или католический. Виктор знал, что к духовенству Дьякон не имел отношения,
хотя на кличку отзывался охотно и обиды не выказывал, иначе, конечно,
перестали бы так звать.
раз, два и не заметил, как выкушал три банки под веселое гудение Дьякона.
Тот рассказывал последние сплетни, выдал сногсшибательную новость - пришел
гонец аж из Владивостока, и не просто гонец, а баба! Такого еще не видали,
и на памяти ни у кого нет. Геннадий, ну, ты его знаешь, из новеньких,
начал кричать про традиции, что если так дело пойдет, скоро грудные будут
ходить.
Диспетчер несколько секунд смотрел молча, как бы припоминая, потом покачал
головой и пробормотал что-то вроде "вот кстати".
из щели распечатки. Обязательные расспросы о самочувствии, здоровье и
прочих важных предметах диспетчер вдруг оборвал на полуслове и попросил
срочно зайти в центральную контору, не сейчас, конечно, но хорошо бы
завтра днем. Странно! Обычно так не просят. Намекают, ходят вокруг да
около, а тут чуть ли не приказ! Кто может приказать гонцу? Никто. Виктор
хотел было отключить экран, чтоб дежурный несколько пришел в чувство, но
передумал. За полгода многое могло измениться, вон, женщины-гонцы
появились...
Ну и то верно, может, придет кто. И я потихоньку отвалю. Пошли, провожу.
двери несколько раз мигнула и погасла - флэт на контроле. Виктор медленно
спускался по лестнице и недоумевал. Нет, определенно что-то произошло за
время его отсутствия. Чтобы гонцы выходили на улицу вместе... Так,
глядишь, Дьякон его и в гости пригласит!
Раньше бы он с холодной улыбкой извинился и исчез, дистанцию он держал
строго, от людей всегда ждал неприятностей и уходил, как мог. От людей и
от неприятностей. Но саратовские похождения изменили его. Вот говорил с
Дьяконом, и не было в нем готовности в любой момент встать и раствориться
в душной московской ночи. Он даже испытал мгновенный соблазн рассказать о
подвигах дружины, о Сармате, но передумал. Насильно гонца не держат: не
хочешь или не можешь, предупреди диспетчера, что сошел, и привет. Никто
кислого слова не скажет. Да и не собирается он сходить. Там, в Саратове,
просто отодвинул на третий, четвертый план, но сейчас вдруг высоко запели
трубы, захотелось взять новую ходку и - вперед, напролом и в обход,
превращая каждый километр в победу тела и духа.
харчевне, и Виктор сказал, что у него здесь встреча. Дьякон склонился к
низкому, почти у самого асфальта, окну и озабоченно сказал:
шутки плохи, но без хорошего ствола или найфа в городе делать нечего.
Месропа, наверно, сейчас в капусту шинкуют...
тяжелое, деревянное и ударило Дьякона по колену.
ним, вскочил на стол и страшным голосом возопил:
кровь, и бледное безжизненное лицо почти касалось черной лужи.
потолком. Судя по брани, которую он изрыгал, лупилы еще не начали свой
страшный хоровод. Дюжина полуголых, тяжело дышавших мужчин и женщин
щетинились на Виктора и Дьякона длинными тесаками.
бросился на Виктора, но, получив ногой в живот, отлетел в угол и заскулил.
Стая завыла жуткими голосами, Виктор понял, что сейчас все сразу кинутся -
конец, не отбиться, даже если выхватит у кого лезвие.
потроха!
за ножку стула, но тут Дьякон вдруг сорвал с цепи крест и тот распался
веером на десяток тонких вертушек. Когда первая вертушка врезалась в горло
вожаку, последняя уже была в воздухе, и толстощекая бабища не успела
поднять тесак, как ей снесло два пальца.
блевать с высоты.
сняли, - конечно, это бойня, но и они не люди... Волки!
вместе и повесил на цепь.
трогать. Дьякон хотел вызвать патруль, но экран был разбит.
патрулем.
видал Москву с такими шуточками, и что будь здесь дружина - вся эта погань
разбежится по лесам. Схватил Дьякона за рукав и потребовал, чтобы тот
немедленно двигал отсюда в Саратов, а тут вообще жить нельзя...
сделал успокаивающий жест ладонью и со словами "нам пора" вытолкал Месропа
за порог.
ему, что и в Саратове лупилы не лучше, просто ему, Месропу, надо бы почаще
выезжать на облавы, а то стратегов много, а ручками работать некому.
поместили в хорошем трехкомнатном номере, правда, это стоило Виктору чона,
вложенного в согнутый пополам пропуск.
одежду выбросил, новая как раз и пригодилась. В комбинезоне и зеленой
пятнистой рубашке он выглядел бы не очень уместно среди дорогой мебели,
картин и ковров.
компот, упаковку рокфора, и, к великой радости Виктора дюжину банок пива.
Месроп наотрез отказался от пива и даже немного побледнел. Видать, чуток
перепил в харчевне. Есть тоже не стал.
прихлебывая пиво, вытянул ноги.
посматривал на него и думал, что напарник совсем раскис. Саратовская жизнь
вдруг подернулась легким туманом. Отдохнул, отвлекся от дел, а теперь
снова начнется привычная круговерть. Да, но Ксения... В последнее время он
вспоминал ее все чаще и чаще. Досадовал на себя, тем более что перед
отъездом в Москву у него вроде бы притиралась втулочка к симпатичной
брюнетке, сестре дружинника Бориса. Она частенько забегала к брату, вот и
познакомились. Дальше мелких поцелуйчиков и легкого обжима дело пока не
шло, и не сердитые взгляды Бориса мешали, а Ксения... С какой бы женщиной
он ни говорил, тут же вспоминал ее, сбивался, нес околесицу. Приворожила,
наверно.
заблестели, а нижнюю губу он чуть выпятил вперед - таким его можно было
видеть над оперативным раскладом: вот он нависает над картой, минута,
другая и - пальцем в то место, откуда ждать очередной каверзы. А потом уже
Мартын продумывает, кого куда послать, да ругается с Сарматом из-за людей
- просит сто, а получает десять.
толку мало. Героические позы не в счет. До Москвы, может, и дополз бы,
теряя конечности, но дальше твой ход. Не спеши, продумай все, а потом -
вперед. Без страха...
значит, хрен сработает.
серьезно сказал:
Мартын тебя в полководцы назначил.
звать.
Неинтересно?
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Маккэфри Энн
Перумов Ник
Акунин Борис
Каргалов Вадим