Чтение 66–й страницы книги ~Запретный мир~

переизбытке.

Не радовала и вода. Реку Юмми сразу объявила мертвой и наотрез
отказалась приблизиться к даже подойти к воде поближе, с гадливостью
перепрыгивала через лесные ручейки, сторонилась лужиц, оставленных, как видно,
недавним дождем, наотрез запретила утолить жажду из чистого на вид родника и
пришла в неистовство, увидев, что Юрик отправил в рот алую каплю брусники.

Пришлось сплюнуть и смириться с мыслью ничего не пить и не пробовать
на зуб в этом дохлом мире. Причину непотребно дерзкого по туземным меркам
поведения жены Юрик понял очень хорошо: девчонка спасает его, считая, что ей
лучше видна опасность. И впредь будет спасать мужа-недотепу от любой напасти, в
особенности от него самого.

Шли напрямик. Не по гребню Змеиной горы, как совсем недавно с войском
Растака, и не так, как возвращались когда-то к своим с Хукканом и Витюней, то
есть скрадом по самым что ни на есть лесным неудобьям, а потом опять-таки по
гребню, -- шли по самой сердцевине владений Волков, которых не было и не могло
быть в этом мире. Там -- расчищенная долина, пастбища, поля, большое селение
сильного племени; здесь -- только лес, пышные сосновые боры на холмах,
непролазные осинники во влажных низинах да еще иногда странные каменистые
пустоши без единой былинки, без корочки лишайника на граните.

Почему-то эти голые плеши беспокоили Юмми настолько, что, увидев
впереди просвет между деревьями, она резко сворачивала в сторону и старалась
обойти очередную лысину в лесу по возможно большему кругу. На вопросы Юрика она
отвечала однообразным "не надо туда ходить", произносимым с величайшим
отвращением, и лишь один раз снизошла до более развернутого ответа:

-- Я не знаю, что это такое. И не хочу знать.

Никакой другой информации Юрик не добился и в конце концов прекратил
расспросы. Какая бы катастрофа, ядерная, генетическая или вообще неизвестная
науке, тут ни разразилась, ему самому тоже что-то не улыбалась мысль сунуться
туда, где и мох не хочет расти. Тут все ясно. Если жена-экстрасенс, колдунья
внештатная, что-то чует -- смири гордыню и не лезь поперек, дольше проживешь.

Шоссе давно куда-то делось. Кратчайший путь на поверку оказался вовсе
не кратчайшим -- помимо пустошей, приходилось огибать и непроходимые буреломы.
Затем начался тягун -- подъем на гребень Змеиной горы. Странные пустоши
исчезли, зато стали попадаться скалы, вынуждавшие карабкаться на них или
опять-таки тратить время на обход. Заметно вечерело. Когда путники достигли
гребня, красный солнечный диск уже иззубрил нижний край о щеточку леса на
дальних сопках.

-- Ух ты... -- не выдержал Юрик, осмотрев горизонт. -- Мама мия!

-- Нам надо торопиться, -- устало сказала Юмми.

-- Нет, ты туда глянь!.. -- Юрик тыкал пальцем на полудень и
приплясывал на месте от возбуждения. Видно было, что он борется со счастливой
улыбкой, но та расползается по лицу все шире. И эта улыбка мужа совсем не
обрадовала Юмми. -- Знаешь, что это такое? Знаешь?

-- Нет, и знать не хочу. Это Мертвый мир, здесь нельзя оставаться.
Пойдем, любимый. До темноты мы должны успеть спуститься в долину.

-- Да отвянь ты со своей долиной! -- рявкнул Юрик, заставив Юмми
отшатнуться и пробудив сложное эхо. -- Заладила одно и то же: Мертвый мир,
Мертвый мир... Сам вижу, что Мертвый. Ну что на меня смотришь? Ты туда смотри,
туда! Что это, по-твоему, а? Так я тебе скажу, что: это дымовая труба! Стоит
еще, зараза, не упала! Завод там, значит... был. Или электростанция... Жаль,
далеко. А здорова дура -- метров четыреста высоты, ей-ей!..

-- Это сделали люди? -- спросила Юмми с величайшей брезгливостью.

-- Блин!.. Ну не ежики же!

-- А кто убил людей? И ежиков?

-- Не я, -- окрысился Юрик. -- Сами себя, небось, и убили. Финал
цивилизации, понятно? У людей с этим делом просто, сама знаешь...

Все с той же гримасой брезгливости на лице Юмми покачала головой.

-- Какое племя истребит само себя? Зачем? Мы убиваем врагов.

-- Ну, эти, может, тоже убивали врагов, -- легко предположил Юрик. --
А враги -- их...

-- У нас мало времени, -- напомнила Юмми.

До самой темноты они не разговаривали. Лишь когда Змеиная гряда
осталась позади и путники вновь вступили в лес, Юмми разжала плотно сомкнутые
губы:

-- Не знаю, кому нужна такая война... По-моему, здесь пахнет не
войной -- просто смертью, -- и, помолчав, добавила с презрительной
уверенностью: -- Они, которые здесь жили, были глупцами. Все как один.

-- С чего ты взяла? -- пробурчал Юрик, стараясь не оступиться
впотьмах.

-- Есть смерть от старости, от голода, от болезни. Иногда зверь
убивает охотника, а иная женщина умирает от родов. Случается, люди гибнут от
наводнения, от молнии, от лесного пожара, от вывернувшегося из-под ноги камня
на круче. Есть славная смерть в бою с врагами племени, и предки радуются ей не
меньше, чем победе. Я не чувствую в этом мире ничьих предков -- они закрылись,
пристыженные. Здесь пахнет смертью, но не славной смертью. Пойми, любимый: они
погибли, как глупцы, недостойные ни хвалы, ни сожаления. Как погибает трава
после заморозков. Мне не жаль этих людей.

* * *

Костер разгорелся вовсю -- в этом лесу не от кого было прятаться. Сил еще
хватило, чтобы наломать лапника, повалиться на него, подставив лицо теплу, и,
вытянув гудящие ноги, предаться наслаждению. Опасностей -- никаких, сухих
сосновых дров -- завались, и никакой лесник не выбредет на огонек вымогать мзду
на тот предмет, что костер-де не окопан канавой, и не притарахтят на мотоциклах
пьяные гопники из ближайшей деревни. Если бы еще шашлычка... граммов четыреста
бараньей вырезки, но вполне сойдет и нежирная свинина, а на самый худой конец
-- говядина, выдержанная с лучком и пряностями в кислом вине, можно с колечками
лимона -- только никакого уксуса! -- и нанизанная на шампур вперемежку с тем же
лучком колечками и помидорами, да под сухое виноградное винцо...

Рот моментально наполнился слюной, густой, как оконная замазка. Какой
там шашлычок, какое винцо! Воды из родника -- и то не дают выпить. Козленочком
станешь. Хотя... вдруг девчонка права насчет воды? Не проверишь без риска
переселиться в иной мир, уже окончательный. До первого дозиметра соплеменникам
жены развиваться еще... охренеть, сколько лет. А вдруг шаманка действительно
что-то чует?..

Никаких иных мыслей у Юрика не было. Хотелось пить, есть и спать --
именно в такой последовательности. Но даже поспать как следует не удалось: за
полночь, чуть только над лесом завис желтый банан ущербной луны, Юмми
потребовала продолжать путь.

Как она ориентировалась в ночном лесу, когда кроны, смыкаясь над
головой, подолгу оставляли путников в полной темноте, осталось загадкой. Очень
скоро Юрик расшиб нос о дерево, некстати произросшее на пути, исцарапал лицо и
дальше двигался с вытянутыми вперед руками, как лунатик. Под ногами хрустели то
ли сучья, то ли чьи-то хрупкие кости. Воображение дорисовывало картины, в
сравнении с которыми верещагинский "Апофеоз войны" выглядел не страшнее
натюрморта. Все время чудилось, что сейчас кто-то кинется сверху на плечи и
перекусит шею. К рассвету Юрик был измучен и вздрагивал от каждого шороха
листьев.

-- Это Мертвый мир, -- в сотый раз напомнила Юмми. -- Нам надо идти
быстрее. Здесь некого бояться, кроме самого этого мира... Что это?!..

В начавшем бледнеть куске неба, случайно открывшемся над головой,
среди неподвижных звезд с запада на восток ползла тусклая точка.

Юмми была неподдельно испугана. Зато Юрик, задрав голову, провожал
бродячее светило с нескрываемым умилением.

-- Спутник, -- снисходительно объяснил он. -- Надо же, некоторые еще
летают. Видишь, яркость меняет, кувыркается, значит... Не боись, это не злой
дух.

-- Здесь нет злых духов. Даже Хуур-Уш не заглядывает в Мертвый мир.
Это... тоже сделали люди?

-- Угу. Делов-то... У нас тоже так умеют.

-- Умеют делать бродячие звезды?

Юмми передернуло.

-- Идем...

Лишь когда совсем рассвело и звезды, как неподвижные, так и бродячие,
исчезли, она добавила:

-- Когда вернемся, нам придется очиститься по большому обряду. Огнем,
водой и дымом. И принести жертву Матери-Земле.

-- Огнем -- это как? -- обеспокоенно спросил Юрик.

-- Перепрыгнешь голым через костер, только и всего.

-- Тьфу! Я-то думал...

Настроение мало-помалу улучшалось, несмотря даже на голод и жажду.
Оно не испортилось и после того, как Юрик, споткнувшись о незаметный под
опавшей листвой корень, ласточкой нырнул вперед, ушиб раненную руку и набрал
полную пазуху лесной трухи.

-- ...!

-- Люди из Запретного мира не умеют ходить, -- скучно констатировала
Юмми.

-- Зато мы много чего другого умеем, -- возразил Юрик, ощупывая
ноющую руку.

-- Другого нам сейчас не надо...

-- Много ты понимаешь, -- буркнул Юрик по-русски. -- О! -- и брови
его поползли вверх, а нога заелозила вправо-влево, расшвыривая прелую листву.
-- Ты сюда глянь! Это ж не корень, это я о рельс споткнулся! Ха!.. Тут железная
дорога, сечешь?

Ничего туземка не секла, разумеется. Для нее обыкновенный ржавый
рельс был очередным опасным предметом из Мертвого мира, только и всего. Где ей
понять ностальгию культурного человека по заурядной ржавчине, раз она ее вообще
никогда в глаза не видела -- штангист и тот свое оружие время от времени