вами: ишь, гордячка, воспитательница, припугнуть хотела! Ведь она ни ра-
зу по-настоящему не допускала мысли о том, что Женя может не вернуться.
Ей казалось, что он всегда рядом, в пределах досягаемости - стоит протя-
нуть руку, и он появится.
будто впервые услышала в нем стихи: "С любимыми не расставайтесь, с лю-
бимыми не расставайтесь, с любимыми не расставайтесь..." Как заклинание.
Плакала тайком на даче, обнимая спящего Егорку. Впервые за тринадцать
лет поняла: одна.
сентября - первое в его жизни... За неделю до начала занятий она перее-
хала с дачи в город. Генерал вернулся вместе с ней. Он тоже потух, вино-
вато взглядывал на Ирину, считая причиною перемены в ее настроении неу-
давшееся свое признание. Мария Григорьевна опять замкнулась в себе.
Возвратились в город отчужденными друг от друга.
на гражданина Демилле Евгения Викторовича.
тории, я считаю себя обязанным сопроводить их кратким комментарием.
сание "Швейцарии" как места развлечения и отдыха генерала Николаи. Слиш-
ком уж это похоже на "конек" дяди Тоби, описанный Вами в "Жизни и мнени-
ях Тристрама Шенди, джентльмена". Бастионы и контрфорсы, сооружаемые
капралом Тримом в усадьбе дяди Тоби, полностью соответствуют гене-
ральской "Швейцарии" - и не только по способу выполнения, но и тем, что
подчеркивают неординарный, чудаковатый характер персонажей. Налицо явное
заимствование.
рический паровозик уже бежал по миниатюрной стране, а Егорка, держа в
руках пульт управления, следил за ним с затаенным дыханием.
цах печати: автор не постеснялся обокрасть своего соавтора, невзирая на
то, что тот - классик! Ах, как нехорошо... Да и читатели могут заметить,
хотя чаще всего читатели этого не замечают.
дачного поселка, где стоит дача генерала, а там, пользуясь знакомством с
моей соседкой Ириной Михайловной, уговорить Григория Степановича ликви-
дировать "Швейцарию", снести ее с лица земли. Но на каком основании?
Только лишь потому, что когда-то в старой Англии некий джентльмен упраж-
нялся в фортификационном искусстве в своей усадьбе? А скорее, даже не
было никакого джентльмена, а все это придумано автором (простите, ми-
лорд!).
кие. Они бредовые. Генерал мог сдать меня в психлечебницу.
ла и разрушить "Швейцарию" самому. Уничтожить, так сказать, плоды своей
фантазии посредством лопаты. Но у нас недаром есть поговорка, милорд:
"Что написано пером, не вырубишь топором" - да и в милицию можно по-
пасть, а кто тогда будет сочинять роман дальше?
ничего на даче такого нет, там просто висит гамак. Но это уже будет яв-
ный обман читателя, а этим я заниматься ни при каких обстоятельствах не
намерен!
терпеть упреки в плагиате. Меня успокаивает лишь то, что таких осознан-
ных и неосознанных заимствований и ассоциаций в нашем романе - бездна,
что входит в наш метод, не так ли, мистер Стерн? Честнее отдавать себе в
этом отчет, а не создавать у читателя впечатление, будто ты первым взял-
ся за перо и до тебя не существовало никаких сочинителей. Кроме всего
прочего, Вы, милорд, - мой официальный соавтор, так что пускай в этом
видят наше духовное родство, на худой конец, - Ваше творческое влияние.
имею в виду кооператив "Воздухоплаватель".
дела Демилле и Ирины, будто забыв, что у меня есть еще дом на Безымянной
улице. Вам и читателям может показаться, что тут налицо композиционный
просчет. Если бы это было так! Все гораздо хуже.
мент, когда общая беда наконец отворила души и двери квартир, заставила
кооператоров сплотиться, почувствовать единение и давно забытый дух кол-
лективизма. Общее собрание, субботник, первомайская демонстрация, тор-
жественный концерт и банкет создали предпосылки для превращения разроз-
ненных жильцов в коллектив единомышленников. Тому же способствовала и
газета "Воздухоплаватель" и даже то, что комендант дома поселился в быв-
шем помещении Правления. Кооператив на глазах превращался в семью, и мне
как автору было это приятно. Уже мерещились главы, посвященные совмест-
ным турпоходам, и даже рисовался в воображении коллективный отпуск, про-
веденный воздухоплавателями в семейном лагере где-нибудь на Валдае... Но
не тут-то было! Жизнь не желала следовать фантазиям сочинителя.
