апсара ожила, неуловимо меняясь. Точно дрожь напряженного ожидания
пробегала по телу небесной танцовщицы. Едва дыша от восхищения,
Рамамурти перебежал к группе статуй на стене за углом, заглядывая в
удлиненные глаза под тонкими линиями сходящихся бровей, чуть хмурых,
соответствующих серьезному очерку полногубых ртов.
только в лунном свете, а при огнях факелов и мерцании светильников, в
ночных бдениях молящихся эти дивные скульптуры наполнялись
сверх(r)естественной жизнью.
загадочно, то смотрели в упор, испытующе и презрительно. Апсары
призывно изгибали крутые бедра, словно извиваясь в страстной истоме;
целующиеся пары вздрагивали, взволнованно дыша!
всегдашней готовности к любви и борьбе, возвращалась из прошлых веков.
Молодому художнику чудилось, что его тело наполняется отвагой и
пламенным желанием, грудь, расширяясь, становится твердой плитой,
могучим щитом, ноги стали несокрушимыми колоннами, которые не в силах
согнуть и огромная тяжесть каменного навеса. Даярам пожалел, что
внутри темного святилища ему невозможно было увидеть свою любимую
сурасундари. Но с балконов на концах галерей святилища можно
рассмотреть совсем близко верхние ряды наружных, полностью освещенных
луной статуй.
тишину, соединившую прошлое с настоящим. Медленно поднявшись по
широким ступеням, он миновал портик, прошел крытую галерею - мандапу -
с ее центральной площадкой, огражденной четырьмя столбами. Пятнами
лежавший на плитах пола лунный свет чередовался с темными полосами,
казавшимися провалами. Даярам невольно ощупывал ногой камень, прежде
чем ступить.
- святилище - было полностью погружено во мрак. Только открытые концы
галерей по обеим сторонам серебристо сияли в окружающей тьме.
за стену, чтобы не споткнуться о неожиданные ступеньки. Внезапно в
прорези внутренней стены мелькнул огонек, такой слабый, что его можно
было заметить лишь в царившей здесь глубочайшей темноте. Замерев на
месте, Даярам уловил звуки движения босых ног, взволнованного дыхания
и, вне себя от удивления, бесшумно обогнул стену.
подступивший вплотную к узким мерцающим языкам пламени. Тьма и
гипнотизирующая, сковывающая мысли тишина. И, само подобное
колеблющемуся пламени, живое человеческое тело вступило в
слабоосвещенный круг. Обнаженная, как древняя девадаси, Тиллоттама
танцевала забытый храмовый танец арати, когда-то означавший высшее
приближение к божеству. Он начинался, как Алариппу - первый танец
Бхарат Натья, но потом переходил в чередование быстро сменяющихся и
резко застывающих поз, которые в неверном свете даже художнику было
невозможно запомнить.
в седьмой комнате святилища храма Брихадисвара в Танджоре, созданных в
те же времена, что и скульптуры Кхаджурахо. Выпрямленные в плечах и
согнутые в локтях руки были раскинуты в стороны, покачиваясь вниз и
вверх. Повороты тела в осиной талии чередовали движения рук и делали
жест похожим на взмахи крыльев морской птицы. Но в танце Тиллоттамы не
было обязательного приседания с согнутыми коленями, который в Бхарат
Натья означает тягу земной жизни.
делалась все отрешеннее и недоступнее. Без всяких украшений, без
актерства или условных жестов танца, нагая девушка была правдивой и
откровенной наедине с собой и господином мира - Джагганатхом.
подумав, что совершает нехороший поступок, подглядывая чужую тайну.
Ее тело было даже прекраснее, чем он представлял себе. Ни малейшего
колебания, угрызения совести не было в душе художника - только чистое
созерцание красоты и легкое ошеломление от невероятности
происходящего. Где-то в глубине памяти шевельнулось сознание, что он
слышал об этом... Великие боги! Тиллоттама выполняла танец так, как он
был описан в книге известного искусствоведа Индии Аджита Мукерджи,
вышедшей всего шесть лет назад. Да, конечно!
вспоминал художник, - звеном между прошлым и настоящим, видимым и
невидимым. Уничтожая все следы себя, она находила свое "я" в
изображениях, созданных и подлежащих созданию, и кое-что большее, что
мир безусловной реальности никогда не мог найти". Какое гениальное
описание танца арати, и вот его исполнение! Даярам был уверен, что
Тиллоттама прочла Мукерджи и выполняла его указания. Зачем?
