ке письменного стола, а его цветная суперобложка занимала пустующее мес-
то среди других томов БВЛ. Таким образом мы разговаривали, глядя друг
другу в глаза, кроме того, у меня всегда был перед носом наглядный при-
мер толщины сочинения.
бегства из собственной квартиры по крышам старых домов Петроградской
стороны. Спустя некоторое время сержант Сергеев принес мне его по новому
адресу, в квартиру моих друзей-геологов, обычно проводящих весенне-лет-
ний сезон в экспедициях. Вместе с книгой он принес и некоторые предметы
хозяйственного обихода (кофемолку, чашку с блюдечком, штопор), и с тех
пор мистер Стерн лишь один раз покидал мое новое жилище (я давал его чи-
тать одной даме, заинтересовавшейся рассказом о нашем совместном твор-
честве). Где же он, черт его возьми!
своей суперобложке... может, погреться захотел?.. соскучился по соседя
м... кто там у него?.. Свифт, Смоллет, Филдинг... неплохая компания, со-
отечественники...
одиночество и растерянность, и полез в рукопись, чтобы проверить, когда
мы разговаривали с милордом в предыдущий раз. Я переложил листочки и
убедился, что мистер Стерн подал последнюю реплику в главе двенадцатой,
во время знакомства с Зеленцовым.
произошло с нами после? Дело в том, что у меня случился временный пере-
рыв в работе, связанный с летним отдыхом, а когда я вернулся из Ярос-
лавской области, где жил в деревне в полном одиночестве без кота и соав-
тора (первого я оставил той же милой даме, любительнице изящной словес-
ности и котов, а второго, как мне казалось, на своем письменном столе),
то немедля сел за машинку, забыв (увы!) про мистера Стерна, а может
быть, в убеждении, что он по-прежнему рядом со мною. Но вот он не отк-
ликнулся на обращение... его нет.
рах - если так, то грустно! - значит, не умею рассказывать... Но что же
делать дальше? Роман приближается к середине, и терять соавтора в это
время было бы обидно.
перативе - и увидел картинку городского лета, тяжелое мокрое белье на
веревке, детскую коляску у подъезда и двух котов - Филарета и его бродя-
чего оппонента, которые, изогнувшись подковой и задрав хвосты, перемеща-
лись по невидимой окружности с явным намерением напасть друг на друга.
кооператоры занимались обменом и обивали пороги различных инстанций с
целью получить новое жилье, по стране гремели позывные Олимпиады, экраны
телевизоров были заполнены голами, очками и секундами.
героев по временной оси, и, когда представлял себе все, что нужно опи-
сать до отъезда Демилле в Крым (зачем? почему? к кому он туда поехал?),
а его семейства на дачу (те же вопросы), мне становилось худо.
чего бродячий кот позорно бежал, вопреки моим опасениям, а Филарет не
спеша потрусил к окну, вспрыгнул на карниз, а оттуда через открытую фор-
точку проник в квартиру.
ражая презрение к легкомысленному сочинителю, потерявшему по своей ха-
латности собеседника и соавтора.
путно размышляя - что же делать дальше?
