Чтение 34–й страницы книги ~Ритуал~

Юту бросило в жар, мгновенно вспыхнули щеки и уши. Взять в жены?
Остин? Ее?

Арман стоял рядом. От него не ускользнули ни смятение, ни смущение,
ни радость Юты. Победив первый приступ горечи, он испытал даже некое
слабое облегчение - все-таки правильно рассудил.

- Это Остин... - в который раз благоговейно прошептала Юта. Рыцарский
конь тем временем взобрался на возвышение, и фигура всадника чеканно
красовалась на фоне утреннего неба.

Арман с трудом стряхнул оцепенение. Взял Юту за плечи, и ему
показалось, что принцесса, чью теплую кожу он ощущает под грубой тканью
балахона, разом отодвинулась от него за горы и моря, за сто лесов и сто
озер...

- Пойдем, принцесса. Надо идти.

- Идти? - она смотрела на него непонимающе, и вдруг ее счастливые
глаза наполнились ужасом. Она смертельно испугалась за Остина, она
вообразила, что Арман хочет убить принца!

И снова Арман превозмог волну острой боли. Сказал как мог мягко:

- Все будет хорошо... Я же говорил тебе, Юта... Все будет... Ну
пойдем, пожалуйста.

Она двинулась за ним, все еще напряженная, настороженная. Он привел
ее к лестнице, ведущей на башню. Легонько подтолкнул:

- Ну же, поднимайся... Не бойся ничего...

Спотыкаясь, она полезла вверх, а он поспешил к драконьему тоннелю,
обернулся ящером и вылетел из замка.

Принц на своей лошадке был уже совсем близко; рыцарский конь присел,
когда Арман появился в небе. На башне застыла Юта, ветер красиво развевал
полы ее балахона. Хорошо бы что-то беленькое, мимоходом подумал Арман.
Платок там или шарф... Белое чтоб развевалось - так еще живописнее...

Рыцарь на дороге боролся с конем, который видел дракона, пусть даже в
небе и довольно далеко, впервые в жизни. Только бы не удрал, подумал
Арман. Первым делом надо снять его с седла...

Юта подняла навстречу Арману белое лицо. Он покружил над башней,
вытягивая лапы вниз, пытаясь объяснить ей, чего хочет. Потом спустился и
привычно ухватил принцессу в когти.

Не глядя на принца, он нес ее в скалы, и чувствовал тяжесть, и
нежность, и тепло ее тела. Он касался ее последний раз в жизни, и, будто в
насмешку, не руками, а страшными чешуйчатыми лапами...

В голубом небе висела бледная утренняя луна.

Он поставил ее на вершину невысокой скалы. Отсюда она все увидит,
потом без труда сумеет спуститься... А принц сможет ей помочь.

В последний раз он посмотрел на нее сверху и страшно пожалел, что так
и не обнял ее на прощанье.

Неподалеку истошно заржал рыцарский конь. Арман с трудом оторвал
глаза от Юты и обернулся к Остину.

Принцу удалось призвать коня к порядку, и, дрожа как осиновый лист,
но слушаясь поводьев, боевое животное влекло рыцаря навстречу битве.

Арман поспешил к тому месту, где дорога раздавалась вширь, где его
предки крушили хребты предкам Остина. Посреди ровной площадки горкой
свалены были кости и черепа - Арман дохнул, страшные останки размело в
стороны, и следа не осталось. Не стоит пугать принца раньше времени.

Потом он сел на хвост и стал ждать.

Медленно, медленно, спотыкаясь и запинаясь, рыцарский конь выбрался
из-за скал - и остановился, не в силах преодолеть страх.

Арман сидел неподвижно, сложив крылья самым мирным и добропорядочным
образом. Копье принца тем не менее заметно вздрагивало - даже забрало
шлема, закрывающее его лицо, казалось бледным, как мел.

Секира Остина, впрочем, имела крайне устрашающий вид, а то, что
висело за спиной, оказалось огромной шипастой палицей. К седлу был
приторочен еще и арбалет; хорошо, подумал Арман, что принц не захватил с
собой сотню лучников и пушку на лафете. Все-таки уважает правила игры.

Наконец, Остин решился на некое подобие атаки.

- Ну, ты, - послышался из-под шлема неожиданно высокий, почти детский
голос, - мерзкое чудовище... Хочешь отведать каленого булата?

Красиво говорит, - подумал Арман, но не сдвинулся с места.

- Сейчас получишь, - пообещал Остин и примерился копьем Арману в
глаз.

Арман не шевельнулся.

Принц вякнул что-то жалобно-молодецкое и метнул копье - он все-таки
считался хорошим метальщиком. Арман отклонился и поймал копье
бронированным плечом. Печально звякнув, отвалился наконечник.

Принц попятился. Арман пожалел, что не может заглянуть ему под
забрало.

- Ты! - крикнул Остин надрывно. - Ты! Жаба с хвостом! Сейчас получишь
у меня!

