чило единодушной поддержки, но решил гнуть свою линию до конца. - Я
предлагаю присвоить нашему литературному объединению имя Лоренса Стерна
-великого Игрока литературы!
Светозар Петрович, как ни странно, обнаружил знакомство с этим именем.
ной лестничной площадке!" - подумал автор.) - А вы читали, извините?
Всемирную. Я каждый том прорабатывал.
он ведь идеалист, извините... Почему Стерн? - пожал плечами старик. -
Почему не Пушкин? Не Гоголь?
вскричал автор.
нул на автора испуганно и что-то забормотал о Волховстрое... Имя милорда
было спасено, и уже на следующий день автор вывесил на двери комнаты в
клубе, где происходило заседание, новую табличку: "ЛИТО имени Лоренса
Стерна". Она была третьей на двери, после табличек "Кружок кройки и
шитья" и "Историко-патриотическое общество ,,Седьмое поколение"".
чувство неудовлетворенности, его проводила домой Сашенька, захватившая с
собою зерен и цветок традесканции, чтобы покормить щегла.
тельно, странно... Но до любви ли сейчас! Кому прикажете любить? Демил-
ле? Ирине? Кооператорам? Кто в такой обстановке способен полюбить?!
шенька без всякой связи с предыдущим.
нах и в лифтах мочатся, извините! Любви захотели!..
мал, что роман без любви невозможен. Где Демилле? Где этот сукин сын?!
Уж он заставил бы его полюбить!
общественную полезность. Знаете, почему мы переехали в этот дом? Па-
пенька на демонстрации увидел, что идет странная колонна. Жильцы дома...
Оказалось, что обменяться легко. Но папенька не из-за жилплощади. У него
идея...
разговор шел о выращивании рассады для огурцов.
уже испытал его однажды, когда после двадцатилетнего перерыва уселся за
фортепиано. Это случилось лет семь назад, после покупки пианино фабрики
"Красный Октябрь". Я прикоснулся пальцами к клавишам и начал играть этю-
ды Черни по мышечной памяти. Странное и горькое чувство! Будто играешь
не ты, а кто-то другой внутри тебя, проснувшийся вдруг и вспоминающий
мимолетный сон. Каждый звук неожидан, каждый аккорд удивителен! Пальцы
сами выстраиваются в нужную комбинацию и нажимают на клавиши с ужасом,
готовые отпрянуть, услышав фальшь. Но аккорд взят правильно, он совпада-
ет с оттиском, оставшимся в памяти, и ты играешь дальше онемевшими
пальцами, пока не наткнешься вдруг на провал. Приходится начинать снача-
ла и снова подкрадываться к выпавшему из памяти месту, пока на пути не
обнаруживается новый провал, и тут пальцы отказываются вспоминать - про-
будившийся навык умирает навеки.
дома. Спички выпадали из огрубевших пальцев, не желали вставать на нуж-
ное место... Вскоре руки были в клею, первая опора для задуманной ког-
да-то террасы поехала вбок... Я оторвал ее и начал сначала.
та: она была грубее и суше юношеских опытов. Она была фальшива.
с утра до вечера из-за постоянной темноты в окнах. Я не переставал
клясть в душе архитекторов и строителей, установивших дом в столь неу-
добном месте. Судя по планировке квартир и лестничных клеток, дом при-
надлежал к тому же типовому проекту, что и наш кооперативный дом на ули-
це Кооперации, следовательно, был выстроен лет десять-двенадцать назад.
Вероятно, имели в виду, что старый дом, впритык к которому поставили
этот, будет снесен, чтобы построенное здание получило доступ к свету.
Но... признаков сноса соседнего дома пока не видно. Могло произойти все,
что угодно, у нас это не редкость: урезали фонды на капремонт, перенесли
в план следующих пятилеток или же попросту забыли.
вопрос почему-то не занимал.
Иванович.
уверилась в том, что романтический отрок, задумавший Дворец Коммунизма,
и опустившийся тип, подобранный отцом на улице, - одно и то же лицо. Тем
строже и ревностнее стала она относиться к моему занятию и даже помогала
мне временами, обрезая серу со спичек на железный противень, вынутый из
газовой плиты. Там уже вырос рассыпчатый коричневый холмик.
данно, наводила порядок в кухне, ставила чайник, придирчиво рассматрива-
ла то, что успел я с делать в ее отсутствие, и принималась за спички.
Время от времени она поднимала голову и замирала, как бы прислушиваясь к
чему-то. Потом она заставляла себя вернуться к работе, но порой, будто
вспомнив о неотложном деле, быстро собиралась и исчезала. Когда она на-
ходилась рядом, я постоянно чувствовал некое напряжение, исходившее от
нее, смутное беспокойство, нервность.
из братьев, ужинать я приходил в семью Николая Ивановича. Разумеется, я
испытывал крайнюю неловкость. Мысль о том, что я взгромоздился на шею
этой работящей семье, не давала мне покою. Я попытался поговорить с Ни-
колаем Ивановичем с глазу на глаз. Я сказал ему, что у меня сейчас нет
денег и возможности заработать их, потому возможны только два варианта:
либо я живу в долг, если Николай Иванович настаивает на моем пленении, и
возвращаю ему прожитую мною сумму, как только смогу это сделать, либо я
вынужден покинуть дом, нарушив данное мною слово.
рез черное пьянство после лагерей и знаю - ясное сознание возвращается
не сразу.
мало настоящее. Чувствовалось, что поступками и речами его руководит ка-
кая-то высшая идея. Уже в первые дни я понял, что не я один хожу у него
в подопечных. Правда, другие были значительно моложе. По вечерам в квар-
тире Николая Ивановича часто появлялись юноши того же возраста, что его
сыновья. Это были члены исторического кружка, который вел Николай Ивано-
вич в подростковом клубе, находившемся, как я понял, в этом же доме. Мой
спаситель имел незаконченное историческое образование.
ному, по два вечерами и уединялись с хозяином минут на десять. Я в это
время смотрел телевизор в компании жены Николая Ивановича. Затем юноши
исчезали, а Николай Иванович возвращался к нам, чем-то довольный.
нялся с места и принес толстую тетрадь большого формата, на обложке ко-
торой красными печатными буквами было выведено всего лишь одно слово:
"Несправедливости".
неустоявшимися, корявыми, юношескими почерками. Огромный реестр неспра-
ведливостей жизни, подмеченных молодыми глазами.
ударного труда на стройке. Мы туда пошли, но нас прогнали, сказали, что
работы сегодня нет. Крылов".
Мороз Александра
Березин Федор
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Витковский Евгений
Куликов Роман