сне, она сделала два шага к прямоугольному выступу небольшого древнего
алтаря и так же медленно опустилась на колени, склонив голову и высоко
подняв руки. Ее тело струилось - так плавны и незаметны были движения.
Полушепотом, на чистейшем санскрите, танцовщица произнесла не то
молитву, не то заклинание, и слова ее поразили Даярама не меньше, чем
танец. Она молила богов о всех, таких, как она, жертвах на алтаре
любви. Тех, с горячей кровью и сильным телом, которых оскорбляли и
обманывали без счета и меры, снова и снова, топча достоинство, веру,
стремление к светлой жизни... Не успел Рамамурти опомниться, как
легкое дуновение ее губ погасило светильники. Мгновенно все исчезло в
непроницаемом мраке. Даярам отступил за выступ стены, вжался в нишу.
Едва слышно прозвучали легкие шаги.
осторожно огляделся. Высоко и торжествующе поднялась луна, статуи на
стенах еще сильнее выступили из ниш, но художник уже не мог любоваться
ими. Он видел тайну живой красоты, во сто крат более захватывающей,
чем все статуи Кхаджурахо, он приобщился к обряду незапамятной
древности. "Она находила свое "я" в изображениях... созданных или еще
подлежащих созданию..." - снова прозвучали в нем слова Мукерджи.
"Подлежащих созданию"... да как он не понял, сами боги посылают ему
модель для создания Анупамсундарты Парамрати! Только она,
Амрита-Тиллоттама, вдохновит его, простого художника, и даст ему силу
для подвига, которого он один не сможет совершить!
теперь стало реальным, собранным чувством отваги и уверенности. Даярам
бросился грудью на плиты северной стороны храма, приятно холодившие
разгоряченное тело, а затем перевернулся на спину, уносясь взором в
глубину небосвода, где лунные лучи вели борьбу с едва заметными
звездами.
комнате долго не мог заснуть. Тиллоттама, как ожившая
апсара-сурасундари, неотступно стояла в его памяти, такая же
наполненная пламенем жизни, как и во мраке виманы Вишванатха. Читрини
- картинная женщина, в древних канонах красоты. Это не буквальный
перевод, так как одновременно означает и подругу художника, и его
модель, и женщину, послужившую для изваяний апсар и других богинь на
стенах храмов, особенно для эротических религиозных изображений. "Ее
твердые груди близко и высоко посажены... - начал цитировать Даярам, -
ее тело пахнет медом, а талия тонка, как у осы... Ее лицо ясно и
спокойно... она быстро приходит в экстаз, любит сложные любовные игры
и позы - отсюда отчасти и ее название, потому что все скульптуры
майтхун в храмах связаны с этим типом женщины".
одеваться. Уже два часа! А вдруг в записке, которая будет положена
сегодня, Тиллоттама назначит более ранний час? Несмотря на разгар
зноя, Даярам, кое-как поев, поспешил уйти.
Кандарья-Махадева. Здесь не было ни души. Кинос(r)емщики закончили свою
работу. Их снаряжение было погружено на стоявшую поодаль крытую
платформу, соединенную с автомашиной-электростанцией. Инстинктивно
оглядевшись, Даярам вошел в павильон и сунул руку во впадину, на месте
отбитой челюсти льва.
сегодня их свидание не состоится. "Завтра в десять вечера на маленьком
балконе Вишванатха, под деревьями. Надо вам кое-что сказать!"
много хочу сказать тебе я!"
можно было проникнуть лишь через узкий проход из святилища, был
наиболее уединенным местом. Высокие каменные перила ограждали его с
трех сторон, а сверху нависали ветки низких деревьев. И при
необходимости можно спрыгнуть на выступ платформы, а оттуда на землю и
скрыться в кустах. Она явно хотела, чтобы их свидание осталось
незамеченным. Лучшего места нельзя найти!
легкая досада, но и она исчезла, едва художник сообразил, что, может
быть, отсрочка свидания вызвана тем, что она сегодня повторит свой
странный танец. До часа ночи было еще бесконечно долго. Рамамурти
принялся было за работу, но от жары и двух бессонных ночей глаза
отказывались видеть с необходимой зоркостью. Даярам решил перейти в
храм Вишванатха и остаться там до ночи, не возвращаясь в деревню. Еще
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Афанасьев Роман
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Флинт Эрик