Чтение 68–й страницы книги ~Скрут~

деревня, Тиар придержала лошадь:

- Ну вот что, Игар... Солнышко, тепло... и очень , хочется помыться.
Времени займет немного, а... очень ? хочется. Подожди меня здесь, ладно? -
Вода же все равно холодная, - сказал он, рас-терянно глядя на реку. Тиар
засмеялась:

- Я привычная... Быстро. Раз-два... Подожди.

Осторожно ступая, разводя в стороны камыши, Тиар углубилась в их трескучие
заросли. Луна нашла себе кустик сочной, почти весенней травы и неспешно, с
удовольствием его пощипывала; Игар сидел в двуколке, и назойливая мысль,
мучившая его с момента знакомства с Тиар, понемногу превращалась в манию.

Он сцепил пальцы. Больно сжал; поглядел на стену камыша, на пустынный
противоположный берег. Исподлобья глянул на Луну - не заподозрила ли чего;
потом, стиснув зубы, поспешил к камышам, где еще виднелась протоптанная Тиар
неверная тропка.

Проклятые высохшие стебли все норовили громко затрещать - по счастью,
здесь же гулял ветер, раскачивал головки, наполовину коричневые, наполовину
ватно-белые, шелестел широкими листьями; Игар пробирался, как вор, осторожно
ставя ноги в топкое месиво. Когда под башмаками внятно захлюпала вода, на его
пути случилось небрежно брошенное на стебли платье.

Он затаился. Впереди между камышами синела вода; женское тело казалось
ослепительно белым в солнечных лучах. Ему захотелось зажмуриться. Тиар стояла в
воде почти по пояс; прозрачные капельки скатывались у нее по спине, и родимое
пятно, крохотное и аккуратное, казалось печаткой посреди белого листа.
Маленький темный ромб...

Он укусил себя за руку. На коже остался красный полукруг от стиснутых
зубов. Наконец-то. Наконец...

Тиар с коротким вздохом погрузилась в воду. Что-то счастливо выкрикнула,
выпрыгнула, разбрасывая брызги; высокая прическа на ее голове покачнулась,
готовая развалиться, и Тиар вскинула руки, спеша укротить распадающиеся волосы.

Игар смотрел. Теперь ему казалось, что этот маленький темный ромб он видел
и раньше. И не один раз - некий привычный, сам собой разумеющийся значок... Как
быстро он освоился со своей удачей.

По плечам Тиар скатывались прозрачные струйки - не замечая холода, она
прикрыла глаза ладонью. Игар невольно посмотрел на противоположный берег, куда
неотрывно глядела она; две еще зеленых, с редкой прожелтью ивы полоскали свои
ветви, как белье. Их тени, опрокинутые корнями вверх, тускло отражались в
матовом зеркале бегущей воды. Тиар почему-то улыбалась. Не то ивам, не то своим
мыслям, которых Игару никогда не постичь.

Потом она повернулась. Теперь она стояла к нему лицом, и он понял, что
Илаза красивее.

Непонятно, с чего ему взбрело в голову сравнивать, - однако он сразу
определил, что у Илазы грудь выше и круглее, а бедра стройнее. Благородному
человеку следовало повернуться и тихонько уйти - но Игар смотрел, не в силах
оторвать глаз.

В движениях Тиар была сейчас особенная ленивая грация, которой он прежде
не замечая. Казалось, она держит на голове невидимый кувшин- таким плавным и в
то же время свободным был каждый ее шаг, так высоко несла она гордую голову с
венцом отливающих медью волос. Солнце играло на мокрой белой 1 коже, атласной и
упругой, как у девочки; Игар осознал вдруг, что Илаза, оказавшись с ней рядом,
безнадежно померкла бы- в ней не нашлось бы и доли этой I зрелой силы и
уверенной красоты. И это при том, что локти у Тиар слишком острые, а колени,
наоборот, слишком полные и круглые, будто две маленькие луны... Или это,
наоборот, красиво?..

Он спохватился. В какую-то секунду ему показалось, что Тиар заметила его,
заметила сквозь качающиеся стебли камыша; обратно он не шел - бежал, хлюпая
грязью, и потом лихорадочно оттирал башмаки пучками седой осенней травы.
Лошадь, в поисках зеленых стеблей позволившая себе увезти двуколку прочь от
дороги, равнодушно прядала ушами.

Внезапно обессилев, он уселся рядом, прямо на землю. Тиар выйдет сейчас из
камыша - и он будет лгать ей, что просто искал на берегу гнезда куропатки.

Он будет тащить ее вперед и лгать, лгать на каждом шагу...

Тиар появилась веселая и оживленная, без тени подозрительности.
Прикрикнула на кобылу, велела

Игару забираться в двуколку; он сидел, не двигаясь с места и не поднимая
головы.

Ее тень упала к нему на колени; он видел, как подол платья касается травы.
Чуть смятый, чуть влажный одол с приставшим стебельком.

- Ну?

Он вздохнул. Что, если она все-таки ничего не заметила?! Что же, и его
раскаяние - ложь?

- Прости, - сказал он, глядя вниз. - Я не хотел, чтобы это получилось...
так глупо и пошло.

Тиар переступила с ноги на ногу - край платья колыхнулся.

