понятие о благородном поединке, то очень хорошо. Держи его при себе. В мои
правила не входит напрашиваться на драку, ты знаешь. А если меня кто-то к
этому принуждает, с какой стати мне вести себя по его правилам? Почему ты
считаешь, что в драке вот это морально, а вот это - нет? Драка вообще вне
морали. Я буду защищать себя так, как сочту нужным.
придерешься, а сам, если вникнуть, просто шкура без чести, без совести, и
озлобленный, как всякий слабак. Чуть копнешь - и вот оно, выползло!
Кушайте.
уже приходилось убивать людей?
неудовольствием переварил новость: общее собрание на сей раз не перенесено
и состоится сегодня в обеденный перерыв в помещении кафедры электрических
машин. Секретарь, жуя какую-то мочалку, безапелляционно сообщил мне, что
явка строго обязательна и будет проконтролирована. - Кем? - агрессивно
осведомился я. Секретарь устремил толстый свой палец в потолок, и больше я
от него ничего не добился. Зато в "два-Б" сегодня было на удивление
пристойно, один только раз в меня запустили бутылкой, и то без всякой
злобы. Просто так. Я прочитал лекцию, как в какую-то широкую бездонную
трубу, не имитируя преподавательскую увлеченность и очень стараясь не
поворачиваться к аудитории спиной. Студентов на этот раз пришло немного, и
я отпустил их за полчаса до звонка, наказав - впустую, разумеется, - не
оглашать коридор звуками охоты на мамонта, особенно в виду патруля. Будет
мне от Сельсина. Впрочем, сие еще не доказано, и так может быть, и этак,
особенно в свете давненько идущих разговоров о том, что занятия будут
временно прекращены. А почему бы, в конце концов, и нет?
один слишком хорошо знакомый и осточертевший всему деканату студент - не
дубоцефал - из легендарных "хвостистов", память о которых хранится в
студенческих преданьях десятилетиями, хищно выскочил из засады в вестибюле
и какое-то время бежал вслед за мной по промороженной улице, с
развязностью, почитаемой легендарными личностями за человеческое
достоинство, требуя принять у него "хвост". Под конец он выдохся, замерз в
своем свитере, отчаялся и только просительно шлепал синими губами нечто
вроде "Серг Гиеныч", - тогда, помучив нахала еще немного, я назначил ему
время на послезавтра, и легендарная личность отстала. В легенде, конечно,
будет наоборот. Черта с два он у меня в этот заход трояк получит, пусть
побегает еще. Глобальной Энергетической не нужны легендарные личности. Она
сама по себе легенда. Пока в эту легенду будут верить, можно будет
заниматься работой. И еще надеяться, что кто-то подумал о том, что нам
делать, когда в легенду об остановке ледников верить перестанут.
создадим. Гореть нам дымным огнем в лесопарках, по энергетику на каждый
ствол... Природа дубоцефалов не терпит пустоты, ей нужно взамен что-нибудь
адекватное.
"...не терпит пустоты... природа не терпит простоты... природа не терпит
простаты..." Гм. Спорная мысль.
двух третьекурсников с потока "Э", растолковал им задачу и посадил за
расчет режимов. Сашки не было. На вертящемся стуле перед его столом
наличествовал рабочий халат в пыли и трансформаторном масле, а посреди
стола на измятом номере газеты "Шуршащий друг" красовался стакан с
остатками вчерашнего чая, увенчанный надкусанной горбушкой, и коричневый
ободок показывал вчерашний ординар. Сейчас уровень жидкости стоял ниже -
впрочем, рассмотреть было трудно. Стакан Сашка сроду не мыл, добиваясь,
чтобы тот приобрел благородный коньячный оттенок. По стенам лаборантской -
тоже Сашкина работа - висел на кнопках набор журнальных кисок в
купальниках и без. Киски были преимущественно восточного вида, загорелые и
под пальмами, а одна, полностью обнаженная, - в зеленеющих бамбуках.
Интересно, где на Земле еще растет бамбук? Чушь какая-то. Я нашел линейку,
брезгливо отодвинул ею стакан к краю стола и сдул крошки. Терпеть не могу
бардака, если его устраивают другие. Особенно Сашка. Удружили кафедре
штатной единицей... Самое интересное, что поначалу от него даже был
какой-то толк как от лаборанта - плохонького, но все же лаборанта, - зато
теперь он повадился внезапно и бесследно исчезать и внезапно появляться
как раз тогда, когда меньше всего нужен, а совсем недавно, вскоре после
того как исчез Вацек, я застал Сашку в деканате за разговором с Сельсином,
и вид у Сельсина, когда я вошел, был сконфуженный, просто небывало
сконфуженный, никогда Сельсина таким не видел...