рылись не без влияния мистера Стерна (бутылка "Токая" не в счет), и те-
перь я боялся, что они могут закрыться. В самом деле, милорд был
единственным благодарным слушателем, терпеливо сносил болтовню, следил
за действием, подогревал мой интерес к работе, помогал преодолевать
лень. Кроме него, никто не был в курсе всех без исключения событий рома-
на и не проникся к автору таким доверием. Немногие приятели и дамы, ко-
торым я рассказывал о сюжете и читал отдельные главы, отзывались о рома-
не поразному. Одни говорили, что это "неплохо придумано", другие спраши-
вали, "зачем это придумано?". Я огорчался. Показать неверующим наш дом,
стоящий на Безымянной, я опасался, ибо всегда был человеком лояльным,
выполняющим требования милиции. Я не считал, что занимаюсь распростране-
нием слухов, описывая правдивую историю нашего дома и его обитателей,
поскольку фактически знал обо всем лишь мистер Стерн, а читательская
масса сможет ознакомиться с романом только с официального разрешения,
когда история канет в прошлое и перестанет очень сильно тревожить умы -
собственно, как она кончится и когда канет, никто не знает сейчас. Я на-
деялся, что буду следовать за событиями на почтительном расстоянии, и
начал роман лишь в мае после трех неудачных попыток, когда Демилле уже
сменил несколько мест жительства, майор Рыскаль произвел ремонт в бывшем
помещении Правления, Завадовский довел рекорд динамического усилия до
тонны, а я понял, что нужно спешить, иначе мне за ними не угнаться. И
действительно, за два месяца, пока я рассказывал милорду о событиях той
страшной ночи и последующих двух дней, герои успели натворить немало
дел, в особенности Демилле, который вызывал во мне сильнейшее беспо-
койство. Посему я исписывал страницы, заботясь только о правдивости, а
уж поверят мне или нет - это потом, позже...
нужен заинтересованный ум, живые глаза, внимательный слух! Как важна
непредвзятая оценка! Милорд обладал всеми этими достоинствами и щедро
дарил их мне. Кому же теперь рассказывать? И стоит ли?
ростями -"взялся за гуж", "назвался груздем" и "на печи сидя, генералом
не станешь" ("Каким генералом? Николаи?" - спросил бы сейчас милорд. Эх!
..) -прежде чем решил продолжить свое предприятие.
садовской кухни - просторном чистом зале с кафелем, кухонными столами,
покрытыми рисунчатым пластиком, и громадной электрической плитой, на ко-
торой стояли алюминиевые баки для приготовления пищи. В одном из них
сохранились остатки геркулесовой каши в количестве, достаточном для пи-
тания взвода солдат. Висели по стенам поварешки и дуршлаги, а также
толстые разделочные доски, мелко иссеченные следами ножей.
"Рыба", "Овощи".
ния Викторовича. Накладывая себе новую порцию каши, Костя сказал:
ная аномалия гравитационного поля. В принципе это возможно, хотя бывает
редко.
ев. - За тот миг, который называется историей человечества, на Земле
практически ничего не изменилось. С астрофизической точки зрения... Во-
образите себе бабочку-однодневку. Она живет и умирает в полной уверен-
ности, что природа устроена так: яркое солнце, жара, желтые одуванчики
на лугу, птички поют. А если в день ее жизни идет дождь, бабочка думает,
что дождь и природа - одно и то же. Ей в голову не приходит, что есть
зима, например... Так же и человечество. Мы просто ничего не успеваем
заметить. Время нужно мерить не годами, не столетиями и не тысячелетиями
даже, а миллионами лет. Тогда видно, что все течет и изменяется. Может
быть, толчки гравитации следуют с периодом в сто тысяч лет. С космичес-
кой точки зрения - очень часто, а для нас каждый такой толчок - чудо...
тый слизью. Он не любил овсяные хлопья с детства. Преодолев отвращение,
ткнул кашу вилкой и вырвал клейкий, похожий на желе кусочек.
жуя. - Но мне-то от этого не легче. Я, к сожалению, не бессмертен.
- Нет никакого бессмертия! Кто бессмертен? Пушкин? Данте? Аристотель?..
Я имею в виду духовное бессмертие. Какая-нибудь паршивая тысяча лет
прошла, а мы уже - бессмертен! Между тем точно известно, что через
пять-шесть миллиардов лет Солнце сгорит, скукожится до размера Земли и
все сгинет: книги, рукописи, картины, идеи, имена... Да и до этого прек-
расного мгновения может случиться масса непредвиденного. А вы говорите
-бессмертие!
крошек.
вдруг что-нибудь останется?
идеалиста в наше суровое время... Нет, ничего не останется.
Ни-че-го-шеньки!
ним движением ладони смыл с нее остатки каши. Демилле, давясь, доедал
свою порцию.
торый был неожиданно сбит с толку научными откровениями.
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Акунин Борис
Орлов Алекс
Доставалов Александр
Посняков Андрей