новых владений Дуброва небольшую изгородь, Дубров выключил его и
отсоединял от аккумулятора клеммы питания. Это был его личный
универсальный робот, такой же, как у каждого колониста. Сегодня он в
последний раз воспользовался его услугами. Набор самых простых
земледельческих инструментов, немного консервов - вот все, что ему могло
пригодиться.
осуществит задуманное. Проще всего было укрыться в горах, где было
множество пещер, завалов, ущелий. Но горы его не устраивали, ему
необходима была голубоватая почва Реаны. Одинокая скала образовала в этом
месте нечто вроде большого грота и закрывала его новое жилище вместе с
участком огороженной земли от наблюдений с воздуха. С трех сторон участок
скрывала скала, с четвертой робот набросал высокий песчаный вал, и
обнаружить укрытый под скалой коттедж можно было, лишь подойдя вплотную.
Скалу он нашел года два назад, когда много путешествовал по реанским
пустыням в одиночку, пытаясь найти в них следы былой жизни. Еще тогда
подумал, что это место идеально подошло бы для небольшого поселения, если
бы люди могли, добывать здесь для себя пищу... Все дело было именно в
земле. Он надеялся, что, если ему удастся удалить из нее частицы ядовитой
голубой глины, земля вновь обретет плодородие... Он знал, что колония
трескучей приживается лишь в том месте, где может вырасти маточное
растение. Не было у него почти никаких шансов на успех, ко он все же решил
попробовать, потому что иного пути не было. Жизнь на этой планете была
возможна лишь там, где росли трескучки. В одном инспектор был, безусловно,
прав - не могли они рассчитывать на сокращавшуюся с каждым годом
резервацию. Если его попытка не удастся, люди навсегда оставят эту
планету, и тогда пустыни сомкнут свое смертоносное кольцо над последним
живым пятном. Били у него и личные причины, заставившие войти на этот
отчаянный, шаг. О них он не стал бы рассказывать никому.
пальцами зернышко к зернышку перебирал сухую почву. Для этой работы не
годилось ни одно механическое приспособление, только человеческие руки
могли отобрать ядовитые крупинки. Правда, трескучки каким-то образом росли
на этой почве. Вот только новые ростки на ней не приживались. Каждый сезон
спороносители уходили в пустыню, сеяли свои споры, из которых ничего не
вырастало, и ветер нес по мертвой земле черную пыль.
огород, высыпал землю в заранее приготовленное место, выравнивал и обильно
поливал, словно в пустой земле могли быть зародыши какой-то жизни... На
что он рассчитывал? Для чего проделывал эту бесконечную и бессмысленную
работу?
дома и ждал, до рези в глазах всматриваясь в пустыню. Человек был так же
терпелив, как эта пустыня, много столетий ждущая своего часа, чтобы
затянуть петлю вокруг последнего пятна жизни, еще оставшегося на планете.
И однажды вечером человек дождался. Вначале на горизонте появилась черная
точка. Она постепенно приближалась, увеличивалась в размерах. В глазах
человека сменилась целая гамма чувств. Вначале в них было удивление, потом
разочарование и затем отчаяние. Это было совсем не то, что он ждал. К его
владениям приближался обыкновенный вездеход, и рычание его мотора уже
вторглось в величественное молчание пустыни. Его тайное убежище раскрыто.
в одиночку нести свой непосильный груз. Им вдруг овладело полное
безразличие. Пусть делают что хотят, пусть выполняют инструкции, он
пальцем больше не шевельнет, пускай все катится к чертовой матери! Он не
двинулся, когда инспектор вытащил из вездехода какой-то мешок и молча
прошел мимо него к калитке. Он не произнес ни слова, когда Ротанов
вернулся, подобрал лопату, лежащую у крыльца, и снова ушел в огород.
