Чтение 52–й страницы книги ~Преемник~

всяком случае, Завещание Первого Прорицателя описывает приход внешней Силы
как очень паскудную процедуру: "Плачьте, живущие... С неба содрали
кожу..."

Я поежилась, натянув одеяло до подбородка. Только теперь вместе с
холодком по спине ко мне явилось подозрение, что Луар далеко не шутит.

- Мне же надо с кем-то поделиться, - сказал он вдруг с отчаянием. - Я
же не могу все время быть один... И носить это в себе... Я не маг... Я не
знаю, как прорицать... Я не умею, и мне некого спросить. И я не знаю, что
делать... Я думал, что Фагирра знал. Но все они молчат... Не понимают, не
помнят... Даже Сова... У него остались какие-то вещи Фагирры, где-то в
тайниках... Обещал добыть... Но и он не знает, зачем... И это... - он взял
Амулет в ладонь, - зачем Фагирре... Зачем он пытал мою мать - чтобы добыть
ЭТО...

Он вдруг закрыл лицо руками. Амулет выскользнул из его пальцев и
снова закачался на цепочке:

- Танталь... Пойди к ней. Пойди, а я не могу... Пожалуйста.

Повозки стояли на обочине, стояли, бессильно опустив оглобли. Не веря
своим глазам, я крепко, до боли вцепилась в Луара. Ни слова не говоря, он
придержал лошадь.

- Ты?!

Муха сидел на земле, растирая кулаком больные красные глаза. Бариан,
внезапно ставший старым, не удивился мне и не обрадовался; Гезина
судорожно сжимала руку рыжей девчонки. Фантин растеряно хлопал длинными
светлыми ресницами:

- Ты... Здравствуй...

Я снова пробежалась взглядом по лицам. И снова, уже в тоске и
предчувствии. Распоротые бока повозок, вывернутые сундуки, пустые
оглобли...

- Они все забрали, - сказал Фантин. - Лошадей...

- Флобастер?! - шепотом закричала я.

Бариан отвернулся. С видимым трудом указал на одну из повозок;
привычно подтянувшись, я вскарабкалась под изорванный тент.

Кто-то уже сложил ему руки. Он лежал на полу, горделиво вскинув
голову, не желая и не пытаясь скрывать перерезанное горло. Глаза его не
желали закрываться - холодно смотрели в синеющее через разорванный полог
чистое небо.

Рядом случился Луар, и он-то меня удержал.

Я кричала. Я проклинала Сову, я проклинала и себя за то, что была
рядом с убийцей - и не прикончила его. Я клялась небу, что Сова умрет
страшной смертью, что я выжгу дотла и лес и поля, что я отомщу, что я убью
всех, если понадобится, что я всю жизнь буду убивать, но отомщу... Луар
держал меня сзади, я извивалась в его руках, захлебывалась слезами и
проклятиями, и он не выпустил меня до тех самых пор, когда, ослабев, я
тряпкой сползла на пол, к ногам лежащего Флобастера.

Луар о чем-то вполголоса переговорил с Барианом; до меня долетало,
как сквозь вату: "не надо было... псы... и связали всех... он один... не
знаю... теперь все равно..."

Мутными бессмысленными глазами я смотрела, как рука Луара кладет на
доски туго набитый мешочек:

- Не побрезгуй, Бариан... Я задолжал. За тот спектакль... Ты помнишь.
Самый главный спектакль в моей жизни. Прими. Купи лошадей.

- Откуда у тебя столько денег? - потрясенно спросил кто-то; кажется,
это была Гезина, я не разобрала, мне было все равно; я думала, о том, что
Флобастер не простил меня перед смертью. А если и простил, то я теперь не
узнаю.

Никогда.

Вода притягивала его с давних пор. Теперь он предавался излюбленному
занятию, прислонившись к рассохшимся перилам горбатого мостика и глядя,
как подрагивает зеленая гладь реки и как кружат, чуть не сталкиваясь,
тяжелые стрекозы.

Так было и раньше. В памяти его возникла другая, широкая река с
такими вот стрекозами, мальчишки-рыболовы со своими самодельными сетками и
костяными крючками...

Те мальчишки давно умерли. От старости. И сменилось бесчисленно
поколений стрекоз.

Он усмехнулся. Впервые за долгое время он явится, не дожидаясь дня
Премноголикования. Нарушит традицию...

