бы применить знание всех пяти языков (один из них был турецкий), а раз-
мениваться на меньшее количество языков ему не хотелось. На этой почве у
Бориса Каретникова - наметились разногласия с системой.
ваемся с огромным количеством систем, которые по отношению к нам являют-
ся внутренними, внешними или умозрительными.
внутренняя, тогда как система пивных ларьков Петроградской стороны, из
которой - я говорю и о системе, и о стороне - несколько часов назад был
буквально вырван один элемент с честнейшей тетей Зоей, - есть система
внешняя. Это каждому понятно. Но что такое система умозрительная?
мящегося связать воедино набор внешне разнородных предметов, фактов или
явлений с тем, чтобы вывести общие свойства этого набора и, окрестив
последний системой, попытаться предсказать или исследовать законы, ею
управляющие. В памяти сразу же всплывает Периодическая система элементов
Менделеева, существующая лишь в нашем воображении, равно как и система
единиц измерения физических величин, и системы стихосложения, и фило-
софские системы, и система "дубль-ве", и денежная система (уж она-то на-
верняка существует только в нашем воображении!), и новая система плани-
рования и экономического стимулирования, и даже система "счастливых"
трамвайных билетов.
которой суждено сыграть выдающуюся роль в науке и перевернуть взгляды
философов, поэтов и системотехников. Она является одновременно внутрен-
ней, внешней и умозрительной.
я слагаю с себя... Зачем мне лишние неприятности? Мне и так досталось в
свое время! Я хочу дожить свое бессмертие спокойно.
затрагивал королевской власти. Всякая власть - от Бога. Мне хватало ос-
лов поблизости - стоило лишь протянуть руку, и я натыкался на уши. Но
зачем же трогать королеву?
дарственной системе? Я даже не назвал конкретное государство.
Или в республике Чад? Или в Новой Каледонии?.. Вы живете здесь, и каждое
ваше слово насчет любого государства - даже Лапуту, даже Бризании - бу-
дет отнесено сюда.
что государственная система является одновременно внутренней, внешней и
умозрительной. Даже если вы этим ограничитесь, то, предоставив любому
разумному человеку право поразмыслить над вашим определением, вы немину-
емо натолкнете его на вывод о том, что:
индивидууму и подавляет его свободу;
машиной заложен на уровне инстинкта;
го, потому что она - фикция, игра воображения, к тому же - не нашего.
можно извратить любое суждение.
сударство, прошу вас. Что у вас - мало забот помимо него? Я вам больше
скажу: литература не для этого... Свифт мне недавно признался: "На кой
черт я воевал с государством? У меня был прекрасный парень - этот Гулли-
вер - а я, вместо того чтобы дать ему насладиться жизнью, любовью и
детьми, заставил беднягу таскаться по разным Лилипутиям, Бробдингнегам и
Лапуту, описывать их государственность и показывать фиги доброй старой
Англии. Зачем? Ничего не понимаю!" Так сказал мне Свифт.
ясь показаться назойливым, объяснюсь по поводу тройственной природы го-
сударственной системы...
шению к отдельному человеку. Ее установили без него, не спрашивая его и
не интересуясь - как она ему понравится. Для отдельного гражданина госу-
дарственная система - такая же объективная данность, как гора Джомолунг-
ма (или Монблан - это чуточку ближе к вам, милорд).
ется с молоком матери. Однако я решительно не приемлю тезис о страхе.
Внутреннее чувство от заложенной в нас государственной системы значи-
тельно сложнее. Это и восторг, и гордость, и уверенность (совокупность
чего называют патриотизмом - не совсем, впрочем, правильно); и обида, и
страх, и недоумение (это чаще всего именуется обывательским брюзжанием);
и горечь, и стыд, и умиление, и надежда видеть свое государство сильным
и сплоченным - и отчаяние.
системы - и значительной! Мы так тонко чувствуем, что можно и чего
нельзя в нашем государстве, что иностранцы, милорд, изумляются! Чувство
это принадлежит к разряду безошибочных.
ся прохожему и прочитать ему страницу текста (прозы, поэзии, публицисти-
ки), после чего спросить: возможно ли это опубликовать в нашей прессе?
Ответ будет правильный, я готов побиться об заклад.
ко становимся на точку зрения государства, мы знаем, как оно относится к
той или иной проблеме. Внутренний цензор, о котором так любят рассуждать
господа литераторы, на самом деле не является их собственностью. Он си-
дит в каждом из нас. Мы отлично знаем - что следует говорить на трибуне,
а что можно сказать в семейном кругу. Мы возмущаемся писанными под ко-
пирку выступлениями трудящихся по телевидению, но позови нас туда завт-
ра, вложи в руки текст и поставь перед камерой, -и мы с искренним
чувством прочитаем его в микрофон, потому что станем в тот момент части-
цей системы.
дарственности. Упаси меня Боже от фиг в кармане или еще где! К сожале-
нию, игривый тон все губит. Я уже объяснял, что не умею казаться серьез-
ным. Я всегда шучу... дошучиваюсь... перешучиваю... Но никогда не отшу-
чиваюсь, милорд! Попробуйте отшутиться от столь важной вещи, как отноше-
ние к системе!
тельства". Кажется, выдумали французы. ("Да, уж они выдумщики..." - "Что
вы сказали?" - "Ничего, это я так...".) Я бы сказал, что каждый народ
заслуживает своей государственности. По-моему, это глубже, как вы счита-
ете? Государственность является как бы одной из черт национального ха-
рактера, а следовательно, не государственный строй накладывает отпечаток
на нервную систему граждан, а наоборот - нервная система народа опреде-
ляет существующий государственный строй.
до. Я уже слышу хрупанье, с которым вас сожрут.
вы, милорд, совсем ошибаетесь. Я просто имел в виду то, что у каждого
гражданина имеется в голове проект идеального устройства нашего госу-
дарства (мы вообще очень лично относимся к государству, вы заметили?),
причем все проекты не совпадают. Посему и сама система приобретает некий
умозрительный аспект. Мы тратим на обсуждение проектов уйму времени, со-
бираясь в дружеском кругу.
ретникова, к которому мы, наконец, вернулись, наметились разногласия с
государственной системой, а так как она (мы это установили) является
частью нервной системы, то и с последней тоже. Каретников, будучи по
природе человеком неплохим, но чуточку амбициозным, посчитал во всех
своих бедах виновной систему и перенес на нее обиду и гнев. С нервами у
него становилось все хуже. Он хотел ближних обратить в свою веру, кото-
рой у него, по сути, не было. И глухое, неясное понимание того, что ве-
ры-то нет, а есть лишь обида, делало его еще обиженнее.
гентный с виду молодой человек, владеющий языками, работает сторожем на
автостоянке. Евгений Викторович не любил анализировать, да и не до того
ему было сейчас! Поэтому, обеспокоенный прежде всего своими несчастьями,
он слабо прореагировал на излияния Каретникова, то есть не выразил долж-
Конюшевский Владислав
Орлов Алекс
Роллинс Джеймс
Лукьяненко Сергей
Афанасьев Роман
Махров Алексей