электроснабжения, водопровода, газа и канализации, быстро прошла. Жить
стало сносно, и тут обнаружились вещи, которые нельзя было устранить в
столь короткие сроки, или же принципиально неустранимые. Не говоря о
мелких бытовых неудобствах, связанных, в основном, с детьми, коих нужно
было срочно переводить в местные детские учреждения, и с необходимостью
тратить больше времени на дорогу к службе, - так вот, не говоря об этих
мелочах, обозначились два пункта, представлявшие действительную угрозу
построению счастливой жизни в кооперативе. Я говорю о подписках о не-
разглашении и темноте в окнах.
мыми и родственниками, невозможность приглашать к себе гостей, требова-
ние сообщать о своих выездах майору Рыскалю и прочее сильно нервировали
кооператоров. В первые недели, когда кооператоры осознавали исключи-
тельность своего положения, такое отчуждение от внешнего мира казалось
вполне разумным и вызывало даже некоторую гордость, как вызывает гор-
дость всякая осознанная исключительность. Но очень скоро гордость смени-
лась унынием. Незаметно стали ощущать себя заложниками, удручала также
постоянная необходимость врать и выкручиваться.
квартир, работающее с утра до ночи. Лампы дневного света, поставленные
везде по решению правления, лишь подчеркнули отсутствие солнечного све-
та. Город вступал в пору белых ночей, на улицах было светло днем и
ночью, а в жилищах кооператоров мертвенно синели люминесцентные лампы,
издававшие монотонное, выматывающее душу жужжание. Кооператив жил как бы
с повязкой на глазах, благодаря тесному соседству со старыми домами на
Безымянной. Воздействие было чисто физиологическое.
неразглашения со временем можно было ослабить, по крайней мере, можно
было на это надеяться, то говорить всерьез о сносе старых домов и рас-
чистке места вокруг кооператива никто не решался.
мере страдали все кооператоры, однако отсутствие солнечного света косну-
лось их неравномерно. Квартиры, выходящие окнами в торцы здания, не ис-
пытывали никаких неудобств. Почти так же обстояло с верхними этажами,
имевшими обзор из окон в виде однообразного ландшафта крыш Петроградской
стороны. Но таких квартир было меньшинство. Подавляющее большинство коо-
ператоров жило окнами в щели по обеим сторонам здания и могло лицезреть
лишь старые стены соседних домов, освещаемые ртутными лампами.
роениях и подходу к проблеме среди разных слоев кооператоров, что подры-
вало дух коллективизма. Одни бодрились, призывали к единству и борьбе с
трудностями, напирали также на местный патриотизм, другие же смотрели в
будущее с меньшим оптимизмом и переключили свою энергию на индивиду-
альные поиски выхода. Эта часть воздухоплавателей уже летом, пользуясь
отпусками, деятельно занялась обменом квартир, используя разные способы:
личные контакты в местах скоплений желающих обменяться, бюро обменов,
приложение к газете "Вечерний Ленинград" и объявления -как официальные,
расклеиваемые специальными службами, так и самодеятельные, которые ле-
пятся где попало, на любом удобном месте.
трудно привлечь экзотикой расположения дома и постоянным отсутствием
дневного света в квартирах, кооператоры пускались на всяческие хитрости,
предлагая ряд льгот при обмене. Квартиры обменивались с уменьшением ко-
личества комнат и общей площади, предлагались деньги по договоренности и
иные услуги, вроде бесплатного ремонта обмениваемой квартиры или гаража
в придачу. Однако охотников находилось мало. Стоило желающему обменяться
с выгодою приехать на Безымянную, чтобы посмотреть квартиру собственными
глазами, как наступало быстрое разочарование. Никакие прибавочные метры
и суммы по договоренности не могли компенсировать пугающего вида ущелий
по обеим сторонам дома и придвинутых вплотную к окнам чужих домов. "Что
же так неудачно построили?" - качали головами обменщики, но кооператоры,
связанные подпиской о неразглашении, даже тут не могли отвести душу и
пожаловаться на космические причины беспорядка, чтобы получить хотя бы
моральную компенсацию, а вынуждены были глухо бормотать про ошибку в
проекте, халатность, безмозглость... Коротко говоря, врали.
как правило, алкоголики, коим нужны были деньги, либо одинокие старики и
Шилова Юлия
Майер Стефани
Черепнин Владимир
Прозоров Александр
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман