остановилось, запутавшись в сосновых корнях и листьях зацветшей таволги.
Вечерами, когда лес успокаивался, он делал набеги на пригород и,
затаившись, ждал, пока в окнах не загорится свет. Ждал подолгу, долго
смотрел на чужую непонятную жизнь, на старух, копошащихся, как кроты, в
огородах, на скучных молчаливых хозяев, на их тощих жен и детей, на
беспородных собак, гоняющих по дворам кур. Он смотрел на них с завистью.
разговора со Змеевым боевой его пыл поубавился. Бесцветная повседневность
изгнания стирала волшебные краски. Все опасные приключения, которые он
пережил в эти дни, сделавшись воспоминаниями, потускнели и уже не казались
правдой.
воды. Здесь, на склоне холма, повисла душная темнота, и эхо громовых
раскатов металось между стонущими стволами.
никого. Водитель, сгорбившись за рулем, курил и читал газету. Князь хотел
пройти мимо, но порыв ветра с дождем и сверкнувшая за спиной молния
подтолкнули его к машине. Князь не знал, зачем едет в город. Двухдневное
сидение в землянке, молчание и тяжелые сны убили чувство опасности.
Наверное, он бежал от себя.
на Князя и уселись на переднем сиденьи. Уныло гудел мотор, уныло струи
дождя стекали по запотевшим стеклам. Стало совсем темно. Тучи, стелясь над
землей, напирали одна на другую, тень накладывалась на тень, и плотное
покрывало из тени, прошитое дождевыми нитями, ложилось на город и на
дорогу. Автобус, словно тяжелая лодка, прокладывал дорогу вперед. За
стеклами проплывали тени - дома ли или прибитые к земле тучи - что-то
бесформенное и бессветное громоздилось по сторонам.
пыталась его усыпить. В автобусе было тепло и пахло разогретой резиной.
Часы на руке у Князя остановились еще в тот день, когда он расстался с
камнем. Он так и не собрался их завести, а потом и вовсе забыл. В тюрьме,
как и в изгнаньи, жизнь находится под покровом вечности и время не имеет
значенья. И все-таки он ощутил, что невидимые стрелки часов словно
намертво припаяны к циферблату и путешествие сквозь дождливый мир что-то
уж больно затягивается. Когда водитель в последний раз открывал двери?
Князь не мог точно сказать, хотя и вздрагивал первое время, ожидая, что
вместе с дождем в автобус ворвется стража. Он посмотрел на кабину, но
водителя не увидел - мешали затылки тех двоих, что влезли после него.
Плечи их были плотно прижаты и раскачивались вместе с автобусом, как
широкий спаренный маятник с головами вместо чугунных гирь. И вдруг за
мельканием спин Князь заметил, что еще один пассажир находится, кроме них,
в салоне. Человек смотрел на него со стекла кабины водителя, с белого
квадрата бумаги, и на знакомом лице отпечатались усталость и страх.
Сиденье под Князем сделалось горбатым и твердым. Он заворочался, прикрывая
руками лицо, чтобы двойник на стекле не признал в нем своего отражения.
Сверху на печатной листовке была крупная надпись: "Разыскивается" - и под
ней, мельче, - описание примет беглеца. Рост, возраст, одежда - все, что
требуется при розыске. Князь понял, что влип. Достаточно тем двоим
обернуться, чтобы призрак возвращенной свободы лопнул, как воздушный
пузырь, и все повторилось снова: тюрьма, ночные кошмары и расплата за
несовершенное преступление.
стену. Уши заложило от грохота, автобус дернулся в сторону, словно
уворачиваясь от удара. Молчаливая двоица впереди, не сговариваясь,
посмотрела на Князя, и то, чего он себе не желал, по-видимому, случилось.
Его узнали. Это было заметно сразу по напряженному изгибу их спин и белым
вздувшимся желвакам на плохо побритых щеках. Князь прикинул: расстояние до
задней площадки можно преодолеть прыжком, раздвинуть гармошку дверей -
тоже дело нехитрое. Он передвинулся на сиденье к краю и держался за
железную спинку, не спуская глаз с тех двоих. Выждав еще секунду, он
рванулся по проходу к площадке, и тут новая вспышка ударила его по глазам.
Автобус резко затормозил, пол ушел из-под ног, потом накренился круто, и
потерявшего равновесие Князя отшвырнуло прямо к кабине. Он уперся рукой в
металл, попытался встать, но два сильных, тяжелых тела навалились на него
сверху. Один из них коленями зажал Князю шею, другой удерживал ноги и
заламывал руки за спину. Князь понял, что проиграл. Силы были неравные.
