Чтение 82–й страницы книги ~Времена негодяев~

- Да, сделано, - согласился Виктор. - Грязное дело. Кто бы тебя ни
обидел, почему за обидчика должны отвечать другие? Если я совершу
преступление, что - всю дружину под нож?

- Если дружина участвует в твоем преступлении, да, - сухо ответила
Ксения.

- Это безумие! Безгрешных людей не бывает. А так мы друг друга в
одночасье истребим.

В глазах Ксении мелькнула растерянность. Она прижала ладони к вискам,
нахмурилась.

- Да, кажется, ты прав, - прошептала она. - Но это не моя воля. Так
было задумано...

- Кем? - насторожился Виктор.

Ксения не ответила. Она щелкнула пальцами, и из-за портьеры в комнату
скользнула коренастая воительница с дротиком в руке. Алчущими глазами
уставилась на Виктора. Ксения указала ей на ворох платьев и велела унести.
Выбросить или раздать.

Воительница сгребла тряпки и вышла.

- Что ты намерен делать? - спросила Ксения.

- Я? - От удивления Виктор поперхнулся.

Славный вопрос. Вообще-то он и пришел к ней для того, чтобы спросить
об этом. Но она опередила. Или он пришел для другого? Опять мысли
запутались.

- Что у тебя с Сарматом?

- Ничего, - пожала плечами. - Он вбил себе в голову, что должен
жениться на мне. Глупости. Не он будет моим мужем.

- А кто?

- Ты!

- И давно это решила? - Виктор попытался улыбнуться, но не смог, губы
внезапно свела судорога.

- Не знаю, не помню, - задумчиво ответила Ксения. - Может, еще тогда,
когда подняла голову и увидела тебя, распятого на арфе.

- На какой... Ах, да! - Он потер лоб. - Но Сармат...

- Забудь о нем! Свадьбы не бывать! Он не знает, да и ты, кстати,
тоже...

- Легко сказать - забудь! - перебил ее Виктор. - Он сам о себе
напомнит.

И словно в подтверждение этих слов в прихожей раздался громкий топот,
шум, крики. Дверь распахнулась, в проеме возник Сармат.

- Вот, значит, как отдыхает маршал! - загремел он. - Ты это что же?

Ксения с досадой топнула ногой и ушла во внутренние покои, хлопнув
дверью.

Сармат проводил ее растерянным взглядом и, не глядя на Виктора,
повелел:

- Марш к себе! Немедленно! Две недели не выходить! Высунешь нос за
дверь, укорочу на голову. Вон отсюда!

Виктор вспыхнул, рука дернулась к поясу, но он стерпел. Опустил
голову и молча прошел мимо грозно сопевшего Сармата, мимо дружинников из
личной охраны, смотревших в сторону и будто не видевших маршала, мимо
Николая, укоризненно качающего головой. Не оборачиваясь, он поднялся к
себе, а в дверях на миг задержался и увидел, как догнавшие стражи встали
по обе стороны от входа. На лестничной клетке заметил еще двоих.

Вошел к себе и задвинул засов. Услышал слабый скрип и припал к
смотровому глазку, мутному, оставшемуся с незапамятных времен. Разглядел,
как стражник доской подпирает дверь.

Маршал попятился и чуть не опрокинул табурет. Осторожно подхватил его
за ножку и чуть ли не на цыпочках прошел в комнату. А там со всего размаха
саданул табуретом по столу. Свечи попадали и угасли. Осталась только одна,
в углу на оружейном сундуке.

В нем бушевали ярость и стыд. И вместе с этим он чувствовал
непонятную легкость - узел разрублен, и теперь события пойдут сами собой.
Не нужно будет ломать голову, соображая, что к чему. Да и две недели -
срок немалый! Есть время поразмыслить обо всем. Голова вдруг закружилась,
внезапно захотелось высадить дверь, порубить охрану и тогда уже поговорить
с Сарматом. Но о чем? Как ни крути, вина его. Вломился в покои невесты
Правителя. А то, что раньше они...

Он лег на кровать и закрыл глаза. Выбраться отсюда - дело плевое,
принесут еду, двинет раз, и все. Не будут же голодом морить.

Через час, когда в дверь постучали, он понял, что уйти будет не
просто. Короб с едой и бутылками сопровождал эскорт из шести человек.

Весь следующий день он провел у окна. Два раза приносили еду. На
вопросы не отвечали, отводили глаза.

За окном все было по-прежнему. Дымили трубы над мастерскими, патрули
приезжали и уезжали, детвора иногда забегала к бойцам за ограждение.
Виктору пришла в голову мысль, что простая жизнь горожанина, возможно,
более радостна, чем копошение в темных недрах Хором. Иметь свой дом, взять
жену, наплодить детей и ремеслом пробавляться нехитрым... Только какое его
ремесло? Строить планы и разгадывать замыслы противника? Потом он вдруг
представил себе Ксению в объятиях Сармата, и мысли о простых радостях
мгновенно испарились, гнев ударил в голову, он чуть не запустил
подсвечником в стекло.

