месяц" (цагансар) - монгольский Новый год. Солнце, всегда яркое в
Монголии, начало заметно пригревать. К первому марта все было готово к
нашему отправлению на юг, но перевалы в горах вокруг Улан-Батора еще
были закрыты снежными заносами.
посвятили много времени тщательной разработке и расчету предстоявших
перевозок и исследовательских маршрутов. В первую очередь был намечен
маршрут в Восточную Гоби, чтобы извлечь скелет неведомого зверя,
оставленного экспедицией 1946 года.
Ардын-обо, открытое американцами в 1922 году и давшее несколько очень
интересных находок древних носорогообразных млекопитающих и огромных
черепах. Карты, приведенные в трудах американской экспедиции, были
слишком мелкомасштабны. В описании отсутствовали сколько-нибудь точные
указания на географическое местоположение Ардын-обо. Такие указания,
как "578 миль от главного лагеря по автомобильному спидометру" при
неизвестном расположении этого лагеря и неизвестном направлении
маршрута, конечно, не могли считаться ориентирами. Было ли это сделано
по крайне небрежному отношению к географической основе исследований
или же скорее с умыслом: затруднить отыскание местонахождений, мы
сразу не могли решить. После сопоставления самых различных и
отрывочных указаний, приведенных в описаниях разных лет работы
американской экспедиции, мы все же определили местоположение Ардын-обо
в пределах круга диаметром сто километров, что значительно облегчило
поиски.
к югу от Улан-Батора еще лежали большие снежные поля, струи талых вод
размягчали дорогу в пониженных местах, и колонна наших машин то
рассыпалась, мечась в поисках проезда, то снова выстраивалась в
установленном порядке. Жестокий ветер пронизывал насквозь, и участники
экспедиции в полушубках, шапках-ушанках и валенках отнюдь не были
похожи на гобийских путешественников, открывающих летний сезон. Хмурые
тучи преследовали нас почти до Чойрена. Едва вдали над рыжеватыми
холмами с редкой и сухой прошлогодней травой показался голубой купол
чойренского гранитного массива, как небо на юге засияло по-гобийски
ослепительно. От Чойрена начиналась Гоби, теперь уже хорошо знакомая
нам. Еще в прошлую экспедицию я полюбил столь непривычную для русского
человека страну, и сейчас она приветствовала меня знакомым свистом
ветра, свободно несущегося по ее просторам. К вечеру небо вновь стало
пасмурным, и мы очутились среди замечательных чойренских скал, в
царстве хмурого камня. В вечерних сумерках скалы приобрели печальный
голубовато-серый цвет и резко выделялись на светло-желтой сухой траве.
машины от края массива к его центру, где находился бывший монастырь
Чойрен, ныне автостанция. Сначала отдельные камни казались серыми
черепахами, расползшимися по степи. Затем плитообразные отдельности
скал вставали длинными стенами, как бетонные форты. Иногда вместо
фортов - штабеля грязных мешков высотой с двухэтажный дом, сложенные
очень правильно. Дальше шли фигуры гигантских животных - лев подпер
лапой морду, громадная черепаха всползла на камень или чудовищная змея
положила на плиту свою плоскую голову. А слева - самая вершина
массива, гребень ощеренных скал, склоны которых как чешуя чугунного
дракона. Местами эта чешуя сложена в глубокие складки, местами - точно
громадные пушечные ядра завязли в чешуе, не пробив ее. Три извива
драконового тела выступали постепенно из земли, образуя главный
гребень. Вблизи автостанции на старинных обо и молитвенных плитах -
уже знакомые нам указательные знаки: там коленчатый вал автомашины,
поставленный торчком, там рулевая колонка или картер заднего моста.
печкой, горячий чай и неторопливые разговоры с проезжающими при свете
плошки с бараньим салом, крепкий сон под равномерный шум гобийского
ветра. А наутро в рассветной полутьме - факелы под моторами
разогреваемых машин, мощное фырканье трехоски и сухой треск "ЗИСов".
равнине к юго-западу от аймачного центра Восточной Гоби Сайн-Шанды
среди знакомых гор. Здесь уже снег стаял, но трава еще не появилась.
Стояла черная монгольская весна. К нам присоединился еще один "ГАЗ-67"
с даргой аймака Чойдомжидом, который решил совершить давно уже
запланированную поездку в западные сомоны своей области, а заодно
посмотреть и нашу работу. От местности Халдзан-Шубуту уже не далеко
было до Баин-Ширэ. Там лежал скелет неведомого зверя, который мы с
такой горечью оставляли в бурные и морозные дни ноября 1946 года.
зловеще вырастал красно-серый вал песчаной бури, и ясный весенний день
быстро мерк. Дорога, проложенная нами на Баин-Ширэ, исчезла бесследно,
никаких ориентиров не было на однообразной холмистой местности,
поросшей иссохшими пучками черной полыни. Я старался быстрее найти
место будущего лагеря, чтобы завтра не возиться с погрузкой и
разгрузкой снова и терять почти целый день. Остановив автоколонну, мы
вместе с Эглоном двинулись на поиски лагеря 1946 года.
взвились в воздух, тусклое багровое солнце едва пробивалось сквозь
пыльную пелену. Час и другой мы с Эглоном шли вдоль края поросшей
саксаулом впадины, как вдруг внезапно увидели под собой угрюмые обрывы
и столбы песчаника, конусы темно-красных глин, наполовину тонувшие в
крутящейся пыли. Мы мгновенно узнали место и еще через десять минут
стояли над пирамидой песчаниковых плит, обозначавшей место лагеря 1946
года (так называемое "Лагерное" обо).
здесь дни. Руки невольно соединились в крепком пожатии: задуманные
планы свершились! И как бы подчеркивая торжественность момента,
песчаный шквал вдруг затих, и через несколько минут сияние чистого
неба осветило заалевшие обрывы.
больших палаток возвышались на недавно еще пустынном краю обрыва,
языки бледного пламени появились из железных труб, и резкий по запаху
дымок горящего саксаула витал над лагерем. Стеной стояли выгруженные
припасы: ящики с гипсом, доски, брусья, мешки с мукой - все это
огораживало лагерь с запада, создавая видимость укрытия от ветра.
"Козел", подплавивший в погоне за дзеренами шатунный подшипник, был
приведен на буксире с места аварии и теперь, опрокинутый набок,
дожидался ремонта.
Эглоном спустились к красным буграм. Здесь все оставалось таким же,
как в 1946 году. Сложенное нами обо стояло по-прежнему на широкой
плите песчаника, увенчавшей конус глины. Теперь оно выполнило свое
назначение, и мы разобрали камни, достав оттуда опознавательную
записку, которую я взял на память. С чувством полного удовлетворения я
уселся на край плиты и скрутил основательную козью ножку. Да и как
было не радоваться! Вверху, в лагере раздавались голоса рабочих,
высилась гора снаряжения, продовольствия и материалов. Теперь ничто не
помешает взять скелет, мирно лежащий у меня под ногами. Задача
казалась простой, но будущее показало, что я был не совсем прав.
Тяжелая плита, подхваченная рычагами и десятками рук, полетела с
вершины вниз. Рассчитав примерные размеры скелета, мы очертили
ступенчатую выемку, которую надлежало выдолбить.
часть рабочих, Эглона и Преснякова и двигаться налегке на двух машинах
на поиски Ардын-обо.
утром мы двинулись на запад, по знакомой дороге через красную
котловину, названную еще в 1946 году "Концом Мира". У гор Дулан-Хара
мы углубились в сухое русло и по тяжелому песку вышли на обширный скат
в еще не изведанные места.
грязно-белого цвета. Мы видели в Гоби места, гораздо сильнее
отражавшие солнечные лучи: соляные озера, солончаки, обрывы белых
песков, размывы голубоватых глин. Но еще нигде наши глаза не
утомлялись так быстро, не испытывали так сильно слепящего действия
света, как на этой ничем не примечательной равнине. Всякий раз, когда
мы пересекали эту местность в разные часы дня и разное время года, все
без исключения, особенно, конечно, шоферы и мы - геологи, неотрывно
наблюдавшие за местностью, всегда испытывали сильнейшее утомление
глаз, доходившее до резкой боли. Эта загадка, как и многие другие
оптические явления в Гоби, осталась неразрешенной для нас и ждет еще
своих исследователей.
полосы барханных песков, пока не добрались до Агаруту сомона
("Воздушный сомон"), где сгрузили бочку с бензином аймачного дарги.
Дарга остался здесь ночевать. Гостеприимные жители сомона уговаривали
нас последовать его примеру. Вечерело. Отсутствие ветра обещало ночной
мороз, и я замечал умильные взгляды, которые бросали некоторые
товарищи на теплые, дымившиеся своими трубами юрты. Но грузовые машины
шли медленнее "Козла" дарги, и я решил двигаться дальше, чтобы поздней
ночевкой обеспечить прибытие в Хатун-Булак сомон ("Ключ госпожи")
завтра же.
через поросшую караганой равнину, пользуясь молодой луной, до
полуночи. В темноте участились "посадки" машин в песке при пересечении
Корнев Павел
Корнев Павел
Березин Федор
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Посняков Андрей