Чтение 66–й страницы книги ~Скрут~

проклятый, горит...

Только теперь решив спасаться, она повернулась и побежала -- прочь, как
она думала, от гигантского костра, в который превратился по ее милости лес.

Не то ветер поменял направление. Не то сама Илаза, потерявшая
представление о сторонах света, забрела в самое логово пожарища - но теперь
огонь преградил ей дорогу. Она повернула - огонь преградил еще раз. И еще.
Огонь был всюду, Илаза была в центре огненного кольца...

И, едва осознав это, она сразу же поняла, как жестоко ошибалась, возомнив
себя нечувствительной к боли.

Она закричала. Новый сгусток дыма зажал ей рот, и, дергаясь от
невыносимого жжения, она пожелала скорее умереть.

Голубое небо сделалось грязно-серым, подернутым дымной пеленой. Оттуда, из
пелены, явились вдруг тусклые, белесые, как бы сами по себе живущие глаза, и в
них, ледяных шариках, отражалось пламя.

Илаза успела подумать, что существо, встречающее ее в загробном мире,
слишком ужасно, чтобы быть Птицей. Вероятно, это Каратель, живущий в
преисподней, наказывающий за грехи...

По счастью, сознание скоро ее оставило.

- ...и ты снова согласишься принять от меня помощь? Может быть, твоя
ненависть помешает тебе, и ты гордо откажешься? Нет?..

Вселенский пожар завершился большой черной проплешиной в зеленой шкуре
огромного леса. Пролетающим в небе птицам это видится, как продолговатая черная
метка, короткая траурная ленточка, и там, в облаках, не слышен запах гари,
которым смердят теперь и трава, и ручей...

Илазина героическая смерть обернулась красной растрескавшейся кожей на
щеках, воспаленными глазами и обожженным локтем. Лучше бы она в самом деле
умерла, потому что боль от ожога оказалась просто непереносимой.

- Ты не откажешься, Илаза? Нет? Может быть, ты слишком оскорблена тем, что
именно я тебя спас?

Она молчала. Пусть он не догадается, что она плачет - слезы из-под опухших
век и без того бегут, не переставая, ресницы слиплись сосульками, она боится
открывать глаза, но в темноте терпеть еще тяжелее...

Прикосновение к ее плечу. Не сопротивляясь, она все же инстинктивно
напряглась; боль от укола показалась ей едва ли не сладостной.

Она молчала, стараясь дышать как можно глубже и ровнее. Жжение и боль
уходили не сразу, давая ей возможность насладиться каждой секундой своего
освобождения.

Она разлепила ресницы. Темное тело, нависавшее над ней, привычно отпрянуло
в тень; она всхлипнула . и зажмурилась снова.

- Зачем мне груз еще и твоей ненависти?- раздумчиво сказали у нее над
головой. - Зачем я собираю ненависть, будто сборщик податей? Разве мне мало той
тяжести, которая уже есть?

Кажется, в голосе из ветвей скользнула неподдельная горечь. Впрочем, Илазе
было все равно.

- Я все равно убью тебя, - выдохнула она сквозь растрескавшиеся губы.

- Хорошо, - отозвался он, чуть погодя. - Только сперва давай залечим твой
ожог... Потому что кто тогда будет спасать тебя от боли?

- Я убью тебя...

- Звезда Хота низко. Я мог быть с тобой добрее, но мог быть и более
жестоким... А теперь звезда слишком низко, Илаза, и не держи на меня зла,
потому что скоро...

Его сдавленный голос делался все тише и тише, пока, наконец, и вовсе не
сошел на нет.

Вечер пах дымом. В розовом вечернем небе тянулся, размеренно взмахивая
крыльями, птичий клин, похожий на наконечник копья.

* * *

На распутье оказалось, что Тиар знает дороги куда лучше Игара; она без
запинки перечисляла селения, через которые лежит путь к большому лесу, и
норовила повернуть направо, хотя Игар уверен был, что ехать нужно налево.
Прохожий крестьянин разрешил их спор- конечно, в пользу Тиар; Луна, которую
процесс выбора порядком утомил, бодро потрусила вперед. Игар всю дорогу угрюмо
молчал - ему казалось, что его обозвали дураком.

В обед остановились в селении Речка; единственная его улица лентой
тянулась вдоль берега узкой речушки, а на другом берегу, заливном, живописно
пестрели боками черно-белые ухоженные коровы. Постоялый двор окнами выходил на
воду - по темной глади ее печально плыли желтые листья.

Обедали за счет Тиар- Игар сгорал от стыда и клялся, что по прибытии на
место возместит все убытки. Тиар слушала его вполуха; вся прислуга, в
особенности женская ее половина, обращалась к ней тепло и почтительно. Нашлась
даже какая-то старая знакомая, с гордостью предъявившая сопливого мальчишку лет
пяти, которому Тиар в свое время помогла появиться на свет; Игару мальчишка
показался исключительно противным, капризным и сонным- но Тиар неподдельно
обрадовалась, обняла малыша и подарила ему пряник.

