крышами, босая женщина, выбегающая на перекресток... Розовыми прожил-
ками сверкают на асфальте подсвеченные солнцем трамвайные рельсы. Си-
ним контуром встало в конце широкой улицы далекое здание вокзала. Как
безмятежно, как красиво...
за ней, дотянулась из машины, навесила на босые ноги пудовые, неподъ-
емные гири... Или нет?!
вырвется наверняка, но на это потребуется несколько секунд, тех самых,
вот этих...
ветер, и запоздало осыпался последний островок недобитого лобового
стекла. Солнце вставало, солнце, испуганно притормозила возвращающаяся
с работы, опустевшая поливальная машина... Ведьма хромала, с каждым
шагом все более избавляясь от невидимого, подаренного Клавдием груза,
и расстояние до нее становилось все меньше, меньше, меньше... Вот
Клавдий различает прореху на подоле тонкого светлого платья, защитный
узор на кожаном поясе, длинную царапину на обнажившейся голени и розо-
вое ухо, пробившееся сквозь пелену темных блестящих волос.
можно, главному в его жизни. Может быть, последнему, как у инквизитора
Атрика Оля...
черных проводов; остановилась и обернулась, и Клавдий встретился с ней
глазами.
знала тоже. И теперь неподвижно стояла и смотрела, как несется прямо на
нее черная машина с выбитым лобовым стеклом...
медлительный синий трамвай. Первый трамвай сегодняшнего дня, еще сон-
ный, еще пустой - ползущий к вокзалу трамвай номер два. В квадратных
окнах отражалось низкое солнце.
подножке, обеими руками вцепившись в переднюю водительскую дверь; еще
мгновение - синяя гармошка открылась, пропуская ведьму вовнутрь.
что надо было еще и совладать с машиной; ребята на заднем сидении вых-
ватили каждый по пистолету. Это зря; стрелять по ведьме - себе доро-
же...
через перекресток, игнорируя все правила движения и свой собственный
честный маршрут. Играючи перескочил через стрелку - Клавдий увидел
запрыгавшие под колесами искры. Трамвай рванул, въезжая на огромную
улицу Индустрии, поддал ходу, покатился под уклон...
заметно уклонялась под гору. Трамвай, набравший скорость курьерского
поезда, грохотал, раскачиваясь из стороны в сторону, поднимая за собой
шлейф коричневой пыли; Клавдий, щуривший воспаленные глаза, сквозь
стекло различал оцепеневшую фигурку вагоновожатого. И гордо выпрямив-
шуюся, прямо-таки монументально воздвигшуюся рядом женщину; Клавдию
хотелось стрелять. Если бы он не знал, что всякая пущенная в ведьму
пуля почти наверняка убивает стоящего рядом свидетеля - а то и самого
стрелка...
ровую дорожку. Трамвай, не снижая скорости, вылетел на поворот.
свист, будто тысяча обезумевших регулировщиков вопят в свои свистки,
взывая к ведьминому благоразумию...
левые колеса. Уже в воздухе они продолжали бешено вращаться.
валящуюся на бок громаду; к сожалению, он был властен только над ведь-
мами. Над городским транспортом - никак.
трамвай перевернулся, вскинув колеса к небу, давя и кроша припаркован-
ные у тротуара машины; перевернулся снова, и какое-то мгновение каза-
лось, что сейчас он ударит о стену дома с расколотой витриной - но си-
лы падения не хватило. Трамвай - уже не трамвай, а его изувеченный
труп - опрокинулся назад, в железно-стеклянное месиво, оставшееся от
ни в чем не повинных машин, и земля вздрогнула снова.
доску, вдавив до отказа педаль тормоза, хотя машина стоит неподвижно,
и на заднем сидении никого нет, дверцы распахнуты.
катастрофы никого, по счастью, и не было.
лежали причудливые тени; Ивга хотела улыбнуться старой, такой знакомой
комнате - но не смогла.
нул ее - но Ивга ощущала, как с каждой секундой его присутствия груз
ее провинности делается все сильнее и жестче. И не могла радоваться.
жадно ловить каждую черточку, мельчайший отпечаток дней, проведенных
порознь...
страстных ночей:
этой встречи, спрятала лицо в ладонях.
всего она страшилась заметить брезгливость е его взгляде или жесте, и
потому, давясь ненатуральным хохотом, первым делом сообщила:
людей не отличаются... Даже физиологически, хоть у Старжа спроси...
ния рассудок Ивги слегка помутился - в здравом уме она вряд ли додума-
лась бы до такой глупости. Назар помрачнел, но промолчал.
ные пальцы просачивался волшебный, праздничный свет корабля-абажура;
Назар хозяйничал на маленькой кухне, и Ивге казалось, что этот звон
посуды - насмешка над ее мечтой. Над ее маленькой и теплой, уютной
грезой: светится абажур, и любимый человек кипятит на кухне чай...
минание о покинутом городе своего детства, возвращается наконец на его
пыльные, потные, суетливые улицы - и топчется перед дверью родного до-
ма, растерянно сжимая ручку внезапно потяжелевшего чемодана. Потому
что, оказывается, необратимая потеря - не обязательно смерть. Вернее,
смерть по-другому, когда внешне ничего не заметно и даже сам умерший
не сразу понимает, что случилось...
уселся на круглую вертящуюся табуретку в углу и оперся острыми локтями
об острые же колени.
рый она в очередной раз для себя придумала, Назар сел рядом и взял ее
руку в свою; она хотела помочь мечте, подняться, подойти к нему и по-
ложить руки ему на плечи - но в последний момент испугалась, ослабела
и едва успела подавить тяжелый вздох.
резковатым, незнакомым одеколоном, и эта чужая ее обонянию струя то и
дело перебивала привычный аромат его кожи и волос. Ивга глубоко вдох-
нула, ее ноздри дрогнули, пытаясь через всю комнату поймать ускользаю-
щий запах; Назар заметил это и, как ей показалось, содрогнулся. Или
только показалось? Или это ее мнительность становится совершенно уже
болезненной, нестерпимой?..
дил ее руку и тысячу раз просил прощения за ее, Ивгину, провинность...
на стене безжалостно отцокивали время - а Ивга с ужасом чувствовала,
как ничего не происходит. Будто в пустом заколоченном ящике.
же плохое.
дания Ивга встретилась с ним взглядом - и на мгновение задержала дыха-
ние.
Конюшевский Владислав
Махров Алексей
Посняков Андрей
Перумов Ник
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман