Чтение 10–й страницы книги ~Корни камня~

сон. Но разве во сне может болеть отдавленная рука?

Он поднес кисть к глазам - красные, опухшие пальцы, следы железной хватки
Барракуды... Его люди стреляли или нет? Вранье, что они были бе- зоружны... На
может быть...

Саня лежит на операционном столе... Сегодня утром Ивар отвернулся, когда Саня
хотел заговорить с ним. Зависть... Смертельная зависть к брату, притворившаяся
обидой. Может быть, это Иварова зависть направила выстрел Сане в грудь?

Голоса в коридоре. Отрывистые, злые. Стихли.

Ивар лег и снова поднялся. Оттянул рукав - след от прививки, чуть заметный
темный кружок, был еще заметен.

Вчера Ванина сидела напротив, положив рядом свою черную сумку... Не прошло и
суток. Она злилась на Ивара, она краснела, у нее были узкие губы и светлые
глаза, а что теперь?!

Он всхлипнул. Мама...

От матери осталась медная табличка, вмурованная в Стену Мертвых. Он не видел
маму... после. В его памяти она только живая... А Ванину он видел сначала живой,
потом мертвой. Что останется от нее? Тоже... таб- личка?..

...Среди мертвых страшно. Ленивые вороны на трупах... На поле боя и год, и
два, и три года спустя будет расти жирная сочная трава. А пока - торчат обломки
копий, и кто-то бродит среди мертвых тел - ищет... Высматривает... Тревожит
павших...

Когда через час, а может быть, и два - он потерял счет времени - незнакомый
угрюмый парень принес ему поесть, Ивар с отвращением по- косился на тарелку и,
пожав плечами, уселся носом в угол. Еще через не- которое время угрюмый молча
забрал нетронутый обед.

И снова шаги в коридоре - о, эти тяжелые шаги он услыхал задолго до того, как
рывком распахнулась дверь и Барракуда, злой, осунувшийся, бросил с порога:

- Голодовка, да?

Ивар поднял голову. Выпуклые глаза Барракуды глядели на него хо- лодно и
яростно; Ивар выдержал этот взгляд. Спросил шепотом:

- Что с моим братом?

Барракуда стиснул зубы:

- Разве я стрелял в твоего брата?

- Мне плевать, кто в него стрелял, - сказал Ивар, не опуская глаз. - Но если
он умрет, его убийца - вы.

- Его убийца... - начал Барракуда сдавленным, приглушенным го- лосом, - его
убийца...

И замолчал, с видимым усилием давя в себе не сказанные слова.

Поселок лихорадило. Ивар кожей чувствовал напряженные, косые взгляды;
Барракуда тащил его недавно пустыми улицами, и там, где появ- лялся мальчик,
стихали приглушенные разговоры, чтобы тут же возобно- виться за его спиной.

Поселок пребывал в трауре - и вокруг глаз женщины-наблюдателя, обернувшейся
навстречу Барракуде, лежали черные траурные круги:

- Они вызывают. Они вызывают уже семь с половиной минут.

- Соединяй, - процедил Барракуда, выталкивая пленника поближе к экрану.

Секунда - и для Ивара не осталось в мире ничего, кроме огромного, во всю
стену, лица Командора Онова.

Мгновение - отец глянул на сына, будто желая удостовериться, что он цел;
быстрый, даже беглый взгляд - но Ивару сделалось страшно.

Он не помнил, чтобы отец когда-либо так смотрел. Ярость - да, бла- городная
ярость, приводящая в трепет; гнев, раздражение - да, но сейчас глаза Командора
казались мутными, невидящими, будто подернутыми плен- кой. Пленкой ненависти,
которая граничит с безумием.

Ивар отшатнулся, и вся тяжесть свинцового командорского взгляда обрушилась на
Барракуду.

Еще секунду длилась тишина; потом Барракуда медленно, не отрывая глаз от
экрана, откинул кресло и сел, поставив Ивара у подлокотника.

Качество связи было отличное - Ивар видел острия несбритых во- лосков на
отцовом подбородке, запекшийся рубец на верхней губе и красные прожилки в белках
замутившихся глаз; потом рот Командора дер- нулся, чтобы прошипеть:

- Отброс-сы... Подонки.

Ивару захотелось закрыть глаза и заткнуть уши. Отец не может быть некрасивым.
Даже в горе и ненависти.

Онов прерывисто втянул воздух:

- Подонки... Вам припомниться все. Вы заплатите... Ты! - он зах- лебнулся,
невидящим взглядом уставившись на Барракуду. - Ты проклянешь день... За каждую
капельку его крови... Ты...

Ивар беззвучно заплакал.

- Он будет жить, - процедил Командор, и правый уголок его рта по- полз книзу.
- Его спасут... Но за каждую каплю его крови ты - ты будешь умирать по десять
раз!

Он замолчал, и несколько длинных секунд Поселок слушал хриплое ды- хание
своего заклятого врага. Рука Барракуды, придерживающая Ивара за локоть, казалась
холодной, как заиндевевшая сталь.

- Значит, так, - уронил Командор, с трудом взяв себя в руки. - Или в течение
часа вы отдаете мне Ивара...

- Или что? - бесцветным голосом спросил Барракуда.

По лицу Командора судорожно прокатились желваки:

- Тебе... мало? Мало крови... ребенка? Кай... а?

- Не я в него стрелял, - отозвался Барракуда все так же бесцветно. - И мои
люди были без оружия... как договорились. Сила... не всегда так уж сильна, Онов.
У тебя плохие советчики. Послушай меня и выполни уго- вор, так будет лучше...
для всех.

- Я превращу тебя в грязь, - сказал Командор почти спокойно. - Те- бя и всех
твоих... весь твой выводок.

Ивар закрыл глаза. Еще вчера подобные отцовы слова переполнили бы его
гордостью и предвкушением праздника - а теперь угроза казалась пустой, пресной,
будто картонной. Ивар понял, что не верит отцу - и наступивший вслед за этим
горький стыд был еще хуже, чем страх за Саню.

Барракуда вздохнул. С полуулыбкой обернулся к женщине-наблюдателю:

- Милица... Перекачай Командору список оставшегося... Того, что мы ждем, но
все еще не получили. Надеюсь, на этот раз ВО ВСЕХ контейнерах будет
оборудование, а своих головорезов оставьте себе...

- Мерзавец! - рявкнул Командор. - Мне достаточно получаса, чтобы сделать из
всех вас жирную копоть!

Ивар содрогнулся - голос отца будто взорвался внутри его головы.

Барракуда резко обернулся к экрану.

- Хватит, - сказал он тихо, но так, что у Ивара волосы зашевели- лись на
голове. - Это болтовня. Вот, - он дернул Ивара к экрану, выста- вив его перед
собой, как щит. - Теперь давай... Превращай! В жирную ко- поть!

У Ивара не осталось сил, чтобы сопротивляться.

- Я жду, - бросил Барракуда устало. - Жду - неделю. Потом... Мне не страшно
умереть. Нам не страшно умереть. Но тебе страшно потерять сына, Онов. Все!

Он развернулся к оператору Милице. Мгновение - и экран погас, мертвый.

...Обугленная, в корках сплавившегося песка равнина, и грузные черные хлопья,
оседающие с неба. Белый конь по колено уходит в груды пепла. Рыцарь давно
отбросил сломанное копье, и двуручный меч его исступленно ищет ускользающего
врага - чтобы снова провалиться в пусто- ту. Рыцарь ранит сам себя, доблесть и
отвага жалят друг друга в спину, это замкнутый круг, это сражение с зеркалом...

За ним пришли двое - большеротый Генерал и женщина, в которой Ива- ру
померещилась Ванина. Он вздрогнул, но это была Милица, наблюдатель.

Ему было велено надеть комбинезон и шлем. Сердце Ивара запрыгало, как чертик
на резинке: куда?

Минуты две он крепился, но не удержался-таки и спросил, заглядывая в глаза
Генералу:

- Меня... отпускают?

Генерал молча качнул головой. Женщина украдкой вздохнула, будто сожалея - но
Ивару уже не было дела до ее вздохов.

Он шел между двумя провожатыми, как преступник, шел, волоча ноги и не
поднимая глаз от бледного ноздреватого покрытия на полу. Лифты удов- летворенно
чмокали дверями, лениво поворачивались в гнездах огромные вентиляторы, и позади
остались несколько ярусов, пока пол из ноздрева- того не сделался
тускло-металлическим и Ивар не ощутил присутствие мно- гих людей.

Некоторое время он стоял, не поднимая головы; людей вокруг было много, но все
они молчали. Ивар слышал приглушенное дыхание, едва раз- личимый шелест
комбинезонов - и ни слова, ни голоса. Тогда наконец он оторвал глаза от пола.

Круглое помещение, что-то вроде тамбура в пусковой шахте. Ивар по- вернул
голову - и увидел пилотское кресло.

Кресло помещалось в центре, поддерживаемое трехпалой рукой манипу- лятора;
оно чуть поднималось над собравшимися людьми, и к нему обращены были все
взгляды.

В кресле сидела Ванина. Ивар прирос к железному полу.

Легче всего было представить, что женщина заснула в кресле, но Ва- нина не
походила на спящую. Ивар не мог сейчас вообразить ее живой, не мог вспомнить,
как двигались ее губы, когда она обращалась к нему, про- износя какие-то
обыкновенные слова; теперь она казалась воплощением смерти, и Ивар впервые в
жизни смотрел смерти прямо в лицо.

Ему захотелось спрятаться или хотя бы схватить кого-нибудь за руку - но
вокруг стояли чужие люди. Ивар затравленно оглянулся - за спиной у него молчала
Милица, и глаза ее казались слепыми.

Никто не глядел сейчас на Ивара. Они стояли плотно, плечо к плечу, мужчины,
женщины, молодые и старше, разные... У кого-то вздрагивали гу- бы. Кто-то
казался абсолютно безучастным.

- ...Ты возвращаешься туда, откуда все мы родом. Легкого пути те- бе...
Хангарра, зар йу о фарра ор, зар йу о фарра бан...

Ивар не понял последних слов, но узнал голос.

- Там наша Прародина, там голубое над зеленым, там накрыт для тебя стол...
Варрот, зар онна, о ранна орф, о шанн эр бар...

По гулкому тамбуру прошел вздох. Ивар заставил себя снова посмот- реть на
мертвое тело в пилотском кресле.