...) Значит, пиво наличествовало. У первой же компании
выяснили где именно - у "Ракеты". В принципе, баночное пиво постоянно
водилось в любой кафешке, но большинство отдыхающих предпочитало бочковое,
потому как изрядно дешевле.

На Ольшу и Ритку все пялились - мужики голодно, женщины - с завистью.
Девчонки давно привыкли. Нельзя сказать, что Глеб с Юриком особо
радовались этому, однако вид оба сохраняли гордый и снисходительный. Кому
на станет приятно, когда рядом шагает симпатичная девчонка с лицом и
фигурой голливудской кинозвезды, загорелая до бронзы, а ты еще вдобавок
точно знаешь, что она не полная дура, как большинство красавиц, но и не
дремучая интеллектуалка, скучная и занудливая? Пока ребята, пристроившись
в очередь, ожидали живительной пенной влаги, Ольша с Риткой сунулись в
кафе-стекляшку здесь же, у "Ракеты". Посетителей было немного, всего с
десяток. Последнее время подобных стекляшек развелось по всему побережью
без счета, не то что пять лет назад. Несмотря на внушительное количество
курортников очереди у стоек кафе и баров как-то сами собой рассосались. Да
и цены многих устрашали: мороженое - пятерка, стакан "массандры" -
двадцатник, а банка паршивого баварского пива - сорок гривн!

Ольша скользнула глазами по уставленным разноцветными и
разнокалиберными бутылочками полкам. Кола, оранж, лайм, "Траминер",
"Гратиешты", красная "Варна", мускат "Ливадия", "Южное игристое"... еще
сухенькое что-то, кажется феодосийский "Сильванер". Четыре сорта пива плюс
николаевское бутылочное. Ритка рылась в сумочке-ксивнике, носимой на
поясе.

И тут что-то заставило Ольшу обернуться, странный зуд между
лопатками, словно в спину ей уперся тяжелый внимательный взгляд. Открытая