настоящее время, в процессе развития гигантских сводовых поднятий
Азиатского материка. Поэтому-то хребты как бы протыкают красноцветные
меловые отложения, горизонтально лежащие пласты которых на границе с
хребтами смяты в складки, разорваны и отогнуты, разбиты небольшими
надвигами и сбросами. Некогда местонахождения Нэмэгэту и
Ширэгин-Гашуна были отложены в едином бассейне, затем рассеченном
хребтом Нэмэгэту.
тех сглаженных и округленных гор, большей частью захваченных бэлями,
которые являются истинными водоразделами. Еще очень малый запас
наблюдений был накоплен за короткий срок путешествия...
утро, едва он, будто отогревшаяся ящерица, высунул свою черную голову
из спального мешка.
вот такой, - молодой монгол протянул руку по направлению к пескам. В
утреннем свете барханы казались совсем желтыми, слабо-апельсинового
оттенка, с такими же резкими черными тенями, как и на закате.
восточному концу Сэвэрэя. Перевальная точка оказалась низкой - всего
на четверть километра мы поднялись от колодца Хонгор. Передовой
"Смерч" остановился. Данзан подбежал к подошедшему сзади "Дракону".
"в" и хлещущим "ч", - сомон там, направо, на южном склоне Сэвэрэя,
перекочевал в разрушенный монастырь Цаган-Субурга. А нам можно ехать
прямо. Проводник спрашивает - будем ехать в сомон?
будто не удовлетворенный ответом, медлил.
молодого геолога.
поедем в сомон, то только три километра в сторону... Можно ему
заехать?
живет в аймаке? Для чего это?
степь, здороветь будет, тихо жить. Тут, в Гоби, многие еще
по-старинному живут...
едем не в гости, никаких чтобы угощений. Около юрты остановимся и
будем чай варить, два-три часа в его распоряжении...
на солнце вокруг желтых песков. На шум машины из юрты выскочила
молодая монголка, но Цедендамба уже спрыгнул с передовой полуторки.
Увидев его знакомую высокую фигуру, женщина радостно метнулась к нему,
но смутилась и только протянула ему маленькую руку. Так, взявшись за
руки, не обменявшись ни словом, они скрылись в юрте. Скот был на
пастбище, но я все же распорядился отвести машины подальше. Водой мы
запаслись еще под перевалом из колодца, пробитого в розовых гранитах,
и теперь наслаждались чудесным чаем после ширэгин-гашунской мерзости.
остроглазая хорошенькая девочка. С милой монгольской сдержанностью они
медленно подошли к костру. Из-за холма нас окликнул старик и вступил в
оживленный разговор с Данзаном.
Цедендамбу с женой, и старика, и ребят. Дети перестали нас стесняться,
со смехом спрашивали отца о чем-то, восторженно ойкали и конфузились.
Все мы с удовольствием наблюдали за приятной, дружной семьей аратов.
Для них каменистая Гоби не была пустой и унылой, однообразной, как для
многих из нас. Нет - это был родной дом, просторный, привычный и
приветливый.
дальше. Я усиленно советовал Цедендамбе перевезти своих в аймак, а
скот устроить в другие хозяйства. Впоследствии арат так и сделал.
Спустя год мы были в гостях в его юрте в Далан-Дзадагаде.
бэля Сэвэрэя по ровной и твердой щебнистой равнине, совершенно черной.
Полированный щебень, как обычно, на солнце сверкал миллионами
огоньков. Кое-где, редкие и беспомощные, трепетали на ветру седые,
сухие кустики. Давно забытая скорость - пятьдесят километров в
час - казалась огромной. Приятно было увидеть наконец подошедший слева
старый автомобильный след. Несколько проходивших машин оставили здесь
два параллельных, неглубоких, местами совершенно стертых желобка,
нисколько не облегчавших нашего передвижения. Но это означало, что вся
остальная часть пути заведомо проходима для машин. Слева тянулся
близкий Цзолэн. Внезапно дорога неприятно изменилась - та же щебнистая
равнина покрылась мелкими твердыми кочками из кустиков баглура с
надутыми около них кучками плотно слежавшегося песка. Началась
страшная тряска. Полуторки шли еще довольно сносно, хотя нам было
видно (машины рассыпались по равнине и шли почти в ряд), как сильно
подскакивали и вибрировали их передние колеса.
амортизация не могла быть достаточной. Машину стало бить так сильно,
что пришлось снизить ход до десяти километров в час. Тут мы с
Андросовым впервые пожалели, что у нас не двухосная машина. Полуторки
с их легкими передками оставили "Дракона" далеко позади.
сделался настоящей дорогой, хотя и старой, отчасти заросшей. Дорога в
каменистой Гоби получается очень просто: когда несколько десятков
машин пройдут по следу, растительность выбивается, кочки исчезают и
дорога готова. Сохраняется такая дорога, за исключением мест,
проходящих по сухим руслам или глинистым котловинам, очень долго.
Подобно старым караванным тропам, старая автодорога может быть
замечена на равнине издалека: колеса машин, так же как и ноги
верблюдов, уничтожая местную растительность, разносят по дороге семена
принесенных издали растений. По сероватой, стальной поверхности
полынной степи дорога стелется светло-желтой полосой ковылька или
дериса (дерис чаще всего - для верблюжьих троп) или выделяется блеклой
зеленью карликовой караганы. Если степь ковыльковая, то соотношение
цветов дороги и местности может быть обратным. Дорога заросла уже
засохшей редкой солянкой. Оказалось, что сомон ранее находился
значительно восточнее и ближе к хребту Цзолэн, куда и вела дорога.
многочисленными промоинами по обширному саксаульнику, занявшему
середину межгорной впадины. В саксаульнике мы остановились, чтобы
набрать возможно больше дров и привезти их на базу в аймак. Это был
последний саксаульник. Больше до самого аймака по дороге нам ничего бы
не встретилось.
сомон, замкнув тысячекилометровое кольцо маршрута. С легким сердцем
ехали мы домой - удаленный аймак казался теперь домом. Открыто было
огромное местонахождение, да что там - целая система их, с ранее
неизвестной в Центральной Азии фауной гигантских динозавров. Конечно,
еще очень много нужно сделать, прежде чем Нэмэгэту войдет в золотой
фонд науки, но находкой его была уже оправдана первая, разведочная
экспедиция.
черными холмами заросли дериса казались поясами слоновой кости, иной
раз бока холмов украшались яркими, апельсинового цвета
пятнами - остатками коры выветривания.
обнесенном глинобитными стенами. На этот раз мы не рискнули спать во
дворе, а с наслаждением прислушивались к сердитому реву ветра за
стенами юрты, улегшись полукругом, ногами к мерцавшей теплым огоньком
печке...
задержались с выездом, разогревая машины. Вдобавок Андросов сильно
обжег себе руку. Но на более легкой дороге я мог заменить его. Пески
перед Хонгор-Обо сомоном теперь были на спуске, а не на под(r)еме, мы
преодолели их без труда. Зато под(r)ем на Гурбан-Сайхан начинался от
самого Баин-Далай сомона (Хонгор-Обо сомона) и казался бесконечным.
Хорошая дорога не требовала усилий от водителя, и я меланхолически
сидел за рулем, час за часом созерцая все ту же светло-желтую ровную
поверхность, плавно поднимавшуюся к зубцам Дундусайхана.
холодном солнце. Порывы ветра врывались в кабину, низко стелили стебли
каемчатых порослей дериса по бережкам промоин. Вот и перевал со
знакомыми двумя обо.
дрожащего воздуха, похожего на воду, приподнимала от земли группу
белых домов в центре Далан-Дзадагада. Отчетливо виднелась мачта
радиостанции, отдельно стоявшее здание больницы... будто бы аймак
стоял на высоком холме. Но мы твердо знали, что аймак стоит во впадине
и отсюда виден быть не может. Странный мираж, оптический фокус поднял
над горизонтом его отражение, и мы с удивлением наблюдали "чудо"
довольно долгое время. Затем, по мере приближения к Далан-Дзадагаду,
видение исчезло и появилось вновь лишь в четырех километрах от аймака.
Теперь дома прочно стояли на земле, приближаясь с каждой минутой.
Чернецов Андрей
Перумов Ник
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Каргалов Вадим
Быков Василий