Чтение 16–й страницы книги ~Пещера~

оставался смертельным оружием. Куда более сильным, нежели неокрепшие зубы и
маленькие когти; тхоль, чья трапеза оказалась последней радостью жизни,
заверещал.

Сарна готова была сорваться с места и бежать - но ее инстинкт, проверенный
инстинкт жертвы сказал ей, что опасности нет. Нет, пока она не понесется сломя
голову, не побежит коридорами, где только звон копыт и некогда выслушивать
опасность; тогда, бегущая, она будет уязвима...

Она осталась стоять.

Последний крик тхоля длился недолго; подросток-схруль, размерами сравнимый
со своей мелкой жертвой, намертво сомкнул зубы на кричащем горле. Звук
оборвался; теперь сарна слышала потревоженную Пещеру. Ярусом ниже брачевались
похотливые барбаки; крик умирающего тхоля не помешал им. Далеко-далеко стадо
сарн оставило щипать мох и подняло головы, желая понять, откуда звучит чужая
смерть; неподалеку другой тхоль, равнодушный к судьбе собрата, вот так же
беззаботно вылавливал и ел личинки скальных червей...

Сарна слышала, как дышит схруль. Сбивчиво, горячо; кровь тхоля растекается
почти беззвучно- слишком мало ее, крови, в тщедушном тельце...

Она повернулась и двинулась прочь. Ее уши не ослабляли напряженного
ожидания - смерть миновала ее, забрав другую жизнь, и перед лицом чужой гибели
сарна не испытывала ничего, кроме желания снова выжить.

...Выходные прошли совершенно по-весеннему, уютно и солнечно, город цвел
всеми своими клумбами, садами и парками, и Павла совершенно уверилась, что все
странное и неприятное в ее жизни осталось далеко позади.

Любой телефонный звонок заставлял ее сердце пропускать один удар- сама себе
не признаваясь, она ждала звонка от Тритана. Не рабочего - просто приятельского
звонка.

Миновала суббота, Тритан не позвонил; Павла вздохнула и позволила Стефане
вытащить себя на воскресную прогулку в зоопарк.

Все шло великолепно, пока Митика не плюнул в верблюда- кто бы мог подумать,
что пятилетний малыш умеет так прицельно и мощно извергать слюну. Верблюд, по
счастью, оказался куда умнее и воспитаннее, а потому на оскорбление ответил
одним лишь удивленным взглядом... Воспитательные усилия Стефаны пропали втуне;
через пятнадцать минут Митика, усаженный на крохотную лошадку, дернул ее за ухо
и тем сорвал катание. В любой другой день Павла разозлилась бы- но не сегодня;
она пребывала в восхитительном равнодушии, и потому все досадные неприятности
виделись ей именно тем, чем и были, а именно: дурацкими и незначительными
мелочами.

Город цвел. Город разливался праздничными толпами; в теплых сумерках Павла
вышла прогуляться, выбирая любимые безлюдные переулки, особенно обаятельные в
свете луны; вдоволь насладившись одиночеством и запахом сирени, она, по
обыкновению, потеряла кошелек - какому-то случайному прохожему пришлось бежать
за ней целый квартал: "Девушка! Эй, девушка, ну что вы за растяпа!.."

Павла рассеянно отблагодарила парня, вручив ему одинокий раскрывшийся
тюльпан.

Миновало воскресенье - Тритан не позвонил; в понедельник весна съежилась и
начался дождь. \ А вместе с дождем начались странности.

Утром, уже у входной двери, Стефана содрала с Павлы ее любимую легкую
курточку и всучила теплую - желтую, осеннюю и унылую. У Павлы не было
возможности протестовать - любое возражение только затягивало заранее
проигранный спор. Стефана собственнолично проследила, чтобы проездной и монеты
из карманов любимой курточки перекочевали в карманы нелюбимой,- и только потом
выпустила Павлу, которая, конечно же, опоздала на работу.

Раздолбеж не упрекнул ее ни взглядом.

- Как? - спросила секретарша Лора, когда Павла с рассеянным видом вернулась
в приемную.

- С руки ест, - сообщила Павла и вышла, оставив секретаршу в благоговейном
недоумении.

В фильмотеке уже починили испорченную крысами систему, и
старушка-фильмотекарша переписала для Павлы заказанный материал; дождь за окном
лил не переставая. Снимая с вешалки желтую осеннюю курточку, Павла оценила
предусмотрительность Стефаны.

Руки ее привычно ушли в карманы; каблуки процокали по коридору- и в
нерешительности остановились.

Что-то было не так.

Первая, самая естественная мысль была - что куртка чужая. Очень похожая на
Павлину - она взяла ее по ошибке, надо скорее поменять...

Но ее руки уже нащупали в карманах кошелек с привычным брелоком, магнитную
карточку для метро и смятый ворох ненужных бумажек. Она поднесла их к глазам -
точно, вот чек из магазина, вот старая записка Лоры, вот бумажный кораблик
Митики...

Павла стояла посреди коридора и вид у нее был, наверное, глупый.

Вторая, самая чудовищная мысль- что она, Павла, уменьшается. Некое злое
колдовство причиной тому, что она стала стремительно расти обратно и скоро
сделается размером с младенца... Именно потому ее старая, чуть тесноватая куртка
сделалась теперь огромной, размера на три больше, именно поэтому она висит на
своей хозяйке, будто на огородном пугале.