Тот, что пришел извне, любит традиции. Приходит, будто блюдя ритуал,
и все так же мнется у Двери, ожидая приглашения. Тот, что пришел извне...

"И воцарится, и... плачьте, живущие... И Привратник станет ей слугой
и наместником"...

Он поморщился. Слишком много хлама накопилось в памяти за последние
сто лет.

"...А если один волк захочет позвать другого? Как-то он его
называет?"

Он смотрел на свое отражение, темное отражение в медленно струящейся
воде. Ему хотелось, чтобы его позвали.

Тогда он наклонился над водой, навалившись на парапет локтями.

- Руал, - шепотом сказали его губы.

Отражение молчало, потрясенное звуком собственного имени.

- Я понимаю... - он снова криво усмехнулся. - Но ты-то... Зачем?

Порыв ветра подернул воду рябью. Ему показалось, что так уже было
однажды.

В тот же момент на спину его лег чужой взгляд, цепкий и вязкий, как
смола. Еще не обернувшись, он знал уже, что там, позади, только пустая
дорога да взвинченные пыльные столбы; он знал это и все же обернулся.

Чужой взгляд не исчез.

Он криво усмехнулся и подумал, что и это уже было. Давным-давно...

Тогда он был Привратник. Кто он теперь, чем он так интересен Тому,
кто смотрит, желая войти?

"Руал", - прошелестело по краю его сознания. Отзвук, прикосновение,
эхо давнего зова...

Он ждал и этого - и все же вздрогнул, мгновенно испытав давно забытое
чувство - мороз по коже.

Все повторяется.

Внутри моей груди сидела толстая игла. Временами я замирала,
забывалась, тупо глядя в ползущую навстречу дорогу, и тогда игла причиняла
только тупую тягучую боль. Однако стоило лишь допустить неосторожное
движение души, лишнее воспоминание - и, потревоженная, игла снова
протыкала меня насквозь; я осознавала потерю десятки раз подряд, и боль не
притуплялась.

Луар молчал. Навстречу ползла серая лента дороги.

...И топала пегая лошадка, привычная к своему неспешному пути, к
запаху дыма и грому жестяного листа, к любопытствующей толпе, к
бесконечной смене декораций, дорог, дворцов, базаров...

Я вздрагивала, приходя в себя. Две моих жизни переплелись, спутались,
как брачующиеся змеи. Я забывала, кто за моей спиной - спокойный ироничный
Флобастер либо тот, другой, из-за которого все оборвалось...

Все оборвалось. Флобастер пытался меня удержать - возможно, он
предчувствовал свой ужасный конец. Если б я была там, его бы не убили. Во
всяком случае, сначала убили бы меня...

Кто он мне был. Кем же он все-таки был...

Над дорогой стояло облако, похожее на безвольную, мертво повисшую
руку. Из небесной ладони выскользнула и теперь моталась по небу черная
птица.

Что, если он умер, не простив?!

В безлюдной рощице нас догнал незнакомый всадник. Хмурый старикашка,
заросший от уха до уха жесткой, как щетка, редкой бороденкой,
требовательно взмахнул рукой - я испугалась, но как-то вяло, ненатурально.
Луар натянут поводья и спустил меня на землю. Стоя на ватных ногах, я
смотрела, как он толкует о чем-то с жилистым старикашкой, как, отрывисто
поклонившись, тот разворачивает лошадь и скачет обратно...

- Кто это? - спросила я спустя полчаса дороги.

Луар нехотя поморщился:

- Это человек Совы... Старый плут раскопал-таки свои тайники и добыл,
что мне нужно... Я назначил встречу.

Его слова доходили до меня медленно, как медленно достигают берега
круги от брошенного в болото камня.

- Останови-ка лошадь, - попросила я шепотом.

В такой просьбе не было ничего необычного - но голос мой нехорошим
образом дрогнул. Луар придержал коня и внимательно на меня воззрился;
выпутавшись из его рук, я неуклюже соскользнула на дорогу.

Некоторое время мы смотрели друг на друга - он сверху, я снизу, он
вопросительно, я - отчаянно и зло:

- Так ты, значит, назначил встречу? Сове?

Он кивнул, все еще не понимая. Я с шумом втянула в себя воздух:

- Он убийца. Убийца и палач. А ты...

Мне хотелось выплеснуть на него слишком многое; от избытка слов и
чувств я запнулась и замолчала, разевая рот, как выброшенная на берег