- это работа. Время до лабораторки еще было. Я подсел к экрану и вытащил
свои модели. По существу оставалось сделать не так уж много, и если это
пройдет... Должно пройти, странно только, что никто еще до этого не
додумался. Ведь могу же еще кое-что! Могу! Ладно, если так пойдет дальше,
то через пару дней можно оформлять идею и нести пред ясны очи. Сельсин в
кровь макушку расцелует.
экран. Вот зараза, не могу работать. Здесь, сейчас - не могу. Могу сейчас,
но не здесь. Или могу здесь, но не сейчас, а до того, как забрали Вацека,
а значит, уже не могу. И вот что самое смешное: первые дни после его
исчезновения я всерьез полагал, что Сашка меня избегает. Будь я проклят,
если это не льстило моему самолюбию, если не поднимало меня в собственных
глазах! Мелкий ты человечек, доцент Самойло, тварь ты дрожащая... ну,
положим, не вполне дрожащая и не перед каждым, но слабак - это уж точно,
прав дядя Коля. Ты ведь даже по морде, по морде ему не съездил, а ведь
должен был. Как человек - обязан был! Принародно и первым же подручным
средством. Начальство бы ему не простило - ну и мне тоже, конечно. И что с
того? Поехал бы в снега обслуживать рубильник и останавливать ледник
руками? Да с радостью! Теперь-то поздно, теперь это так же непросто, как
прикурить от паяльника, раньше надо было... А скользкий ты, оказывается,
тип, доцент Самойло, когда-то я о тебе лучше думал. Дрожишь ты за свою
сохранность, держишься за Сашку, - ртутных пуль боишься, отравленные иглы
тебе не нравятся... А кому они нравятся? Надо понимать так, что кому-то на
хвост я все же наступил. Где-то я от них совсем близко, ходим ощупью
впотьмах, и не поймешь, кто кому в затылок дышит. То ли мне дали передышку
для того, чтобы я расслабился, как лапоть, то ли для того, чтобы свихнулся
от ожидания, как неврастеник. Потом со мною разделаются, опять прав дядя
Коля. Спасибо. Ничего ты толком не понимаешь, дядя Коля, но все равно тебе
спасибо...
себе, как после хорошего отдыха, ступающий чуть пружиняще и в то же время
с точно отмеренной порцией угловатой развинченности, свойственной
возрасту, - когда-то и мне не пришло в голову усомниться в том, что ему
двадцать один год. Это у него здорово получалось. Был он с мороза, румян и
свеж, и черный, небывало чистый его костюм был элегантен, как Дашкин
доберман, - сам Сашка элегантен не был, а вот черный костюм элегантен был.
Не мятый свитер. Что-то фальшивое было в этом костюме, игрушечное.
Положить в коробку и завязать бантиком... И почему-то запахло аптекой.
Приглядевшись, я заметил пластырь у Сашки на шее. Пластырь был небольшой и
слегка вздутый. Под самым ухом.
дуба дал. Хорошо, хоть ветра нет, а то совсем бы... Даже адаптанты куда-то
делись. Мороз и солнце, день чудесный... Это чье?
изобразил, что работаю. Сашка сделал движение, будто собирался с размаха
плюхнуться на стол рядом с экраном, но не плюхнулся. Костюм обязывал.
Вместо этого он заглянул в экран, фыркнул и положил передо мной свой
брелок-кошку с горящими глазами.
провести, мне за это деньги платят...
Пахло крепким мужским одеколоном и чем-то еще, но не одеколоном и не
аптекой. Чем-то из мира, предельно далекого и от того, и от другого. Гм, а
ведь знакомый запах...
сказал Сашка. - По-моему, она мешает вашей основной работе.
сцепление с реальностью. Тут хорошо иметь под руками что-нибудь бьющееся,
лучше всего фарфоровое, это отрезвляет в два счета... Господи, подумал я с
тихим ужасом, глядя Сашке в лицо, - только не сейчас...
Буджолд Лоис
Акунин Борис
Сертаков Виталий
Апраксина Татьяна
Белов Вольф
Роллинс Джеймс