Андрей ДАШКОВ

СТЕРВЯТНИК

В этом мире на каждом шагу - западня.

Я по собственной воле не прожил и дня.

Омар Хайям

В чем мы безвинны, в чем

Мы виноваты? Все на свете смертны,

Все жертвы под мечом.

Марианна Мур

ПРОЛОГ

Это история об одном авантюристе, не сумевшем отказаться от
сделанного ему настойчивого предложения, и о том, как далеко он зашел. Он
совершил в высшей степени необыкновенное путешествие, приносил
сомнительное добро и беспричинное зло, убедился в мимолетности
удовольствий и безграничности страданий, понял, как трудно выжить и как
легко умереть, а в результате получил пищу для размышлений о превратностях
судьбы, которые кажутся случайными, о пустом слове "свобода", а также о
роковых последствиях некоторых поступков, в частности, о том, как вредно
заниматься любовью темной ночью на могильной плите.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРОВАЛИВШИЕСЯ В МОГИЛУ

1. СТЕРВЯТНИК И ЗМЕЯ

Была седьмая ночь десятого месяца года 1994 от Рождества Господнего.
Одна из тех ночей, когда нечисть и безумная природа объединяются, чтобы
досадить слабым и заблудившимся в поисках приюта...

Рваные тяжелые тучи проносились низко над землей, словно гигантские
твари, неожиданные и угрожающие. Иногда с них срывался ледяной дождь,
струи которого были готовы отхлестать каждого, кто не спрятался или не был
как следует защищен. Ветер бился и стонал в темных кронах, обламывая
ветви, разрушая гнезда, выпивая остатки тепла из трепещущих птичьих тел.
Не был виден даже Глаз Дьявола, хотя обычно положение его желтого зрачка
угадывалось в небесах сквозь самые плотные облака.

Духи ветра яростно нападали на старинный дом семьи Ганглети, но не
могли поколебать его толстых, поросших мхом стен. Все, что им оставалось,
- это выть в дымоходах, трясти дубовые ставни и метаться по двору, нося за
собою траурный шлейф из почерневших листьев и пепла.

Однако Слот Люгер, по прозвищу Белый Стервятник, почти не замечал
дурной погоды. Вернее, она даже придавала его приключению некий
драматический оттенок.

Он лежал в постели одной из красивейших и влиятельнейших женщин
королевства Валидия, госпожи Геллы Ганглети, и, предавшись расслаблению
после бурных ласк, размышлял о природе распутства... Трижды любовники
поднимались к вершинам наслаждения, но теперь Люгеру хотелось уйти.
Единственное, что его останавливало, - буря, разыгравшаяся в ночи. А ведь
он собирался покинуть Геллу в теле стервятника.

Здесь, в самой середине каменной башни, непогода давала знать о себе
лишь завываниями ветра за окнами и приглушенным шумом дождя. В лиловой
спальне Ганглети тихо потрескивали дрова в камине и колыхались от
сквозняка сумрачные гобелены на стенах, оживляя уродливых героев, навеки
забытых всеми.

Люгер не любил женщину, лежавшую рядом. Ее прохладное бедро касалось
его бедра, но он думал о Сегейле, прислуге из трактира "Кровь вепря", и о
том, как случайны капризы хозяйки жизни, именуемой судьбой.

Сегейла, по мнению Люгера, не уступала Гелле Ганглети в красоте и
очаровании и он хорошо представлял себе, насколько ярко мог расцвести этот
цветок в соответствующем окружении, однако же Сегейла получила в удел
совсем иную жизнь. Сердце Люгера принадлежало служанке, но он был слишком
знатен и слишком беден, чтобы открыто помогать ей. Однако он не терял
самоуверенности и всерьез надеялся когда-нибудь поправить свои дела. На
мнение других ему было наплевать, к Сегейле он испытывал самые нежные
чувства, при этом хорошо знал собственное непостоянство и не собирался ни
в чем себя ограничивать. Он не выяснил еще мрачных тайн разоренного
поместья Люгеров. Стервятник не сомневался в том, что в истории его рода
нашлось бы место и для чудовищных преступлений, и для неправедных
богатств, и для гнусного злокозненного колдовства.

Слот размышлял и о себе. Его любовь к Сегейле была осквернена его
многочисленными изменами. Тут уж он ничего не мог поделать и утешал себя
тем, что душой остается верен своей единственной настоящей возлюбленной.
То, что Люгер был распутником, не являлось для него откровением. Он
побывал в постелях многих женщин и это уже начинало надоедать ему.
Бесконечная погоня за удовольствиями и бегство от самого себя. Слот искал
новых связей отчасти от скуки, отчасти из-за того, что был немного
тщеславен. Но главной причиной, конечно, была скука. С Сегейлой Люгер не
скучал, но он видел ее так редко!..