Павла вернулась к вешалке. Убедилась, что другой желтой куртки на крючьях
нет; вспомнила каверзы Митики- и с раздражением отбросила эту мысль. Пятилетний
мальчуган, проникающий в здание телевидения, чтобы мистифицировать рассеянную
тетушку...

Мимо протопали две знакомые девчонки из административного отдела:

- Привет, Павла... Ты чего?

- Ничего, - отозвалась она сухо. - Трамвая жду.

Девчонки, наверное, обиделись.

Добравшись до самого большого окна, она разложила куртку на подоконнике. На
правом рукаве имелось застиранное пятно- давным-давно Павла влезла локтем в
пирожное. Вторая снизу кнопка чуть проржавела. Подкладка в карманах была подшита
коричневыми нитками; с каждой новой деталью, такой знакомой и такой
красноречивой, лицо Павлы делалось все глупее и глупее.

Дождь за окном чуть угомонился; рядами стояли яркие машины с надписью
"Телевидение", и к одной из них шествовал оператор Сава, а за ним ассистент с
осторожностью тащил зачехленную камеру.

Павла осмотрела себя. Джинсы - вот они, больше не стали. Свитер... туфли в
конце концов...

Она проследовала в туалет и посмотрела на себя в зеркало. На всякий случай
попробовала дотянуться до выключателя; сознание, что она, по крайней мере, не
уменьшается в росте, неожиданно ее успокоило. Странная куртка вернулась на
вешалку - в конце концов до фильмотеки два квартала, Павла доберется и так...

И она погрузилась в повседневную суету с несколько преувеличенным рвением,
- если проблема неразрешима, то о ней лучше забыть. Телевизионная жизнь Павлы,
по обыкновению, переполнена была событиями и эмоциями, маленькое происшествие с
успехом было вытеснено из мыслей и из памяти- однако вечером Павле потребовалось
немало мужества, чтобы подойти к вешалке.

Чего она ждала от своей куртки? Что та всплеснет рукавами и скажет: "Ах
Павла, что же ты так долго?.."

Куртка была на месте. Совершенно прежняя- обычного Павлиного размера.

На другой день, рано утром, зазвонил телефон; рассеянная Павла не поспешила
к трубке.

Поспешил Митика.

Коммуникабельное дитя, чьи родители спешно заканчивали завтрак, а тетка
замешкалась в своей комнате, - это самое дитя подскочило к телефону, и уже через
мгновение Павла слышала степенный разговор:

- Да! Здравствуйте! Нет! А, она женилась и переехала... Ну, вышла замуж,
да... Пока-пока!

Павла пулей вылетела из комнаты; трубка уже лежала на рычаге, Митика,
довольный, улыбался:

- А я дядю надурил! Я сказал, что ты женилась на директоре цирка, и теперь
у вас в доме живет настоящий слон!..

Не говоря ни слова, Павла вцепилась стервецу в ухо.

На визг выскочили из кухни Стефана и Влай; разборка случилась короткая, но
громкая и красочная. Павла отправилась на работу с опухшими глазами и подтекшей
тушью; на автобусной остановке у самого здания телецентра ее окликнули:

- Девушка! Любезная девушка!

Вздрогнув - хотя чего, собственно, вздрагивать - она обернулась.

Парень был совершенно незнакомый- лет двадцати, обаятельный, с иголочки
одетый, тщательно причесанный; в опущенной руке он держал большой футляр от
трубы, и Павла механически подумала, что парень - студент консерватории.

- Девушка, милая, вы не хотите приобрести змею? Павла не успела моргнуть
глазом - парень открыл футляр и вытащил на свет небольшую, скверного вида змейку
с треугольной головой, раздвоенным языком

и цепенящим, липким взглядом мутных глаз. Павла невольно отшатнулась.

- Замечательная змея, - сказал парень голосом бывалого торговца, ежедневно
реализующего по три десятка змей. - Главное, очень ядовитая... Возьмите в руки.
За голову, видите, вот так!..

- Это гадюка? - спросила Павла, отступая. Парень от души возмутился:

- Что вы! Гадюку я не стал бы... Это очень редкая, дорогая змея, украшение
серпентария, одним укусом заваливает слона...

- У меня нет денег, - сказала Павла, довольная, что нашла отговорку.

- Я отдаю за бесценок, - парень ясно, мило, совсем по-мальчишески
улыбнулся. - Буквально очень дешево отдаю. Посмотрите, какая змея!..

Змеиная морда оказалась у самого Павлиного лица. И морда была преотвратная;
змея не просто умела завалить слона одним укусом - ей явно уже приходилось это
делать и хотелось сделать еще.

- Мне не надо, - отступая, Павла уперлась спиной в пластиковую стенку
остановки. - Мне не надо змеи, я на работу опаздываю...

Она попыталась обойти назойливого юношу- однако тот, улыбаясь, загородил ей
дорогу. Змеиное тело, черно-зеленое, с отвратительным блеском, свисало из его
кулака, как живой упругий пояс.

- Девушка, милая... Вам повезло, вы потом будете локти кусать, это
последняя змея из последней партии, это редкость, совсем задешево, ну вот,