Потом кто-то из служанок долго о чем-то нашептывал Тиар на ухо;
посерьезнев, она несколько раз кивнула. Призвала девчонку, мывшую во дворе
посуду, дала ей мелкую монетку и велела сбегать на мельницу и спросить, не
нужна ли повитуха.

Девчонка бегала долго и, вернувшись, едва могла отдышаться; Игар заключил,
что эта самая мельница не так-то уж и близко. Облизнув пересохшие от беготни
губы, девчонка бодро доложила:

- Велели передать, что повитухи не надобно. Во-первых, платить никто не
станет, потому как эта при-блуда нищая. Во-вторых, она еще, наверное, и
паршивая - хозяин ее выпер в сарай, на сено, и не надо было, говорит, вообще
пускать. А теперь, говорит, вот доброту проявил - расплачивайся, и на улицу не
выкинешь, потому как она уже рожать взялась...

Тиар подняла голову:

- Рожать? Когда? Девчонка пожала плечами:

- Не знаю... Стонет в сарае, а давно ли- я не спросила...

Тиар кивнула и поднялась:

- Спасибо... Игар, поедем.

- Куда? - спросил он беспомощно. - Мы же... Торопимся же...

Тиар так на него взглянула, что он прикусил язык.

Луна, еще только приступившая к своему обеду, возмутилась. Тиар хлопнула
ее по крупу и что-то сердито сказала на ухо - понурившись, лошадь взялась за
привычную работу. Игар лихорадочно пытался сообразить, чем грозит эта
неожиданная проволочка, - а Тиар уже разворачивала Луну хвостом к цели их
путешествия.

Мельница стояла на отшибе - там, где кончалась единственная в селении
улица. Чтобы добраться до нее, пришлось вернуться назад почти на полчаса пути;

Игар изо всех сил старался скрыть раздражение. Если по дороге они станут
выискивать всех возможных рожениц, то до цели доберутся лишь к весне...

Он хотел сказать об этом Тиар - но вовремя удержался. Хватило ума
сообразить, что упреками дела не поправить, а вот напортить - можно...

Мельник удивился. Он ведь ясно сказал посланной девчонке, что повитухи не
надо- платить-то кто будет?

Тиар выслушала его и кивнула;

- Я поняла. Где?..

- Она паршивая! - воскликнул удивленный мельник. - Точно паршивая, я и
коросту на ней видел... На одну ночку пустил в сарай, пожалел беднягу - а она,
глядь, рожать здесь собралась!

- Неслыханная наглость, - серьезно подтвердила Тиар. - Позвольте все же
взглянуть на этот ваш сарай.

Мельник выпучил глаза:

- Да что вы, с ней, приблудной и паршивой, за бесплатно возиться будете?!
Тиар терпеливо вздохнула:

- Что ж... Я ведь не учу вас, как вам молоть муку, а вы не учите меня,
как... Ну, в общем, ничему вы меня не научите. Где?

Жена мельника, четверо работников и служанка с интересом глазели на
странную повитуху. Игар не знал, куда себя девать; ему хотелось догнать Тиар,
рвануть за плечо и дать пощечину: время идет! Каждая секунда нелепого
разговора, каждая минута, проведенная с приблудной роженицей, могут стоить
потом Илазиной жизни...

Тиар уже шла к сараю, ведомая служанкой и парой собак. Сарай оказался
добротным строением на отшибе, и внутри его было, наПгарово счастье, тихо. Он
слишком хорошо помнил, как орала Тири, и не желал слышать этого еще раз.

- А ты кто?- спросил его один из работников, плечистый парень с красивыми
глуповатыми глазами. - При ей?

- При ей, - отозвался Игар обреченно. Тиар вышла из сарая. На лице ее
лежала уже знакомая Игару сосредоточенность - перед этим доброжелательным и
ледяным взглядом отступила не так давно скандальная старуха.

- Кто помогать возьмется?- спросила она негромко. - Кто-то из женщин, кто
поможет?

Служанка потупилась. Мельникова жена нахмурила брови:

- Вы, госпожа, парши не боитесь, а я боюсь.И дети мои боятся...

Тиар быстро обернулась к ней:

- Сами ведь рожали? Как же?..

- Я рожала при муже, - отозвалась мельничиха сухо. - Не в парше и не в
чужом сарае.

- Нет у нее парши, - Тиар обернулась к служанке. - Пойдешь?

- Не велю, - мрачно заявил хозяин. - Вот оно, добро-то... На одну ночь
пустил только... Ни на кого из моих не рассчитывайте, госпожа, - где один
запаршивеет, там и все в коросте. Не надо нам...

Тиар молчала, глядя ему в глаза. Мельник крякнул, отвернулся и ушел в дом,
бросив с порога:

- Тоже еще... Вон, подмастерье у вас- его и берите...

- Игар, - Тиар уже вынимала из багажного сундука свой узелок с
инструментами. - Беги в село, позови кого-нибудь... женщин. Объясни, что к
чему... Нет, не бери Луну - она тебя не послушается! Бегом...

Путь обратно в селение исторг из него все известные ему ругательства;