Птолемеем. Лошадь останется здесь, и рабыня также.
"взять" ее в свой дом и подписать брачное условие. В хозяйстве купца на
время найдется место и для Салмаах.
западному рукаву Нила. Неарх плыл с военной поспешностью, не задерживаясь
нигде, делая остановки только для пополнения свежей провизии. Большую
часть пути Таис проводила на палубе, сидя под кормовым навесом рядом с
критянином и кутаясь от резковатого ветра в персидский голубой плащ тонкой
шерсти, привезенный Неархом для Эгесихоры. Гесиона сидела тут же в
излюбленной своей позе, поджав ноги, на мягких коврах в три слоя -
роскошь, невиданная в Афинах того времени, да и в Египте доступная разве
вельможам и жрецам самого высшего круга. Трое рабов - два рослых мизийца и
худощавая злая финикиянка - держались поодаль, готовые исполнить любое
повеление.
военный по душе, сколько исследователь и мореплаватель, он больше
вспоминал о разных местах ионийского и финикийского побережья, чем о боях.
Столь похожие на Крит и Элладу горы и бухты, однако более просторные и
более безлюдные, с нетронутыми обширными лесами сосен и кедров, светлые и
чистые, продуваемые ветрами гор. На холмах пониже, будто сады богов,
простирались рощи смоковниц с клубящимися, как зеленые облака, пузатыми
кронами; посаженные титанами ряды каштанов, могучих орехов и гранатных
деревьев. Еще ниже, к самому побережью, подходили заросли миндаля,
гигантские, как дома, кусты с(r)едобного орешника, ароматного мирта и лавра,
фисташек, рожкового дерева с черными стручками, равными по сладости
финикам. Все это богатство пищи, мало тронутое человеком даже в небольшом
удалении от городов, помогало людям жить в привольном уединении. Если бы
не постоянные нападения пиратов, то жизнь была бы там куда более легкой,
чем на родных берегах Пелопоннеса или Крита. Но города-полисы требовали
новых и новых рабов для построек и ведения хозяйства, и азиатские
побережья обезлюдели, опустошенные охотниками за "живыми орудиями".
чаши, налитые синей, хрустально-прозрачной водой; глубокие заливы среди
красных гор с таинственно черневшими подводными скалами, поросшими
огромными губками или кроваво-красными кораллами.
и жаркие дни берега источали резкий аромат, умерявшийся свежим запахом
моря. Дальше на юг, в Киликии, узкие горные долины, осененные исполинскими
платанами, во время цветения были пропитаны ядовитыми испарениями
олеандров и магнолий. Горе тем, кто задерживался для отдохновения у
журчащих речек, бежавших по дну долин. На выходах к морю погребальными
колоннами высились кипарисы по шестидесяти локтей высоты, невиданной в
Элладе.
городов и больших поселений.
кустарников, но в горах теснились такие же титаны - кедры и пихты, как в
Киликии или Карий.
победителям - македонцам. Другие отчаянно оборонялись и за это были
разграблены и вырезаны до последнего мужчины: Милет, Галикарнасс, Тир, тем
более Газа.
говорил об Александре. Товарищ детских игр, юношеских приключений,
опальный царевич на глазах своих близких друзей, не говоря уже о преданных
гетайросах-товарищах - цвете македонской конницы из знатных родов,
превращался из неопытного воина в божественного полководца. Александр
свершил такое, о чем не мог мечтать никто из эллинов, даже его отец
Филипп, давно думавший о войне с Персией. Вопреки советам опытных в
политике мужей Александр отверг коварные приемы своего отца и действовал
всегда прямо, держал свое слово, точно исполнял обещания. Его способность
к молниеносным решениям превосходила даже способности Фемистокла. Он не
отступал от задуманного, действовал с такой уверенностью в успехе, что это
казалось его полководцам божественной проницательностью. В первой большой
битве - при Гранике - старшие военачальники могли еще порицать его за
неосторожность. Но после гигантской битвы при Иссе, когда Александр с
тридцатью пятью тысячами македонцев и тессалийских всадников разгромил
сотни тысяч воинов Дария с ничтожными для себя потерями, его приближенные
стали относиться к Александру с благоговейным страхом. Прежняя простота и
даже фамильярность отношений с ним сменилась преклонением. Манера
Александра внезапно бросаться в самые опасные места битвы делала его
похожим на Ахиллеса, которого он числил в своих предках. И бился он с той
же яростью: за короткий срок он получил две тяжелые раны - в бедро и в
плечо, от которых оправился нечеловечески быстро.
спросила Таис.
какой-то невзрачной вдовы, которую он взял к себе в палатку после того,
как старшие полководцы посоветовали ему не возбуждать недоумение среди
воинов и обзавестись любовницей... Десятки тысяч молодых женщин проданы в
рабство - бери любую. В битве при Иссе он захватил все имущество - Дария и
его семью, включая мать, жену и двух дочерей. Жена Дария Статира считалась
первой красавицей Азии, да и царевны красивы.
будут заложницами.
Элладе еды, по которой соскучилась в Египте.
семьи прекрасны, Александр почти с ожесточением ответил: "Да - и это
мученье для моих глаз!" Нет, он чувствует женскую красоту и преклоняется
перед ней!
еде и питью. Я видел, как ему претит обжорство товарищей, устраивавших
пиры после каждой победы. Он не алчен, хотя ни один человек в Элладе не
владел еще такими сокровищами. Любимое занятие у него - читать по ночам, а
днем общаться с криптосами - разведчиками пути, и беседовать с философами.
шатра, будто мышь.
Птолемей? Гефестион?
Александру. Птолемей себе на уме, хотя сообразительность и быстроту его
решений Александр ценит высоко. Я знаю море, а он от него далек. Мы, его
ближайшие друзья, в последнее время как-то отошли от него. Решения
Александра трудно предвидеть, его поступки часто необ(r)яснимы.
побежденным, уважающий чужие обычаи и храмы, исполненный добрых намерений
к жителям завоеванных городов. А иногда подобен дикому, необузданному
варвару. Разрушает города до основания, устраивает кровавую резню.
Македонцы еще в Фивах показали, на что они способны.
Газе. Сопротивление приводит Александра в бешенство, он расправляется с
противником, как дикарь, забывая все свои прекрасные слова о равенстве
людей Азии и Эллады. Мне кажется, мужество и отвага заслуживают хотя бы
уважения. Ведь мужество живет в лучших людях. Как же можно убивать
мужественных и отважных, оставляя жить лишь слабых душой и телом? Ни один
хороший хозяин-скотовод не поступит так с животными, не то что с людьми.
покраснев, сказала Гесиона, - среди избиваемых и продаваемых, подобно
скоту, людей есть совсем неповторимые: художники, врачи, философы, певцы,
артисты. Каждый полис, город-государство, славен своими мастерами,
достижениями в создании прекрасного, в знаниях и ремеслах. Надо ли тебе
говорить, что все это требует веков постепенного совершенствования, даже
тысячелетий, как Египет, Эллада, погибший Крит. Уничтожая город-островок
со всеми носителями искусства и знания, мы обкрадываем сами себя и всю
Ойкумену, лишаемся создававшейся веками мудрости и красоты...
только о важном.
а гораздо больше на свою мать Олимпиаду.
по-прежнему красива - особенной, диковатой красотой. Знаешь ли ты, что она
царевна древнего рода из горной Тимфеи, сирота, посвященная Дионису,
ставшая жрицей его и, конечно, менадой.
Посняков Андрей
Белоусов Валерий
Херберт Фрэнк
Володихин Дмитрий
Лондон Джек
Шилова Юлия