Острое колено давило, дыхание давалось с трудом, еще минуту, не более, он
может сопротивляться, а дальше...
горло, отвалился и, переломившись углом, со стуком ударился об кабину.
Второй от неожиданного толчка тоже ослабил хватку, и Князь, вывернувшись
из-под противника, вскочил и ударом ноги загнал его между сиденьями.
разбито, он судорожно водил руками, пытаясь отыскать под сиденьем
какой-нибудь тяжелый предмет. Наконец, ему повезло, он отодрал от пола
короткую металлическую полосу и занес ее, словно саблю, чтобы атаковать
Князя.
отступил назад и только сейчас заметил, как по стеклам и стенкам автобуса
мечутся багровые отсветы. Он сначала не понял, в чем дело, потом взглянул
за кабину и увидел пылающий факел, выедающий в тучах дыру. Пламя стояло
стеной, нависало над крышей машины, и кровавые языки огня слизывали с
деревьев листья. Автобус стоял на месте, упершись в опаленную стену. В
кабине никого не было. Дверца была открыта, и дождь вперемешку с пеплом
заливал водительский пульт.
он позабыл, новая опасная сила была пострашней тюрьмы. Лопнуло боковое
стекло, горящая оконная рама, свалившись откуда-то сверху, рассыпалась
красной крошкой. В кабине затлела кожа. Едкий противный дым, извиваясь
желтыми змеями, полез через щели в салон. Князь вспомнил про бензобак.
Когда до него доберется пламя, лежать ему обугленной головешкой в этом
железном гробе. Он бросился к передней площадке. Рукой прикрывая голову,
навалился на горячую дверь. Та под тяжестью подалась, и Князь уже был на
свободе, когда почувствовал у себя на груди чью-то жесткую хватку. Его
обхватил тот, которого он ударил ботинком. Он хрипел, брызгал слюной и
бормотал на ухо Князю:
сильнее. Лицо пылало от жара. Князь видел лишь горящую стену и дымные
проймы окон, в которых ревел огонь. И вдруг он узнал эти горящие стены.
Музей. Пожар охватил музей. Потоки дождя не спасали, они падали с высоты
и, не достигнув стен, исчезали в горячем тумане.
грохнуло и обдало жаром. Искореженный взрывом капот ударился о стену
музея. Человек бешено всхохотнул. Удар грома и вспышка молнии слились с
ревом огня. Князь дернулся и свободной ногой попытался зацепиться за
стену. Кажется, он кричал, но крик затерялся в грохоте. Слезящиеся от дыма
глаза различали лишь пляску пламени, черное пятно впереди и сорванную с
петель дверь.
красную печь. Руки его были желты, как бронза, и холодны, словно лед. Он
шептал бессмысленные слова, и они ядовитыми жалами больно впивались в
затылок.
горела кожа. Мертвая хватка не ослабевала. Они шли по горящим залам. Князь
висел тяжелым мешком, уже не силясь сопротивляться. В мыслях он принял
смерть и желал лишь одного - скорей бы остановилось сердце. Лопалось
полотно картин, трещали тяжелые рамы. Искаженные лица портретов оживали и
дырами ртов молили его о пощаде. Князь вяло мотал головой и тупо глядел на
пожарище. Разбухшее чучело обезьяны, упав, загородило проход. Человек на
секунду остановился и, наклонившись с Князем, ткнул его в обезьяну лицом.
которые от тебя останутся.
клинка светилась в закопченной витрине.
металла. Руки у человека разжались. Замычав, как раненый бык, он медленно
отступал к стене.
радужным светом. Не осознавая, что делает, он резко взмахнул клинком.
Человек у стены заметался и вдруг, замерев на месте, стал быстро и часто
дышать. Он выдыхал воздух, и с каждым выдохом изо рта вылетало круглое
снеговое облачко. Облачка повисали в воздухе, потом, превращаясь в лед,
звонко падали на пол и разбивались. И чем больше он так дышал, тем сам
делался меньше, и скоро на полу перед Князем оказалась белая ящерка с
острыми ощеренными зубами. Князь проткнул ее острием клинка и отбросил
тельце в огонь.
головой с треском провисал потолок. Огонь подступал все ближе. Лестница,
по которой он когда-то спускался, была охвачена пламенем. Оставалось
возвращаться дорогой, которой нес его оборотень. Вращая перед собой
клинком, Князь вошел в пылающий коридор; пламя меркло и отступало,
усмиренное непонятной силой.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Василенко Иван
Андреев Николай