Иван ЕФРЕМОВ

ПЯТЬ КАРТИН

Крес - оператор головной антарктической станции ППВ - склонился
над графиком, когда голос друга позвал его из глубины экрана.
Обрадованный и немного ошеломленный внезапностью, он всматривался в
лицо школьного товарища. Такой же - и не такой... Они всегда в чем-то
изменяются, возвращаясь из далей космоса. Это не штрихи резца времени,
неизбежно оттеняющие лица оседлых жителей Земли.

Что-то как бы оттиснутое на самой сущности человека, отчего иначе
складывается улыбка и смотрят глаза.

- Не ждал тебя так скоро. Всего два дня, как показывали ваше
прибытие. Почему вы сели на старинный космодром Байконур вместо
Эль-Хомры?

- Расскажу после. Меня включили на четыре минуты - узнать шифр
твоего гостевого канала.

Крес назвал необходимые цифры и добавил:

- Мы можем увидеться сегодня же в двадцать часов по
среднепланетному Восточного полушария. Подошла моя очередь посмотреть
пять картин, а ты их тоже не видел. Мне откроют гостевой канал, хоть
это и совпало с дежурством в направляющей башне. Кстати, увидишь еще
двух старых друзей. Я пригласил нашего Алька - он так и остался
художником. И еще будет Та...

- Она уже вернулась с Пяти Темных Звезд? И ты все же продолжаешь
называть ее по-школьному? А где же Не Та?

- И ее увидишь, потому что она, ее группа, нашла пять картин. Она
даст объяснения на выставке в Совете звездоплавания.

Скупо отмеренные минуты истекли. Крес вернулся к графику
транспортировки. Громадность задачи не смущала его, участвовавшего в
затоплении пустынь Калахари и Намиб в Южной Африке. Теперь предстояло
перебросить целое море пресной воды на материк Австралии. Там сотни
лет назад нерасчетливое орошение пустынь подземными водами привело к
массовому засолению почв, а недра материка могли дать лишь сильно
минерализованный кипяток.

Опреснение морской воды не составляло проблемы, но ядовитая
дистиллированная вода должна была подвергаться сложной химической
обработке. Давно стало известно, как много веществ, хоть и в самых
ничтожных количествах, было растворено в сложной структуре воды -
минерала, когда-то считавшегося самым простым. Без этих веществ вода
не могла служить жизни, а колоссальные ее количества, нужные для
орошения целого материка, требовали столько труда, что не
оправдывались ни земледелием, ни скотоводством Австралии.

Как всегда, выход из тупика нашелся раньше, чем думали, и в
неожиданном направлении. Изобрели способ переноса водяных молекул в
потоках заряженных частиц. Создавалось нечто вроде ураганного ветра,
поднимавшегося исполинской дугой в стратосферу и переносившего любые
количества воды. А здесь, на ледяном щите Антарктического материка,
небольшая термоядерная станция давала кубические километры пресной
воды.

Совет экономики планеты торжествовал, что отказался в свое время
от проекта растопления антарктических льдов и повышения уровня
океанов. Незачем было мешать пресную воду с соленой, когда теперь
стало возможным излить любое ее количество в любую точку планеты.
После промывки засоленной почвы Австралии предстояло затопление
Сахары, промывка Большой Соляной пустыни Ирана, создание пресноводных
озер-морей в Центральной Азии.

Крес соединился со станцией, запрятанной глубоко в толще льда.
Все было готово для создания заряженного потока. Непередаваемо низкое
гудение излучателей затрудняло разговор даже в хорошо изолированном
помещении главного пульта. Крес включил сигналы предупреждения.

Через пятнадцать минут полоса атмосферы между Антарктикой и
Австралией в две тысячи километров шириной станет опасной для
самолетов на высоте теплой зоны стратосферы. Западная часть
Австралийского материка, и без того обезлюдевшая, была эвакуирована
несколько дней назад.

Крес еще раз проверил настройку и вошел в крохотную кабинку,
молниеносно взвившуюся на 1600-метровую башню наблюдения. Некогда люди
старались упрятать все наиболее важное под землю - отголосок эпох
опасностей и войн. Теперь большинство наблюдательных и управленческих
постов находилось на высоких башнях. Считалось, что человек,
вознесенный над землей, лучше чувствует себя и как бы стягивается в
узел напряжения и внимания.

Комната на башне раскачивалась, но не дрожала под нескончаемым
ветром Антарктики. Гасители вибраций надежно охраняли человека и его
приборы. Крес удобно уселся, окинув взглядом четыре больших экрана. В
двух крайних виднелись похожие на медленно качавшиеся цветы
направляющие башни на островах Макуори и принца Эдуарда. Их отделяло
от Креса больше четырех тысяч километров. Кривизна земной поверхности
не позволяла на таком расстоянии увидеть даже высочайшую гору мира -
Джомолунгму, но сеть спутников-реле, вращавшихся синхронно с планетой,
обеспечивала любую дальность телепередач.

Долгий вибрирующий сигнал - и башня все же вздрогнула. Крес всем
существом почувствовал, как ураганный поток воздуха понесся над
голубым озером растопленного льда, подхватывая воду и взмывая вверх с
нарастающей скоростью.

Через несколько минут животворный ливень обрушится на пустыни
Западной Австралии. Одна за другой башни сообщали о прохождении
потока. Макуори, Тасмания, Балларат, Мосгрейв... Замыкающая башня на
Гранитах докладывает о разрядке потока. Непрерывный каскад льет с неба
над половиной материка. Лишь в конце дежурства можно будет снизить
интенсивность наполовину, меньше нельзя. Еще не достигнута возможность
работы на любом режиме.

Крес оглядел ленты графиков, медленно проползавшие в окошечках
приборов. Мелодично и ритмично пели охранители-автоматы. Все хорошо! И
оператор переключил боковые экраны на свой личный канал. Ровно в
двадцать часов его приветствовали возникшие на экранах друзья.

Только что вернувшийся звездолетчик Ниокан, художник Альк со
своей ласковой и беспомощной повадкой удивленного ребенка. Круглолицая
Та с контрастом смешливо приподнятых уголков губ и тревожно
сосредоточенных глаз. Едва успели они рассмотреть друг друга и
обменяться несколькими словами, как на четвертом экране появилась Не
Та. Она стояла в круглом помещении под сверкавшим тысячегранником
многоканального приемника ТВФ. Это была запись, сделанная около двух
месяцев тому назад, и Не Та, конечно, не могла увидеть своих друзей.
Она не изменилась. Может быть, стали немного резче ее аскетические
черты и ярче горящие глаза библейской пророчицы.

Исследовательница древнего искусства не скрывала своего счастья.
Действительно, найти среди миллиардов произведений живописи,
накопившихся за столетия всеобщего мира на планете, когда ничто не
могло разрушить творения искусства, нужные картины было исключительной
удачей.

В прошлом искусство сильно отставало от жизни. Было поразительно,
с каким упорством художники на пороге выхода людей в космос продолжали
писать свои ландшафты и натюрморты или забавлялись пустяковыми
открытиями в перспективе или игре цветов, которые временами достигали
полного отрицания содержания и формы. Годы поисков не помогли найти
даже одной-единственной космической картины, написанной по канонам
того времени - на холсте, прочными минеральными красками на масляной
основе.

Было известно множество черно-белых графических изображений,
служивших иллюстрациями древних книг о будущем, которые считались
второсортной беллетристикой и печатались на самой скверной бумаге, не
позволявшей давать хорошие репродукции и рассыпавшейся в прах через
тридцать лет. Только обложки этих дешевых книг печатались в красках, и
для них создавались цветные иллюстрации - видимо, единственный вид
спроса на фантазии о далеких мирах.

Ни музеи, ни специальные художественные издания не занимались
подобными картинами, очевидно, весьма низко оценивая этот круг
человеческих мечтаний. Это было тем более поразительно, что как раз в
этот период истории художники создали колоссальное количество нелепых
произведений. Орнаментальное искусство соответственно
распространившимся психосдвигам вдруг стало расцениваться как
выражение глубочайших идей, под названием абстрактной живописи или
скульптуры. В подобную же форму облекалось множество подделок под
искусство, ибо в те времена жило множество людей с плохо развитым
вкусом, но гнавшихся за так называемой модой, то есть массовыми
увлечениями в музыке, одежде, искусстве и даже облике человека.

Не сразу было понятно, что дробление и искажение формы,
перспективы и цветопереходов представляют собою закономерное в
шизоидной психике стремление к извращению окружающей реальности. За
это время миллионы нелепейших картин и чудовищных скульптур, больше
похожих на обломки утилитарных деталей, заполонили музеи, наравне с
произведениями противоположных направлений - ничем не прошибаемого
натуралистического плана. Среди них потонули картины и скульптуры
подлинных художников, искателей новых выражений человеческого духа в
наступающую новую историческую эру.

Наконец, перебирая микрофильмы старых альбомов, исследователи
нашли художника, специально посвятившего себя космосу.

Эксперты разошлись во мнениях относительно его имени. Некоторые
думали, что это был "сокол" - русское название хищной птицы. Другие