серых песков, прикрытых крепкими белыми мергелями с толстым слоем из
мелких, тоже белых известковистых конкреций. Конкреции ссыпались вниз
широкими осыпями, белевшими издали, точно снежные холмы.
нашим машинам. Колеса грузли, моторы грелись. Хорошо было иногда
выбраться на гладкую, без травинки, гряду или холм, усыпанные черным
полированным, сверкающим, как битое черное стекло, щебнем.
за ними бугорками песку. Здесь машины шли легче. Далеко впереди, у
подножия западной оконечности Алтан-улы, виднелось большое красноватое
светлое поле - новый лабиринт обрывов. Там находилось Цаган-Хушу
("Белая Морда"), где, по сообщениям аратов, также попадались "кости
дракона". Алтан-ула манила своими неразгаданными тайнами, но наш путь
шел к северу, через хребет Нэмэгэту. Изучение Цаган-Хушу придется пока
отложить. Теперь мы не сомневались, что экспедиция будет продолжаться
- одного Нэмэгэту хватит на несколько лет серьезной работы.
щебень уплотнился, все чаще попадались крупные камни.
небом, так как поставили только одну палатку без печки. Из-за холода
все вскочили рано. Ветер, казавшийся очень плотным, дул прямо в лоб из
ущелья - той сквозной долины, куда лежал наш путь. Алтан-ула прямой и
отвесной темно-зеленой стеной высилась налево от нас. Нэмэгэту отошло
вдаль, и его хмурые зубцы золотились в утреннем солнце почти на одном
расстоянии с Гильбэнту.
поднялись на перевал. За перевалом, под спуск, машины пошли легче,
хотя все ближе и ближе становилась голая темно-серая стена хребта.
Тропа исчезла в сухом русле, скалистые откосы сжали долину с обеих
сторон. Большое стадо лохматых коз плотно сгрудилось вблизи колодца.
Две монголки - молодая и старая - поили нетерпеливо рвавшихся к воде
животных. При появлении наших машин началось паническое бегство стада
в гору. Пришлось извлекать из колодца одну козу, свалившуюся туда в
спешке. Набрать воды нам не удалось, потому что колодец оказался почти
вычерпанным, и не стоило терять несколько часов, пока он наполнится,
Впереди, по сведениям проводника, были еще колодцы.
аратами.
узко...
шли быстро. Гигантские чугунно-серые стены нависли над нами. Эхо
моторов грохотало далеко вверху. Борта автомобилей едва не задевали
утесов. Иногда русло перегораживалось огромными камнями или завалами
из крупных глыб. Приходилось устремляться в узенькую стежку между
стеной и завалом. Вверху, на недоступной высоте, чернели отверстия
пещер - здесь, в твердых породах осевой части хребта, пещеры были,
несомненно, древними. Кто знает, какие загадки распространения и жизни
доисторических людей могли бы быть разрешены при их исследовании?
юрты. Несколько верблюдов, флегматично стоявших около юрты, в ужасе
бросились в боковой распадок. Собаки, поджав хвосты, улепетывали вниз
по руслу. Четыре женщины, возраста которых мы издалека не определили,
кинулись вверх по склону, подхватив тяжелые полы меховых дэли. За
минуту все живое разбежалось, а нам оставалось только проехать мимо,
предоставив хозяевам самим разобраться в происшедшем. Я покачал
головой.
скалистые ребра, узкие щели проходили мимо идущих машин. Темно-серые,
почти черные и коричнево-шоколадные породы представляли собою
древнепалеозойскую метаморфическую толщу, возможно, девонского или
силурийского возраста. Разнокалиберные жилы кварца змеились белыми
молниями на темных кручах. Расслоенные и перемятые сланцы рассыпались
в мелкую крошку, струившуюся по дну бесчисленных крутых долинок,
избороздивших грозные утесы по триста - четыреста метров высотой.
камней, разделявших развилку русла. На холмах рос высокий дерис и
зеленела свежая и густая трава. Очевидно, подземный поток русла
залегал совсем неглубоко, и добыча воды здесь не составляла проблемы.
На одном из холмов бегали шесть куликов - первая "дичь", встретившаяся
за все время странствования в Нэмэгэту. Немудрено, что ярые
охотники - повар и Андросов - схватили дробовики и стали ползком
подкрадываться к птицам. "Батареец" Иванов долго наблюдал за
охотниками, поднял камень, обогнул холм слева и лениво швырнул его в
птиц, деловито шагавших в сторону от скрытых за травой стрелков.
