Чтение 2–й страницы книги ~Вопрос права~

проснувшись, кинулся искать вельбот и заблудился. Помнится, глядя на него,
я подумал, что нечего так бегать, если не умеешь справиться с одышкой. И
еще с удовлетворением отметил, что существуют люди еще более ненормальные,
чем я сам.

Мысль мелкая, тщеславная. Но, как вскоре выяснилось, настолько
справедливая, что даже как-то неловко называть ее просто мыслью. Голая
Истина.

- Вы - что? - спросил я строго.

Вместо ответа человечек отпихнул меня в сторону и полез в люк
вельбота. На него было жутко смотреть.

Стоит мне в самой спокойной и унылой обстановке увидеть смертельно
перепуганного человека, как я, вместо того чтобы его высмеять, сам начинаю
нервничать. Наверное, это оттого, что смертельно перепуганных людей мне в
жизни доводилось видеть очень уж мало.

Захлопнувшийся было люк распахнулся рывком. На меня уставились
налитые ужасом глаза. В них было все: свист воздуха, уносимого в
пространство через рваную пробоину, грохот осыпающихся переборок, визг
осколков в тумане конденсата и самое страшное: океан жидкого огня из
пробитого двигателя, врывающийся в жилые отсеки... Мне стало не по себе.

- Ну что же вы! - закричал он, чуть не плача. - Лезьте же!

По его залысинам сбегали крупные капли пота.

И я, представьте, чуть было не полез в этот люк. До сих пор не могу
вспомнить об этом без стыда. Я совсем забыл о своих ростках, на одну
секунду - но забыл!

- Стойте! - закричал я, опомнясь. - Подождите меня! Мне необходимо
вернуться в каюту. Я мигом! Ждите меня зде-е-есь!..

Последнюю фразу я выпалил уже на бегу. Она-то меня и погубила.

- Вы с ума сошли! - завопил человечек мне вслед. - Через полминуты
будет поздно, слышите! Да остановитесь же вы, кретин!..

Я его не слушал. Полминуты! У меня оставалось только полминуты, и я
должен был успеть спасти свои ростки. Я несся по коридору гигантскими
прыжками. Какое счастье, что перед сном мне пришла в голову спасительная
мысль навинтить на горшки с конусоидами защитные колпаки! Если бы я этого
не сделал, можно было бы никуда не бежать: ростки были бы обречены.
Никогда бы себе не простил.

Между прочим, следовало подумать еще и о людях. По-прежнему не
умолкала сирена, и по-прежнему в коридоре, ведущем к спасательным
вельботам, не было ни души. Никто не желал спасаться. Мирные пассажиры,
недовольные тем, что кто-то так не вовремя прервал их сон, уверенно
полагающие ночную побудку обыкновенной учебной тревогой... и не без
основания. По статистике, в пассажирских рейсах на десять тысяч учебных
тревог приходится одна настоящая - так зачем же куда-то спешить? Вот
потому-то число жертв в космосе растет, а не уменьшается, несмотря ни на
какие тревоги, и неудивительно.

Теряя драгоценное время, я тормозил возле дверей кают - одна дверь,
другая, третья... Черт знает, сколько здесь кают! Я колотил в двери что
было сил. Я кричал: "Спасайтесь! Да проснитесь же!! Тревога!!!" Я зря
терял время. Из первой каюты мне сквозь дверь весело пожелали спокойной
ночи, из второй доносился тяжелый храп, а невидимый, но крайне
раздраженный обитатель третьей каюты грубым голосом послал меня поискать
точное место Большого Взрыва, найти его и там остаться. Эти идиоты ничуть
не верили в самую возможность катастрофы; чтобы их спасти, потребовалось
бы каждого брать за шиворот и тащить к вельботу, а спасаемый еще упирался
бы.

К черту! Я не склонен мешать самоубийцам - в конце концов, это их
право. Но мне умирать еще рано, и я должен спасти свои ростки, плод
трудов, мук и терзаний многих лет. Ростки должны уцелеть во что бы то ни
стало.

Вот они! Сгибаясь под тяжестью бесценного груза, я бежал назад, к
вельботу. Мне казалось, что воздух внутри корабля стал разреженным, и я
дышал с хрипом, судорожно разевая рот, и все никак не мог поймать
достаточно воздуха. Сообщения о разгерметизации не поступало, но на
терпящем бедствие лайнере возможно всякое. Следовало спешить. Скорее!

Как мне хватило рук, чтобы за один заход унести самое главное - о том
отдельный разговор. Кое-что, конечно, пришлось бросить. Бедные ростки под
прозрачными колпаками дрожали при каждом прыжке, и у меня сжималось
сердце, но я не мог при всем желании уделить горшкам больше одной руки, а
другой рукой я прижимал к себе левитационную ванночку, наспех набитую
баллончиками со стимуляторами и питательной смесью для ростков, рукописный
дневник наблюдений и усовершенствованный мною биотестер. Между прочим,
левитационная ванночка только называется ванночкой, а вы попробуйте
удержать ее одной рукой. Ванна! Сорок один килограмм чистого веса.

Горячий пот заливал мне глаза. Скорее! Прошло уже не тридцать секунд,
а, наверное, пятьдесят. Человечек ждал меня, высунувшись из люка по пояс,
и его лицо не выражало ничего, кроме отчаяния. - Да быстрее же! - закричал
он страдальчески, увидев меня. - Полезайте!

Я перевел дух. Все-таки он рискнул дождаться меня, не стартовал.
Хороший, наверное, человек.

- Примите горшки, - сказал я, просовываясь в люк. - Только осторожно,
не тряхните их случайно. Ставьте их вон туда, на кресло. Вот-вот, сюда. Да
осторожнее же, черт!.. Что там у вас - портфель? Поставьте-ка его на пол.
Вот так.

Я подал ему второй горшок. Пришлось прикрикнуть на него, чтобы он не
трясся. По-моему, он уже жалел, что связался со мной, отсчитывал в уме
секунды и прощался с жизнью.

- Теперь ванночку, - скомандовал я. - Быстрее! Подберите ноги,
поставим ее на пол. Хватайте же, ну!

Этого человечек не выдержал.

- Какая еще ванночка, - завизжал он на высокой ноте, - если мы сейчас
погибнем! Бросьте ее! Да бросьте же, идиот! Все равно она не пройдет в
люк!..

Бросить ванночку, ха! Ляпнуть такое мог только дремучий невежда в
вопросах разведения конусоидов, которому в определенных ситуациях лучше
помалкивать и не вмешиваться в действия специалистов. Еще несколько секунд
я, закусив губу, пытался протиснуть ванночку в люк - и прямо, и боком, и
по-всякому, пока не понял, что мои усилия бесполезны, - и каждая упущенная
секунда могла оказаться для нас последней. Человечек рыдал. Сирена
продолжала выть - надрывно, стонуще. Лайнер летел навстречу катастрофе.

Горстями я швырял в люк баллончики, пипетки, иглы - все, что смог
запихнуть в ванночку. Скорее! Нужно успеть! Нужно!!.. И я успел запрыгнуть
в люк, как мне показалось, в последнюю секунду, и тут же человечек взвился
и, издав громкий всхлипывающий звук, изо всех сил дернул рычаг старта.
Меня толкнуло: вельбот дрогнул и медленно заскользил по магнитным рельсам.
Обратный путь был отрезан. Мы были спасены: теперь уже ничто не могло нас
остановить, разве что прямое попадание метеорита в эвакуационный кингстон.
Более того, я спас свои конусоиды!

Впрочем, спас ли еще? Не факт. Вытирая с залысин обильный пот,
человечек с изумлением смотрел, как я устраиваю свои горшки на
противоперегрузочном кресле и фиксирую их ремнями. Конечно, кресло не
спасет ростки от толчков, но и не даст им погибнуть сразу же. А это пока
главное.

Едва я успел закрепиться сам, как нас рвануло вбок - спасательные
вельботы пассажирских судов, в отличие от разведывательных ракет
крейсеров, выстреливаются не вперед, а в сторону. Глухо чавкнул кингстон,
и мы увидели звезды, а на левом экране возникло громоздкое тело лайнера,
медленно удаляющееся в пространство - вельбот уходил в сторону от линии
соприкосновения с таящейся впереди опасностью. Затем заработали носовые
двигатели торможения, и мы бестолково забились в ремнях безопасности, с
опозданием осознав, что наш вельбот оказался устаревшей моделью без
поворотных кресел. Хотелось ругнуться: держат же подобную заваль на
лайнерах, рекламируемых как первоклассные! - но и ругнуться я не мог, а на
соседнем кресле схваченный ремнями человечек пучил налитые глаза, как
недоваренный рак, и задыхался. Ладно, мы-то выдержим, главное то, что
конусоидам абсолютно безразлично, повернуто кресло или не повернуто. Им
плохо в любом случае.

Уф-ф! Кажется, спасены. Лайнер проскочил мимо нас, как пустынный
смерч мимо залегшего верблюда. Через две секунды он был уже далеким
светлым пятном, уходящим в черноту; через пять секунд он стал похож на
яркую звезду, быстро теряющую блеск, потом на тусклую искорку, едва
заметную среди тысяч других звезд. Наконец звездочка погасла совсем.

И мы остались одни.

Минут тридцать мы всматривались в черноту, с замиранием сердца ожидая
вспышки, похожей на вспышку сверхновой, в той части неба, куда ушел
лайнер, но вспышки все не было. Если бы мои мысли не были столь заняты
ростками, то наверняка я понял бы гораздо раньше, что ее и не должно было
быть. Но в тот момент я ощутил всего лишь осторожное сомнение.

А космос вокруг нас был пуст и к нам безразличен.

- Но где же другие вельботы? - спросил я. Вопрос был резонным: по
идее, с терпящего бедствие лайнера спасательные суденышки должны сыпаться
как горох. Не может быть, чтобы абсолютно все пассажиры оказались такими
же беспечными олухами, как мои соседи. Тут что-то было не так.

- Послушайте, - сказал я не очень уверенно. - Могу я
полюбопытствовать: почему вы, собственно говоря, решили, что это была не
обычная учебная тревога? Вам встретился кто-нибудь из экипажа?

Человечек оторвался от экрана, откинулся на спинку кресла и сложил
пухлые ручки на животе. От его отчаяния не осталось и следа. Клянусь,
более самоуверенного и самодовольного человека я еще не видел. Он смотрел
на меня с видом явного превосходства.

- Я его почувствовал, - изрек он, противно улыбаясь. - До него
оставался миллиард километров, но я его все равно почувствовал. В первый