Чтение 78–й страницы книги ~Преемник~

Скопище короедов в теле этой двери.

Хочу послушать, как скрипят твои петли.

...И Алана тоже чувствовала - а потому была непривычно тиха и
покладиста; все мы сидели, плотно прижавшись друг к другу.

Скиталец стоял к нам спиной - а его обнаженная шпага лежала на полу,
будто стрелка башенных часов.

Последние минуты.

Прерывисто вздохнула Тория.

О чем он подумает в тот момент? Прежде чем стать чудовищем? О чем
вспомнит, и вспомнит ли вообще? И о чем подумаю я, когда мир накренится,
как шахматная доска за миг до падения?

Я смотрела на его лицо будто с высоты птичьего полета. Пологие холмы,
два серых озера и запах дыма... И я оставила все, что любила, да так и не
дождалась прощения...

Шпага Скитальца вздрогнула на полу - или мне показалось? Дернулась в
моей руке ладонь Аланы; Скиталец наступил ногой на клинок.

Что-то глухо проговорила Тория; мне почудилось имя Луаяна.

Темное напряжение. Неведомым мне образом высокий старик искал в
паутине времен и пространств одного-единственного человека; этот труд был
тяжел. Все мы ощущали каторжные усилия Скитальца; вслед за ним и я
напряглась, потянулась, желая помочь, принять на себя часть... ноши...
груза... впрячься в эту лямку, ощутить плечи Эгерта и Тории, увидеть
впереди прыгающий хвостик бегущей Аланы...

Секунды тянулись, как резиновый жгут.

- Зовите, - проронил Скиталец сквозь зубы. - Зовите его... Ибо он уже
в пути. Он в преддверии. Зовите же!!

Молчаливое мгновение тянулось долго, будто всех нас поместили на
картину, и мы сидим безмолвные, как на парадном портрете, и только губы
Эгерта...

- Луар! - громко крикнула Алана, и ее крик отозвался во мне эхом, как
в пустом огромном зале. - Луа-ар!

И снизошла темнота.

Моего мужа не вернуть. Никогда... Ибо Тот, Кто Извне, не оставит в
нем ни капли человеческого... Или - ужасная смерть. Гибель Луара против
гибели мира...

...Мне плевать на мир. Но ты - ты должен остаться прежним. Я...
таким, какой ты есть. Чтобы ты жил, но... не становись Им! Я не могу
выбирать... Я хочу от тебя... пусть он будет внуком Фагирры - мне плевать,
но не... Луар, услышь. Услышь...

...Тогда... мы лежали в душной темноте... Как два раскаленных солнцем
удава... Сквозь щель полога пробивался отсвет прогоревшего камина. Красная
искорка отражалась в твоем открытом глазу - второго глаза я не видела... В
этот момент твое лицо на подушке... С долинами и горным пиком, с холмами и
бессонным круглым озером... А красный свет камина заменял в этой стране
закатное солнце...

Твое дыхание. Дыхание бесконечно усталого и счастливого человека. И
моя гордость - а ведь я тебя спасла...

Спасла?!

И тогда все, что родилось во мне, сплелось в мучительный горячий
клубок.

Слепая пленка, разделявшая нас с Луаром. Пленка, залепившая глаза.
Пелена времен и расстояний, Дверь на ржавом засове, но то, что во мне,
рвется, прорывается, как трава сквозь камень, как птенец из скорлупы, нет
ничего сильнее жизни, а моя жизнь - это...

...Они ворвались ко мне в сознание, как врывается ветер в распахнутое
окно. Мысли Тории казались синими, горы темно-синих волн, силой и волей
своей сравнимых с океанскими. В душе Эгерта жило красно-желтое, с черными
впадинами месиво. Горячее и больное желание - умереть за другого и тем
самым вернуть его... Алана чувствовала зеленым и теплым, она хотела
смотреть и касаться, ощущать руки на плечах - и еще какой-то пруд,
кораблик на воде, белые гуси...

ТОРИЯ

...Я помню, как твое сердце билось внутри меня. Оглянись, мальчик.
Какая высокая трава, я не вижу тебя, мелькает светлая макушка и - смех...
Солнце садится, и на ладонях твоих серебряная рыбья чешуя... Трещина в
корыте... Вода уходит в песок, но в мире много еще воды. Пей сколько
хочешь...

Струйки теплого молока брызжут, стекают на дно стакана... пополам с
кровью. Как клубника со сметаной. Растрескавшиеся соски и ежедневная боль
- почему ты снова не допил, ведь грудь еще полна?.. Потеки молока на
полу... Закрываются глаза. И падает тяжелая голова, опрокидывая стакан с
белым молочным донцем... Сколько еще сцеживать. Спи.

Все, что я помню о тебе, все, что я знаю о тебе, все, что я о тебе
чувствую, - во мне, как плод, навеки. Никакой кровавый инструмент не
избавит меня, мальчик, от этого сгустка. И я зову - оглянись.

...Отец Луаян. Смилуйся над нами. Приди из холма, где стережешь
Мор... Приди из-под стального крыла, закрывшего тебя от солнца... Приди,
пощади своего внука. Своего внука...

ЭГЕРТ

...Оглянись. Ты, который стоит между мной и моей смертью. Ты, который
не носит в себе моей крови. Мой сын. Я много раз умирал за тебя - смогу и
еще. Я предавал тебя - но есть черта, за которой и предательства
бессильны. Я готов принять на себя все твои шрамы - только оглянись,
сынок...

СКИТАЛЕЦ

...Очень большая горькая чаша. Ничего, он пивал кое-что погорше... За
всю его жизнь сладкого было всего ничего. Какие-то форели в светлой речке,
какие-то муравьиные сражения на горячем белом песке, чьи-то руки на
глазах, чьи-то губы...

Она ждет. Она на пороге.

Всю жизнь его награждали ни за что и ни за что наказывали... От него
ждали не того, что получалось потом. После давних потрясений его жизни
текли, переливаясь одна в одну, без неожиданностей, ровно, как ухоженная
дорога... Жизни, потому что их было, кажется, несколько, он сбился со
счета еще в первый раз... А теперь, возможно, наступает конец...

...Я червяк. Мокрица. Ларт, помоги...

Теперь тот, другой, мальчик с похожим именем стоит на извечном
кольце... Он изберет свой путь, кольцо изменит форму, мир изменится - либо
погибнет...

Ох, как надоели эти патетические фразы. Гибель мира... Гибель...

Небо, опять. Душно... Не надо!.. Ларт... Помоги. Явись сейчас и
помоги мне, я слаб... Я стар и слаб, я не маг... Ларт, приди, явись из
могилы, останови!..

И я тоже билась о свою пленку. Все мы бились о свою пленку, пытаясь
прорваться туда, где был сейчас он; наши души расшибали себе голову,
подобно мухе перед закрытым окном.

И был Скиталец. Он видел больше - но стоял к нам спиной, и только
короткие смутные обрывки...

"И она войдет, и Привратник откроет, и станет ей слугой и
наместником..."

"Петля тумана на мертвой шее. Видишь, с неба содрали кожу... И вода
загустеет, как черная кровь..."

"И она войдет!"

"И она..."

И тогда клубок, стоявший во мне, ринулся наружу.

То, за что не страшно умирать. За что даже весело умирать - да хоть
сейчас, только...

К одному существу.

Четыре других существа...

И этот, Скиталец с выжженной душой, в бреду повторяющий имя...

...которого я никогда не слышала.

И ящерицы. Маленькие золотистые зверьки на полу, на столе, на моих
коленях...