рогатых бычьих головы, вертикально расположенные одна над другой,
увенчивались фигурой богини, парящей над ними, широко раскинув руки и
ноги. По обе стороны ниши чернели два прохода.
память. Те же символы, только каменные, увеличенные до титанических
размеров, отмечали священные места на Крите. Афинянка видела на одной из
хорошо сохранившихся фресок изображение святилища, очень похожего на то, в
котором она находилась сейчас. Там тоже рога разных размеров отгораживали
какие-то отделы комнаты жертвоприношений, изображенной на фреске. Но здесь
натуральные рога диких быков казались особенно зловещими и в силе
впечатления не уступали исполинским каменным рогам, вздымавшимся из-под
земли на Крите. Для Таис стало совершенно ясной глубокая связь древнейшей
религии Великой Матери в Азии и веры ее предков на Крите.
похожи на тупомордых критских великанов с их высокими, устремленными вверх
рогами.
головами, с громадными рогами, направленными вперед. Они или сходились
надо лбом с жутко загнутыми кверху остриями, или же были широки разведены
и загнуты наподобие кривых ножей. Без сомнения, это была иная порода, и
афинянка подумала, что с этими грозными существами, как бы Целиком
устремленными в бой, вряд ли успешной стала бы священная критская игра с
быками.
ритмические звучания гипат - крайних струн самого низкого тона в китарах -
доносились издалека, переплетаясь с женскими голосами, стонами и криками.
Сердце Таис тревожно забилось в предчувствии чего-то ужасного. Жрица
подняла с рогатой тумбы факел, зажгла его о тлевшие на жертвеннике угла и
вступила в левый проход. Еще один длинный темный, как подземелье, коридор,
и Таис очутилась в просторном здании на уровне храмового сада.
мгновение навсегда осталось в памяти. В Египте ее потрясли фрески в
подземелье Мертвых, изображавшие Тиау, или Тропу Ночного Солнца, - ад
египтян, помещенный на обратной, невидимой стороне Луны. Но то были лишь
изображения, а здесь, в храме, соперничавшем древностью с каменным
зеркалом, необычайные обряды Великой Матери тоже давностью в десять
тысячелетий происходили наяву, исполнялись живыми людьми.
ступени невероятного действа прошли перед ее глазами, постепенно проясняя
их сокровенный смысл. Корни Земли-Геи и всего на ней обитающего спускаются
в бездну хаотических вихрей, беснующихся под Тартаром в ужасном мраке
Эреба. Подобно этому корни души тоже поднимаются из тьмы первобытных
чувств, вихрями крутящихся в лоне Кибелы. Эти чувства, мрак и страхи нужно
пережить, чтобы освободиться от их тайной власти, выпуская на волю перед
глазами женщин одновременно жертв и участниц великого слияния с корнями
всей природы в ее облике Ананки - неотвратимой необходимости. Но понимая
смысл древних обрядов, Таис не могла принять их. Слишком далеко
расходились стремления Урании с темной властью Кибелы-Анаитис.
дом, потрясенная, усталая и подавленная. За-Ашт не спала, поджидая
госпожу. Глаза рабыни припухли от слез, пораненные ногтями ладони тоже не
ускользнули от внимания Таис. Она была не в силах расспрашивать, а
повалилась ничком на ложе, отказавшись даже от омовения. И письмо Птолемея
осталось непрочитанным до утра.
гетера не позвала ее к себе.
кивнула, и темная глубь ее глаз загорелась злобой.
тессалийца.
с ним.
смотрел на тебя... ты давала ему еще вина?
притронулся и молчал, глядя на дверь, в которую ушла эта ламия, дочь тьмы!
Так продолжалось без конца, пока, потеряв терпение, я не выгнала его. И он
ушел, не поблагодарив и не попрощавшись, как упившийся просяного пива...
сразила его Эросом? Почему? Он смотрел, как ты пляшешь балариту, как гибок
твой стан и стройны ноги!
набегавшие слезы. - Но ты женщина и не поймешь силу черной ламии. Я ее
рассмотрела как следует. У нее все противоположно мне.