Он был последним и единственным отпрыском древнего рода Люгеров. Его
отец умер загадочной смертью в ночь рождения сына и с тех пор никто
никогда не видел ни одного из его тел. Он был необуздан, слишком
неравнодушен к женщинам, немного баловался магией и успел нажить себе
немало врагов. В том числе, и довольно влиятельных. Стервятник считал
почти неоспоримым, что они и приложили руку к его смерти, но среди
недоброжелателей Слота ходили слухи и о том, что распутный и коварный дух
отца тут же вселился в сына.

Мать Стервятника умерла спустя три месяца после рождения ребенка и
его воспитала кормилица. В те времена никто не посмел лишить Слота его
родового поместья, да это было бы и бессмысленно - магия древних Люгеров
была так сильна в этом средоточии воинственности и порока, что чужой не
протянул бы здесь и недели.

Сын кормилицы Слота, Газеус, несмотря на то, что был простолюдином,
участвовал в детских играх юного Люгера и стал его единственным другом.
Это была мучительная для обоих дружба - их разделяла непреодолимая
пропасть, обусловленная разницей в происхождении.

Позже Газеус был убит в уличной драке и навеки лишился человеческого
тела. Двух оставшихся хватало на то, чтобы влачить в Валидии довольно
жалкое существование, но, в конце концов, это было уделом многих. Газеус
достаточно страдал, но остался верным своему старому приятелю.

...Гелла зашевелилась рядом. Слот посмотрел на ее руки, украшенные
браслетами, руки, которым, как он знал, было не чуждо колдовство. Она
могла быть опасным противником. Двумя другими ее телами были змеиное и
кошачье.

Гелла сладострастно потянулась и принялась умело ласкать его.
Пожалуй, слишком умело, чтобы эта ласка казалась искренней. Некоторое
время Стервятник раздумывал о том, что ей нужно от него.

Магию и особые инстинкты последнего из рода Люгеров часто
использовали в разного рода темных делах, но сейчас был явно не тот
случай. Слот сам не пренебрегал помощью влиятельных любовниц, когда
запутывался в умело сплетенной сети чьих-нибудь интриг. Он был посвящен во
многие грязные тайны; это делало его незаменимым, однако порой невыносимо
усложняло жизнь.

Ветер уныло всхлипывал за высокими окнами и швырял в стекла пригоршни
дождевых капель. Ветви скребли о стены, а издалека раздавались гнетущие
крики какой-то твари, похожие на стоны.

Слот рывком поднялся, отстранив от себя Геллу. Ощущение опасности,
грозившей ему, стало настолько сильным, что Стервятник лишился не только
покоя, но и надежды на приятное завершение этой ночи. У него не было здесь
ни одежды, ни доспехов, ни оружия. Не для того он тайно пришел сегодня к
Гелле, чтобы покинуть ее в человеческом обличье или оставить в доме
Ганглети следы своего присутствия...

Грациозно изогнувшись на широком ложе, Гелла наблюдала за ним с
недоброй иронией. Стервятник был высок и худ. Свежий шрам розовел на его
ребрах. Глубоко посаженные серые глаза настороженно осматривали окна и
стены. Густая грива пепельных волос волнами опускалась до лопаток. Бледное
лицо Слота стало злым и холодным. Инстинкт гнал его прочь отсюда. Более ни
в чем не сомневаясь, он распахнул окно.

Темный смерч ворвался в покои Ганглети, неся с собой холод, леденящую
влагу и оборванные листья. Ветер ударил Слота и заставил его отступить от
окна. Это спасло ему жизнь. Арбалетная стрела, пущенная из темноты,
вонзилась в дубовую раму на уровне его головы.

Люгер стремительно обернулся. Гелла больше не улыбалась. Лицо ее
стало меняться - Слот увидел, как удлиняются ее передние верхние зубы. Ему
уже приходилось видеть смерть от змеиного яда. Он оказался в западне.

Ужас парализовал его, но только на мгновение. У него еще была
возможность спастись. Слот произносил заклинание, стоя посреди комнаты
между окном и Геллой, и вскоре увидел, как его окутывает спасительный
черный дым. В это же время зеленый туман обволакивал его недавнюю
любовницу.

...Грязно-белый стервятник с седым воротником вокруг шеи, неуклюже
подпрыгивая, побежал к окну, расправив широкие крылья, и, наконец,
взлетел, с трудом оторвав от пола тяжелое тело. Призрачной тенью он