- А как ты хотел, чтобы это получилось? Он поднял лицо. Солнце висело
прямо над ее головой- он удивился, потому что волосы ее, подсвеченные сзади,
казались рыжими. Он видел только медный ореол - но упрямо смотрел в глаза,
скрытые от него солнцем:

- Прости... Ты видишь- я даже не пытаюсь врать...

- Поедем, - сказала она мягко. - Ты, мне помнится, торопился.

* * *

За всю ее жизнь это было самое долгое и самое мучительное ожидание.

Она прислушивалась к любому шороху- ей мерещился далекий стук копыт. Она
несколько раз за день выбегала на дорогу; Большая Фа косилась, но молчала.
Девочка ждала, сидя над книжкой и хлопоча по хозяйству; за зиму в доме родилось
трое детей, но, даже помогая Большой Фа принимать роды, она ни на секунду не
расставалась со своим ожиданием. Ожидание сидело внутри, плотное и осязаемое,
как стержень.

Миновала зима, наступила весна; Аальмар вернулся, когда деревья стояли в
цвету, и многие сочли это хорошей приметой.

Как долго длилось ожидание - а встреча вышла какая-то скомканная; девочке
казалось, что она должна найти какие-то особенные слова,- но слов не было, и
потому она сама себе казалась неловкой и глупой. Аальмар, бледный и смертельно
усталый, едва мог выдавить улыбку; спокойствие и практичность Большой Фа
пришлись теперь весьма кстати. Быстро и уверенно приготовлены были баня,
перина, отвары для восстановления сил и согревающие кровь снадобья; Большая Фа
наблюдала за всем сама, и девочка странным образом чувствовала свою ненужность.

После бани Аальмар лег в постель. Большая Фа сидела у его кровати целый
час, и даже самой пронырливой служанке не удалось подслушать, о чем они
говорили. Выйдя из спальни хозяина. Фа с серьезным лицом увела девочку к себе.

Стоя посреди маленькой душной комнатки, девочка осознала вдруг, что нечто
подобное уже было с ней. Первые дни в чужом доме; бесстрастное лицо чужой
старухи: "Сколько весен ты помнишь?"- "Шесть... Или семь..." - "Зачем ты лжешь?
На вид тебе не меньше десяти..."

Она поежилась. За шесть прошедших лет Большая Фа почти не изменилась -
чего не скажешь о маленькой невесте, которую привезли сюда испуганным
зверьком...

- Аальмар вернулся, - сообщила Большая Фа, будто бы подводя какой-то
большой и значительный итог. Девочка почувствовала, как сбивчиво заколотилось
сердце, - в этих словах был и второй, скрытый смысл. Аальмар вернулся. Навечно
вернулся со своей войны; значит, это правда. Он сдержал слово, он больше не
уедет, вот о чем они говорили так долго с Большой Фа...

Старуха осталась довольна ее сообразительностью, однако так и не позволила
своему лицу смягчиться.

Момент был слишком серьезен, а потому она сурово свела брови:

- Ты помнишь день, когда ты впервые сделалась нечиста? Это было два года
назад, не так ли?

Девочка потупилась, чувствуя, как уши наливаются красным. В тот памятный
день она испугалась чуть не до смерти - и побежала со слезами к Лиль; та,
посмеиваясь, отвела ее к своей матери, которая и объяснила девочке все, что ей
следовало знать... Посоветовала радоваться своему новому статусу- и, как теперь
выясняется, поспешила посвятить в ее тайну Большую Фа... Которая, впрочем, и
без того все обо всех знает.

Старуха дождалась, пока она справится со смущением, и задала новый вопрос;
не поднимая головы, девочка кивнула. Да, с тех пор это повторяется регулярно,
каждый месяц...

- Раздевайся, - скомандовала старуха. Все это уже было однажды- но тогда,
снимая одежду, она не чувствовала стыда. Тогда ее тело было тощим и плоским,
как у мальчика, и без единого волоска - но с тех пор прошло шесть лет, и Лиль,
ее ровесница, уже замужем...

Сцепив зубы, она терпела прикосновения сухих холодных рук. Старуха изучила
ее сверху донизу, и, довольная осмотром, благожелательно кивнула:

- Ты вполне созрела. Право же, я даже не ожидала от тебя таких форм... Ты
готова стать женой уже сегодня. Самый строгий закон не упрекнет Аальмара в
поспешности... Одевайся.

Помертвевшими пальцами затягивая шнуровку, девочка смотрела, как в темном
углу за камином деловито снует паучок.

Она почему-то не может обрадоваться. Наверное, виной тому боязнь всего
нового; какое новое осознание: она не девочка... Она девушка, теперь уже
совершенно определенно... И она обязательно обрадуется завтра утром, когда
встанет солнце, когда Аальмар отдохнет...

Или она такая трусиха?! Радость ее молчала, будто сдавленная железным
кольцом.

* * *

Молчание в дороге тяготило Игара, однако Тиар не поддерживала разговора, а
на прежнюю непрерывную болтовню у него не хватало сил. Отчаявшись, он умолкал,
глядел на медленно ползущую дорогу и смятенно пытался собраться с мыслями.

Ромб. Это главное, об этом следует помнить; не осталось сомнений и
колебаний - рядом с ним сидит именно та женщина, ради которой он сбивал ноги о
камни провинции Ррок. Ради которой лез в логово болезни, в портовый дом
разврата, в кладбищенский склеп... Ромб. Дабат- да будет так...