перекрестья, двойные и тройные линии, словно испуганная птица пробежала по
зимней степи.
перепончатые крылья, медленно накатывает тепло; мягкое тепло без горького
дыма, выедающего глаза, без искряных россыпей, больно обжигающих кожу.
Пахнет травами, словно вокруг - степь, а не кусачий урусский мороз. И нет
в шатре старика ни войлочных кошм, ни седел, на которые так удобно
положить голову, засыпая. Раскладная кровать, обтянутая шелком, сложена из
бамбуковых прутьев, низенький столик стоит в изголовье, поддерживая
светильник зеленого камня, пока еще не зажженный. А сбоку - окованный
медью ларь; из него доставал человек-алмыс овощи, испускающие легкий
душистый парок.
сотник покачал головой, отказываясь от овечьей пищи, хлопнул в ладоши и
приказал: дать мяса!
дополняя нарисованное прерывистыми линиями; он и не глядит на подставку:
пальцы трудятся сами по себе, не нуждаясь в надзоре. И это удивительно,
это волшебное самых странных чар; ведь чудесные штрихи высохнут, и оживут,
и заговорят, и будут жить отныне и всегда, подсказывая и напоминая;
мудрость их будет несравнима с мудростью человека, ибо человек смертей, а
знаки эти древнее самих звезд. Это - неподдельное волшебство, и старец
кажется Ульджаю настоящим алмысом, куда более могучим, чем тот, полуголый,
размахивающий сейчас мечами у входа в шатер на потеху столпившимся
черигам.
Ульджай склоняет голову, отдавая должное мудрости и даже не смея пытаться
угадать: о чем думает старец?
коллеге Бань Гу и порицает усопшего, ибо, добровольно прервав нить своей
бесценной жизни, коллега лишил Поднебесную лучшего из каллиграфов, одного
из немногих в совершенстве владевших искусством письма чжуань [древнее
иероглифическое письмо, особо сложное]; эти иероглифы, что на бумаге,
покажутся пристойными лишь новичку, и двадцати лет не продержавшему в
руках кисть. Они гадки, они уродливы - и нет уже дорогого коллеги Бань Гу,
чтобы переписать изящным летучим почерком немудреные мыслишки ученика
учеников в воинском деле, недостойного последователя великого Сунь Цзы
[Сунь Цзы (VI-V вв. до н.э.) - великий военный теоретик Китая], чье
смешное имя - Мао Линь.
пережить ее..."; Вы сказали так и, уединившись, накинули шелковый шнур на
шею, а в предсмертном письме Вашем написано: "...считая Вас другом, не
предполагал в сердце друга склонности к измене..."; Вы думали уязвить
ничтожного Мао, но были не правы, ибо северный варвар, преступивший
пределы Поднебесной, ненадолго сохранит верность диким законам степей.
Пришедшие растворятся, приняв традицию и обычай, а власть останется
властью, и потому должно служить власти, пусть даже отвратительно потной,
тем самым приближая приобщение ее к вершинам разума; а растрепанные духи
Севера быстро поймут красоту и пользу прически, поселившись в лаковых
покоях Чжуннанхая... [Чжуннанхай - императорский дворец в Пекине]
старец. - Обнаружены ли в округе селения?
Ульджай.
глупый неумеха?
промедлений, они властнее глаз Бурундая. Почти двадцать десятков были
взяты с налета; некоторых Урусов убили сразу, в назидание остальным, еще
нескольких позже, в подтверждение строгости. Многих ли с(r)ел мороз?
снега по первому слову почтенного старца...
будет лучше. Но старик разгадывает нехитрую уловку; он щурится, и в улыбке
его - одобренье.
довольствуясь немногим, обретешь желанное, стремясь к излишнему, утратишь
полученное...
чистый, как невеста в день смотрин. Кисть припадает к тушечнице и пьет,
готовясь продолжить благородный труд.
мысли. Цзиньши сожалеет о себе, лишенном семьи; город горел, и косматые
всадники метались по улицам, и порядок войны предполагал, что девицы Мао,
и внучка, и почтенная госпожа супруга станут добычей; так и случилось, и
это было невыносимо больно, но и справедливо, ибо война послана в пять
стран света могучим Тяньпыном [Тяньпын - древнекитайский бог войны, горя и
смерти], и не смертным отменить ее; затем и надлежит упорно трудиться,
чтобы грабитель прекратил разбой и ощутил себя властью, взимающей
налоги... А для этого ему нужно показать, что такое настоящая власть.
непорочность бумаги.
мгновенно, словно пройдя сквозь полог, в шатре возник клешнерукий.
осуждения. Накажи себя...
лицо бритоголового.
пушистого ковра - и сгинул.
могилу ученики, не воскурят благовония, почтительно радуя наставника
успехами в продолжении его дел. Где птенцы моего гнезда? Их нет.
Чжу-Семирукий остался навеки в дымных развалинах Учана; Вэй и Хуа легли на
плаху, купив жизнью своей жизнь варварского наместника; безвестно сгинул с
отрядом во тьме вылазки Тигренок Дэн, а Ван Цаопи, любимейший и
неблагодарный, проклял учителя, не пожелав довериться и следовать за ним.
И только глупый Лю остался обогреть старость. Было сказано ему: наука
возглавлять - не искусство биться, она не терпит небрежных к разуму;
избирая путь к совершенству, гляди ввысь. Он же предпочел смотреть вдаль и
теперь легко пробивает кулаком речной лед, желая напоить цзиньши студеной
водой, но учеником ему уже не быть никогда, только прислужником.
чеканным лицом Ульджая.
кровь в дни упадка и слабости разбавляет загустевший багрянец в жилах
детей Чжунго [Чжунго - Срединная страна, самоназвание Китая] и бодрит
угасающий дух! Как он ел, этот юный дикарь, как разгрызал белую кость
желтыми зубами, неопрятно глотая жир! Он - зверь, и это хорошо, ибо он еще
и человек. Лицо варвара отмечено печатью ума и власти; такие, как он, -
хорошее приобретение, и спустя век потомки их станут гневно отрицать
родство с дурно пахнущими наездниками. Он похож на Ван Цаопи, бедный
грязный мальчик, и я не отказал бы ему в уроках победы... Увы! слишком
коротка жизнь, и долго еще ждать всходов: только внук внука этого юноши
освоит премудрость четырех сокровищ кабинета ученого [бумага, тушь,
тушечница и кисть] и, глотая на досуге душистый чай, будет с тревогой
смотреть на север...
его, с ужасом понимая, что видит еще одно волшебство. На глазах
бессмысленные линии сплетались воедино, образуя ясный рисунок, рисунок
этот был городом, которого пожелал Бурундай.
невысокие башни, и ворота, и стена, образующая неровный круг; а еще увидел
Ульджай обрыв, по которому так трудно наступать, и, увидев, понял вдруг,
кому и за что дается пайцза...
следует, не вникая в суть помехи, испробовать иные средства...
выбросил на ковер перед Ульджаем квадратные ломтики плотной бумаги,
очерченные по краям багровой каймой.
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Маккефри Энн
Бажанов Олег
Суворов Виктор
Конюшевский Владислав