Ближе к вечеру он налился вином и впал в тяжелое оцепенение. И только
шум и крик за дверями заставили встрепенуться.

Он медленно прошел через комнаты и приоткрыл дверь. На площадке
Мартын ругался со стражами. Доска, подпиравшая дверь, валялась в стороне.
Незнакомый сотник уважительно, но твердо повторял, что приказ Сармата
исполнять должно всем, тем более советнику, и что он бы рад впустить его,
но никак не может. А когда Виктор распахнул дверь настежь, воины скрестили
копья, перекрывая выход. Он мог сбить их с ног. Скрутить сотника, а
остальных Мартын без труда разбросал бы по углам. Но, может, Правитель
только и ждет от него откровенного непослушания?

Мартын отпихнул сотника и подошел к Виктору. Глянул сверху вниз на
стражников, покачал головой.

- Вот свинство, а?! Как с последними сопляками обращается! Соберу
нынче людей, пусть все услышат, что я об этом думаю!

Сотник, увидев, что Мартын не собирается проникать за дверь, а
Виктор, в свою очередь, наружу, успокоился и не стал мешать разговору.

Из сумбурной ругани и угроз Мартына Виктор ничего не уяснил. Но вдруг
Мартын запнулся на полуслове, махнул рукой и сказал, что утром зайдет.
Обнял, не обращая внимания на копья. Древко уперлось Виктору в грудь.

"Плохи дела, - шепнул Мартын. - Правитель смотрит волком, а Сбор
разогнал. Говорят, Александра назначил маршалом. Помолвка завтра, свадьба
через три дня. Увезет ее в Серпухов. Если можешь - беги!"

И он ушел. Виктор посмотрел ему вслед, сделал шаг назад и закрыл
дверь.

Хмель слетел, голова очистилась. Бежать, уходить! Давно он не
вспоминал свое старое занятие. Посмотрел в зеркало, увидел впавшие глаза,
обросшие щеки и холодно усмехнулся. Угроза, вот чего ему недоставало. Одно
дело, когда тебя прикрывают сотни и тысячи дружинников, другое, когда мир
опять тесен для тебя и надо изворачиваться, уходить, отвечать ударом на
удар. Ему не хотелось думать о том, как случилось, что Сармат оказался
недругом. И до появления Ксении холодок сквозил в их отношениях.
Накопилось за последние годы много лишнего - неосторожные слова, взаимная
усталость, много ерунды всякой.

Он подошел к оружейному сундуку. Взял малый арбалет, оттянул рукоять.
Железная стрела вышла из прорези магазина и легла на штифты. Разрядил и
осторожно положил арбалет на стол. Выбрал несколько найфов и рассовал под
одежду, а к поясу прицепил пару обойм с метательными лезвиями. Кожаная
куртка с кольчужной подкладкой тяжело легла на плечи. Подержал в руках
стилет с серебряной рукояткой - подарок оружейников. Спрятал за пазухой.

Подошел к окну. Высоко. Да и веревок нет. Можно свить из занавесей,
хватит этажа на три-четыре. Спуститься прямо к окнам Ксении, а оттуда уйти
вместе с ней. Не годится. Ее этаж под наблюдением: вон как быстро Сармат
прискакал, доложили, что гость в покоях невесты! Да, высоковато. Вдруг
нечисть шалить начнет? Магов истребили, теперь разгуляется!

Он не хотел признаваться себе, что боится высоты. Страх был давний,
но временами он просыпался, и тогда окна занавешивались шторами. Сама
мысль о том, чтобы высадить стекла и ползти по карнизам и скользким
плитам, приводила его в содрогание.

Но выход должен быть. Долго разглядывал площадку перед дверью. Опять
подперли доской. Значит, неожиданный прорыв исключается. Хотя если
осторожно сдвинуть проржавевшие шпингалеты на вторых створках и пнуть как
следует... Один, второй, вон еще двое... В выпуклом зрачке было заметно
движение и на лестнице. Даже если там всего двое - не очень хорошо. В
полутьме почти не видать. Достанут стрелой, пока он будет рубиться со
стражами.

Ему стало стыдно. С дружинниками он не один год делил кусок хлеба,
кров и удачу. Но это было давно. Старые бойцы почти все ушли, одни на
покой, другие на погост. К этим же относился иначе, и думал не о каждом в
отдельности, а о сотнях, тысячах. Все равно, не враги же они ему!

И Сармат мне не враг, с ожесточением сказал он себе, и Борис Сармату
не был врагом, а маги служили верно. А расплата за верную службу - ему
опала и заточение, Борису и его людям - смерть лютая.

Уйти можно. С шумом, с грохотом прорубиться, оставив за собой
кровавый след. Но Ксения останется здесь, и Сармат будет смотреть в ее
глаза, прикасаться к ее телу...

Виктор сел в кресло и расслабленно откинулся на спинку. Давно, когда
он еще был гонцом, старый Гонта научил в трудные минуты закрывать глаза и
ни о чем не думать. Решение или подсказка всплывали изнутри, и тогда -
вперед!

Забыться не удавалось. Изнутри чужой нетерпеливый голос торопил,