колодец и почувствовал себя спасителем экспедиции. Я не стал его
разочаровывать, но это сделал менее щепетильный Эглон.
лагеря. Искали мы и по всем правилам гидрогеологической науки, и по
приметам гобийских аратов. По последнему способу рыли ямы и ставили на
дно их опрокинутые чистые фарфоровые чашки. Если бы дно чашки наутро
оказалось отпотевшим, то это означало, что вода будет. Но чашки
оставались сухими, и наши геологические заключения совпали с народными
приметами. Во второй половине дня пошел снег, быстро растаявший и
оставивший на саксаульных равнинах запах влажной пыли и глины. Чем-то
родным повеяло от этой сухой и сожженной чужой земли.
Здесь, посреди небольшой впадины, густо поросшей эфедрой с ее
характерным аптечным запахом, высился круглый останец красноцветных
меловых пород. Причудливые формы выветривания окаймляли его двумя
рядами полуобвалившихся стен и венцом тонких башенок. Новожилов с его
поэтическими склонностями, любивший давать наименования еще с первых
наших совместных с ним экспедиций по "белым пятнам" Сибири, назвал
останец "Островом Развалин". Впереди "Острова Развалин" стояла
отдельная скала со ступенькой наверху, удивительно похожая на трон.
Новожилов взобрался туда и развалился на троне с цигаркой в руке, и я
сфотографировал его как владыку этих призрачных городов и дворцов.
гигантского хищного динозавра, а Пронин открыл к югу от лагеря целое
поле, усыпанное костями.
части местонахождения Нэмэгэту. Выяснилось, что масштабы
местонахождения в 1946 году мы преувеличили. Исполинский массив
красноцветных меловых отложений не был повсюду костеносным. Скопления
костей и скелетов залегали в пределах огромного древнего русла,
врезанного в массив пустых мертвых песчаников. Это русло было участком
подводного выступа дельты древней реки, далеко выдвинутого в море от
побережья. Сюда сносились течением трупы динозавров, крокодилов и
черепах, которые отлагались здесь вместе с песками, гравийниками и
конгломератами, заполнявшими промоины русла. В настоящее время от
русла уцелел отрезок около восьми километров длины и полутора - двух
километров ширины. С юга русло ограничивалось склоном бэля в
котловину, сзади, с севера, все меловые породы срезались стеной
поднятия хребта Нэмэгэту. Однако, несмотря на эти "сократившиеся"
размеры, местонахождение Нэмэгэту оставалось колоссальным по
количеству, сохранности и разнообразию заключенного в нем материала.
Только Тендагуру в Восточной Африке, в котором захоронено множество
скелетов исполинских зауропод, может сравниться с Нэмэгэту. Во всяком
случае, прежде не было даже предположений о местонахождениях подобного
масштаба в Монголии.
востоку, на Гильбэнту, или "Гибель ту", как уже успел придумать
Новожилов. Вообще Новожилову вначале очень сильно не понравилась Гоби,
особенно ее ветры, пески и скорпионы. Поэтому Нестор Иванович заодно
со своим шофером Лихачевым придумали соответствующие наименования для
здешних мест: Гильбэнту была названа "Гибель та", Нэмэгэту - "Гибель
эта". Позднее, когда нам всем сильно надоело долгое сидение в мертвых
и жарких ущельях Нэмэгэту, мы согласились на другое
название - "Невмоготу".
увеличивалось, начались и раскопки огромного ящера. За необычайную
удачливость в находках Новожилову было присвоено почетное звание
"Соколиный Глаз", а Пронину - "Орлиный".
партией груза. Предстояла серьезная задача - найти мало-мальски
сносную дорогу, так как от этого зависел успех работы. "Дракон" не
прибыл в Нэмэгэту, и никаких сведений о нем не было. Нужны были
срочная помощь и розыски. Мы решили пересечь котловину прямо на юг и
подняться как можно выше на бэль южного борта нэмэгэтинской впадины, с
тем чтобы миновать пески центра котловины. Там действительно дорога
оказалась более или менее твердой, но на бесчисленных промоинах и
мелких руслах пустые машины неистово трясло. После каждых
пятнадцати - двадцати километров такого пути приходилось
останавливаться и делать передышку, так как начинали болеть
внутренности.
пригладить пятерней свои торчавшие ежиком волосы, - так и будем все
время ездить? Тогда пропали!..
котловину бэлей. Бригадира-ветерана грызла та же самая тревога, что и
меня: где найти сколько-нибудь сносный путь по бездорожью? Живой и
насмешливый Вылежанин пугал легковерного Лихачева самыми
фантастическими вымыслами вроде предстоящей прокладки дороги прямиком
через горную цепь. Лихачев, устрашенный первым знакомством с песками,
бурями и скалистыми ущельями Южной Гоби, невольно поддавался грозным
посулам и уныло апеллировал ко мне. Тогда входили в игру и мы с
Прониным, подтверждая домыслы Вылежанина.
себя, ни на кого не приходилось. Поиски пути в громадной межгорной
котловине в тысячи квадратных километров, безвестной и
труднопроходимой, становились игрой случая. Времени на поиски не было:
вместе с ними приходилось развертывать и раскопки...
- показалась довольно крупная серая птица - саксаульная сойка. Она
нахально и неторопливо бежала перед машинами. Охотники, особенно
Вылежанин, открыли стрельбу, но птица по своей окраске была почти
неразличима на гобийском щебне. Истратив зря патроны, Вылежанин
обозвал птицу "приманкой" и отказался от дальнейшей охоты. Надо
признаться, что и я не устоял от искушения и сжег напрасно три
патрона.
дорога сделалась настолько тяжелой, что нечего было и думать соваться
сюда с гружеными машинами. Точно так же тяжел был путь и по сухому
руслу, который отсюда, из котловины, шел в под(r)ем. Немудрено, что мы с
Прониным начали метаться с одной стороны ущелья на другую и внезапно
нашли караванную тропу. По ней мы выехали наверх, на гребни окружающих
гор, потом на плато и остановились в недоумении.
небольшие пологие хребты, упиравшиеся на юге в крутой зазубренный
склон Хана-Хере. С крыши "Дзерена" я долго рассматривал местность в
бинокль. На юг, под самый хребет, по черной поверхности плоскогорья
шла верблюжья тропа. Мы находились значительно выше уровня сухого
русла, и я боялся спускаться в него, так как все боковые долинки были
или слишком круты, или узки для машин.
оказались у одинокой юрты. Обитавший в ней арат едва не обмер от
изумления, когда в вечерних сумерках с высоты пустынного плоскогорья
внезапно с ревом с(r)ехали четыре трехтонки. Мы оказались у самой
автомобильной дороги, однако возвращение назад с грузами по этой тропе
было немыслимо. До сомона оставалось всего тридцать километров, но на
пути было одно опасное место. Узкая и глубокая промоина пересекла
дорогу за небольшим холмиком - результат прошлогоднего ливня. Дорога
обходила промоину справа, но новый отворот был плохо виден в тусклом
свете слабых фар "ЗИСа-5". Шедший передовым "Тарбаган" влетел по
старому накату на холм и отчаянно затормозил у самого края обрыва. Еще
немного - и машина легла бы бесформенной грудой на дне ущельица на
глубине десяти-двенадцати метров. Мы тут же заложили старую дорогу
большими камнями, чтобы избежать повторения подобных приключений в
будущем.
строили самые различные предположения, но все оказалось, как всегда,
проще. Едва мы на следующее утро от(r)ехали десять километров от сомона,
как увидели с холма среди больших песчаных кочек зеленую крышу
"Дракона". Оказалось, Безбородову не хватило бензина, чтобы дотянуть
до сомона, и наш всегда спокойный Тимофей Гаврилович решил мирно
дожидаться подмоги у ближайшего колодца. Безбородов думал, что сомон
находится очень далеко, и все трое с чисто азиатским терпением сидели
здесь в кочках, питаясь несоленой картошкой. Мы оставили "Дракона" со
всем грузом в Цаган-Дерисуни и к вечеру прибыли в аймак. Так приятно
было слушать завывание песчаной бури в крепком глинобитном доме нашей
базы. Особенно уютно было сидеть ночью и писать при ровном пламени
свечей, без вечного трепыхания бумаги под рукой!..
рано утром выехали обратно в Нэмэгэту, Теперь нам больше повезло с
дорогой - сухое русло об(r)ехали стороной: мы нашли вторую тропу,
уходившую в боковое ущелье на северо-запад от сквозной долины. Она шла
по холмам в предгорьях хребта Тосту. Место здесь было неожиданно
открытым и веселым по сравнению с угрюмой, душной котловиной Нэмэгэту.
Черные холмики заросли темно-зелеными кустами гобийского миндаля, а
между ними извивались светлые полосы дериса. На выходах ключей
зеленели обширные пятна свежей и мягкой, совсем невероятной для Гоби
травы. Этой тропой мы доехали до ключа Даба ("Перевальный") с
кристальной быстротекущей водой и здесь наполнили две бочки воды для
Центрального лагеря.
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Прозоров Александр
Лондон Джек
Орловский Гай Юлий