широко - плечи, талия, то у ней узко, - финикиянка огорченно махнула
рукой. - Она сложена как ты, госпожа, только тяжелее, мощнее тебя! И это
сводит с ума мужчин, особенно таких, как этот мальчишка...
и ламия сотрется из памяти Ликофона... Да, я забыла - ты хочешь остаться?
По-прежнему хочешь?
Сенхуниафона. Оно говорит, что желание уже творит. И я хочу заново
сотворить себя!
порождает или нужную форму, или кончается анойей - безумием. Исполнится
время - увидим. Дай мне письмо!
дальше, пока не явится посланный за ней отряд во главе с его другом. Если
придут плохие вести, Таис не следовало оставаться в храме, а со своей
охраной из выздоравливающих воинов мчаться к морю, в бухту Исса, всего в
пятнадцати парасангах через горы на запад. Там стоят три корабля,
начальник которых примет Таис и будет ждать еще полмесяца. Если Птолемей с
Александром не появятся к этому сроку, надлежит плыть в Элладу.
казаться среди грубых македонских полководцев. Она поцеловала письмо с
нежностью. Птолемей писал о походе через жаркую степь - море высокой
травы, уже поблекшей от летней сухости. Они ехали и ехали день за днем,
все дальше уходя за бесконечно расстилающийся на восток горизонт. Смутное
опасение тревожило всех и даже Александра. Птолемей видел, как подолгу
горел ночами светильник в его шатре. Полководец совещался с разведчиками,
читал описания - периэгеск. Постепенно Александр отклонял путь армии
левее, дальше к северу. Проводники убедили его в скором наступлении еще
большей жары. Выгорит трава, и пересохнут мелкие речки и ручьи, пока в
достатке снабжавшие войско водой. Тридцать пять тысяч человек теперь шло
за Александром, но здесь, в необ(r)ятных равнинах Азии, полководец впервые
почувствовал, что для этих просторов его армия невелика. Жаркие ветры дули
навстречу дыханием гибельных пустынь, простиравшихся за степью. Как демон,
носились вихри пыли, а на горизонте горячий воздух как бы приподнимал
землю над мутными голубыми озерами призрачной воды.
речки приняли серый цвет. Случилось полное затмение Луны. (Как она
пропустила его? - подумала Таис). Знающие люди возвестили, что армия
пришла в страну, где царствует Владычица Зверей. Всех - небесных, земных и
подземных, та, которую зовут Ашторет, Кибелой или Реей, а эллины считают
еще Артемис или Гекатой. Если она появится верхом на льве, то всем не
миновать гибели.
предначертанное наперед и ведет их к концу войны и несметным сокровищам...
незнакомое прежде македонцам чувство. Это чувство скорее всего было
страхом.
предприятие Александра. Каким божественным мужеством надо обладать, чтобы
удалиться от моря в глубь неизвестной страны навстречу полчищам Царя
Царей. Представив себе дерзость задуманного, афинянка поняла, что в случае
поражения македонская армия будет стерта с лица земли и ничто не поможет
ей. Перестанут существовать и божественный полководец, и Птолемей, и
Леонтиск... Может быть, только Неарх спасет свой флот и вернется к родным
берегам. С какой злобой и нетерпением ждут этого бесчисленные враги,
крупные и мелкие, пылающие справедливой местью и трусливым торжеством
гиены... Да, ждать пощады всем ее друзьям не придется, и мудр Птолемей,
оставивший про запас вторую возможность спасения Александра и себя. Первая
заключена во флоте Неарха, ожидающем в низовьях Евфрата, если встреча с
Дарием произойдет не на севере, а на юге. Птолемей писал о слухах, что
Дарий собрал все свои силы, всадников без числа от знаменитой персидской
гвардии Бессмертных до бактрийцев и согдов.
Птолемея, оно наполнило Таис уверенностью в скорой победе. Тем с большим
нетерпением она будет ждать новых вестей...
еще не зажившими рубцами на плече и шее.
знаменитой красавицей Афин, города баснословной элегантности и учености.
Финикиянка уселась на Салмаах, как не раз делала на пути от границы
Египта, и печальное ее лицо осветилось мальчишеским задором. Обе стали
Березин Федор
Прозоров Александр
Лукин Евгений
Корнев Павел
Маккэфри Энн
Самойлова Елена