опозорены "батарейцем", протянувшим им убитую камнем птицу...
усеяны множеством мелких пещерок. Через двести метров стены начали
расходиться и понижаться, в обрывах появились рыхлые желтые
конгломераты - мы вышли по ту сторону хребта Нэмэгэту. Отсюда, с
высоты трехсот метров, над пониженной центральной частью огромной,
пожалуй, больше Нэмэгэтинской, впадины было видно очень далеко.
становившейся голубой и застилавшей ряд округлых вершин гор
Иха-Баян-ула ("Большая Богатая гора"). Еще выше, прямо против устья
ущелья, висела в воздухе голубая полоска, утолщавшаяся к левому концу.
Так впервые предстала перед нами Ихэ-Богдо ("Великая
Святая") - высочайшая вершина Гобийского Алтая, почти в четыре тысячи
метров высоты.
проток, веером расходившихся по конусу выноса, и дорога стала
невыносимой. Мы пересекали наискось бесчисленные рытвины, заваленные
громадными камнями, направляясь на северо-восток. С тревогой следил я
за тем, как мотало и бросало полуторки, шедшие впереди, слушал
угрожающий скрежет в своей машине. Нашего длинного "Дракона" корежило
особенно ужасно. Все доски кузова скрипели и трещали, визжали тяги, и
глухо ударяли в платформу баллоны. Я несколько раз останавливал отряд
для поисков лучшей дороги, но Цедендамба уверял, что лучше проехать
нельзя. Мы тогда еще очень плохо знали Гоби, верили проводнику,
боялись и шагу сделать без него. Много позже я сам научился проводить
автомобиль по Гоби и тогда понял, что внизу, в котловине, дорога была
значительно лучше, а проводник ломился напрямик через сильно размытую
поверхность бэля.
лист передней рессоры "Дракона". Мы остановились, чтобы улучшить
амортизацию куском резины. Внезапно впереди показались три серые тени
- они медленно шли гуськом по одному из поперечных сухих русел и так
же неторопливо скрылись за бугром. Я впервые видел куланов - диких
ослов Центральной Азии, но успел рассмотреть только их светлую шерсть
и головы, казавшиеся громадными из-за длинных ушей. Впереди нас, внизу
и позади расстилалось сплошное море песчаных бугров, поросших
саксаулом. Справа, совсем близко, высилась стена Нэмэгэту, еще более
крутая, чем на южной стороне.
Выбрались на длинный увал, проходивший по длинной оси котловины, точно
так же, как и в котловине Нэмэгэту. Поверхность увала была покрыта
панцирем из мелкой гальки и почти лишена растительности. Глубокие
русла разбивали гряду на цепь длинных холмов. Серые рыхлые
конгломераты вскрывались в обрывах русел, дремучие нетронутые
саксаульники заполняли широкие распадки. Машины отлично шли по гребню
увала, но всякое пересечение русла сопровождалось "посадкой". Тогда
извлекались доски, им в подмогу шли стволы саксаула, камни, кустики
караганы. С ревом машина устремлялась на второй скорости на
пересечение рыхлого песка, сзади бежали шесть человек, толкая ее в
задний борт, а другие четверо перебрасывали доски, выдирая их из песка
после прохода машины. Так перебирались все машины, и мы ехали
несколько километров до следующего русла, а там начиналось все
сначала.
противоположном берегу его уже в полной темноте. Молодая луна слабо
освещала рогатые ветки саксаула, здесь особенно высокого и частого.
День был теплым, особенно когда мы перешли в новую котловину. Вечер
тоже не принес холода, обычного в Нэмэгэту.
сложили громадный костер в честь окончания работ в Нэмэгэту и прибытия
в новые, неизведанные места. Пламя далеко освещало мертвую безотрадную
равнину, со всех сторон замкнутую горными массивами. Горы были
невидимы, свет не мог достичь их склонов. Казалось, что окружавшая
нас, усыпанная галькой и щебнем равнина совершенно необ(r)ятна и мы,
ничтожная кучка людей, приютившихся у костра, беззащитны против ее
первобытной мощи.
Цедендамба об(r)явил, что до пресловутого Ширэгин-Гашуна осталось не
больше одного уртона (тридцать - тридцать пять километров). Теперь,
когда найдена была легкая дорога по гребню гряды, это расстояние было
Мурич Виктор
Конан-Дойль Артур
Муркок Майкл
Контровский Владимир
Посняков Андрей
Свержин Владимир