в его владениях как у себя дома. Какой-нибудь очередной карантин,
какие-нибудь анализы, запреты! Инспектор посреди его огорода копал большую
круглую яму. Дубров видел, как его шипастые ботинки рвут и топчут землю,
над которой он работал все эти долгие дни, которую отсеивал по крупице. И
все-таки он не произнес ни слова. Когда яма была готова, инспектор высыпал
в нее мешок земли, привезенной с собой. Выровнял края, сделал в середине
небольшое углубление и вернулся к Дуброву. Долго молча он стоял подле
него. Дубров не смотрел на инспектора, он смотрел на свой искалеченный
огород, в котором по-прежнему не было ни одного ростка. И, только услышав
какой-то непонятный шорох, Дубров перевел взгляд, но так и не взглянул а
лицо Ротанову, а лишь посмотрел на его руки, большие, ловкие руки, не
привыкшие к грубой физической работе, покрытые теперь свежими мозолями и
ссадинами. Дубров слишком хорошо знал, откуда на этой планете у человека
могут появиться такие мозоли, и почувствовал, как сердце у него замерло. И
только потом он увидел, что они не пустые, эти руки. В ладонях Ротанова
лежал какой-то предмет, завернутый в выгоревшую мятую тряпку, и инспектор
медленно эту тряпку разворачивал. Как зачарованный, следил Дубров за его
пальцами, снимающими еще и внутреннюю обертку из мягкой бумаги. Потом
Дубров на секунду закрыл глаза и отвернулся, боясь ошибиться. Когда он
снова взглянул на руки Ротанова, в его ладонях, соединенных вместе, лежал
освобожденный от оберток выпуклый коричневый предмет, покрытый глянцевитой
кожицей. Форма предмета чем-то напоминала человеческое сердце. Но это было
не сердце. Дубров медленно поднялся с крыльца и протянул к предмету руку,
словно хотел погладить его, но так и не решился. Он проглотил комок,
застрявший в горле, и глухо спросил:
посади его сам.
наполненным свежими соками, его прохладная оболочка приятно холодила кожу.
Дубров долго держал его на вытянутых ладонях перед собой.
Говорят, оно лечит от всех болезней, говорят, в нем скрыта тайна
бессмертия. Ты слышал легенду? - Ротанов молча кивнул. - Оно не всякому
дается в руки, только раз в столетие вызревает это семя...
словно звал его из какого-то неимоверного далека.
это доверие, ведь они знают будущее...
крохотная точка. Она росла, приближалась, и ничего чужеродного, ничего
механического не было в ее движении. Небольшой мохнатый треножник на
секунду остановился перед калиткой, словно раздумывал, нужно ли входить.
Два человека затаили дыхание. Но вот мягкая лапа сделала пробный шаг,
осторожно ощупала взрыхленную, обильно политую почву, и существо вошло в
огород. Там, в его центре, победно устремлялся к фиолетовому небу Реаны
мощный зеленый росток. Существо обошло его вокруг, склонилось, словно
обнюхивая, я вдруг завертелось на грядках а радостном танце и почти
мгновенно превратилось в пушистое облачко спор, а на горизонте уже
появилась новая точка...
здесь уже нет пустыни.
И Ротанов вдруг вспомнил руки женщины на картине, руки, которые так и не
сумели защитить планету. Кажется, теперь он понял, о чем она хотела его
попросить. Кажется, теперь он знал...
рядом поднимается из земли зеленое воинство, как тесна становится для него
ветхая ограда и, перешагнув ее, сплошным зеленым потоком оно устремилось в
пустыню.
одним торцом обращенный к морю. Верхние этажи сплошь покрывала зелень
террас. Архитектура здания отличалась той особой строгостью, когда
рациональность всего замысла переходит в изящество.
впечатление колоссальной мощи от этого огромного куба, заставившего
отступить океан.
едва Ротанов переступил порог.
для обычной встречи. - Он крепко пожал ему руку и грузно опустился в
кресло.
совета не было столов, и каждый раз этому удивлялся. Конечно, записи
велись автоматически, а все нужные документы и материалы автоматы
демонстрировали на экранах, но все же без стола комната выглядела
пустовато и как-то не очень серьезно. Возможно, на этот неофициальный
эффект она и была рассчитана.
Никитин Юрий
Каргалов Вадим
Березин Федор
Сертаков Виталий
Ильин Андрей
Прозоров Александр