Конь под принцем обгадился.

- Сейчас узнаешь... Я-то кишки из тебя повыпущу! Я-то башку твою
препоганую соломой набью! Я твоей шкурой...

Фантазия изменила принцу, он замолк на полуслове.

Юта волнуется, мельком подумал Арман. Пора заканчивать.

Он развернул крылья - конь дико заржал, вернее, закричал не своим
голосом, и поднялся на дыбы, грозя сбросить неуклюжего в своем железе
всадника.

Легкий, как бабочка, Арман взвился над головой перепуганного принца
и, чуть зацепив его когтями, сбросил с седла. Почуяв свободу, отважный
рыцарский конь ринулся бежать со всех ног. Он бежал, громыхая кольчужной
попоной и все более пугаясь - ему казалось, что крылатое чудовище
преследует его.

Принц же вскочил, сжимая в руках огромную секиру. Возможно, получая
ее из рук оружейников, он в самом деле верил, что принесет домой
отрубленную драконью голову. Сейчас широкое сверкающее лезвие казалось ему
таким же грозным, как перочинный ножик в руках школяра, и, чтобы спасти
свою умирающую храбрость, он снова выкрикнул:

- Ящер, смрадный ящер! Подходи, ну?!

Арман внял его просьбе и чуть придвинулся. Секира со свистом
разрезала воздух... и до половины ушла в каменное крошево. Принц потерял
равновесие, но удержался на ногах и тут же выхватил из-за спины боевую
палицу, шипастую, как стебель розы.

Он храбр, подумал Арман почти что с сожалением. Он действительно
храбр и доблестен. Девять принцев из десятка давно бежали бы прочь без
оглядки.

Остин тем временем возился со шлемом - при ударе тот съехал на бок и,
по-видимому, причинял принцу большие неудобства. Забрало свернулось к уху,
а на месте лица оказалась сплошная железная стенка - ни вздохнуть, ни
взглянуть на противника. Принц похож был сейчас на мальчика, в шутку
натянувшего на голову котел, не сумевшего снять посудину и ужасно
перепугавшегося.

Арман терпеливо ожидал.

Наконец Остин перехватил палицу в левую руку, а правой ухитрился-таки
отстегнуть ремешок. Стянул шлем с головы, облегченно вздохнув, уронил в
камни.

Светлые волосы, мокрые от пота, прядями облепили голову. Свирепые
голубые глаза. Он все равно был красив - даже более красив, чем тогда на
площади, перед влюбленной толпой.

Будь счастлива, Юта.

Арман наклонил голову и шагнул вперед. Остин стремительно размахнулся
и ударил Армана прямо по голове - у того искры из глаз посыпались.

Зашатавшись, Арман рухнул на землю. Остин размахнулся еще раз и снова
ударил по костяному гребню. Жалобно застонав, дракон откатился в сторону -
только камни хрустели под чешуей. Остин поспешил за ним - но ящер
уклонился, тяжело поднялся, снова застонал - уже в воздухе. Сделал вид,
что падает - и в последний момент удержался на лету. Неровно, зигзагами,
полетел прочь.

Остин выкрикивал ему вслед что-то азартное, боевое; он прыгал на
месте и потрясал палицей, до сих пор не веря, что справился с чудовищем.
Он приглашал Армана вернуться, громко сожалея, что не успел срубить
отвратительную башку... А через камни и трещины к победителю бежала Юта.

Весь поединок она простояла на вершине скалы. Она видела, как Арман
сбросил Остина с седла, и прокусила до крови руку, испугавшись за жизнь
принца. Несколько минут после этого она просто сидела на корточках,
зажмурив глаза и зажав ладонями уши, а когда решилась, наконец,
посмотреть, то увидела принца, опускающего шипастую палицу на голову
распростертого дракона... И тогда она расцарапала щеку от страха за
Армана.

Когда Арман взлетел, у Юты немного отлегло от сердца, но она тут же
снова испугалась за принца. Арман камнем рухнул вниз - принцесса закричала
от страха, что он разобьется. Дракон удержался - и Юта обессиленно
выдохнула.

Теперь Арман улетал. Юта не до конца понимала, что произошло, но
Остин жив, размахивает своим оружием, и ветер доносит его воинственные
крики... И дракон жив, летает. Кто кого победил?

Она неслась через камни, то и дело теряя Остина из виду, а в
отдалении взмахивал крыльями Арман...

Огромным усилием воли Арман удержал себя и не спустился, чтобы в
последний раз взглянуть на нее. Он сделал свое дело, теперь надо было
поскорее исчезнуть, улететь, спрятаться... Этим двоим нельзя мешать,
нельзя подглядывать, нельзя...

Им предстоит еще добраться до людей, а конь убежал, а Юта, наверное,
голодна. Она почти босиком, а там острые камни. И не попали бы в каменную
трясину, откуда он когда-то ее вызволял... Но они уже встретились, и ни
помочь, ни помешать - не в его власти.