познакомлю. Человечество, должен вам сказать, за свою невеселую историю
сумело придумать столько смертоубийственной гадости, что нынешние винтовки
и пулеметы не что иное, как знак глубокого регресса...
улыбкой пояснил, что поскольку целью любой войны является достижение
определенной политической цели, будь то захват территории, низложение
неугодного правительства или контроль за рынками сбыта, то использование
массовых армий, огнестрельного или, упаси бог, химического оружия есть не
что иное, как признак интеллектуальной ограниченности лиц, к таким
средствам прибегающих...
каждым веком и годом расходы на войну и количество жертв все больше, а
результаты все мизернее. Ведь чем, к примеру, завершилась мировая война? А
погибло на ней не меньше пяти миллионов.
сложили головы, и что в итоге? Даю вам слово чести, две сотни
по-настоящему умных и подготовленных бойцов в Москве и Петербурге через
неделю поставили бы все на свое место! Как-то даже обидно, господа...
Сколько там было боевых офицеров, героев-юнкеров, верных долгу жандармов,
и что же? Какая-то Каплан стреляет в Ульянова - и мимо... А если бы так...
- успевший уже присесть на нагретый солнцем камень и закурить, Шульгин
вскинул правую руку.
вздрогнула от серии жестких ударов.
только крестообразные стабилизаторы не дали им продолжить бесшумный и
страшный полет. Четыре из них торчали между воображаемых глаз левой
фигуры, пять - в районе сердца правой.
продолговатый футляр пяти вершков в длину, похожий на рукоятку маузера. -
Как видите, вполне эффективно. Ночью, на площади Финляндского вокзала... А
были ведь и еще митинги, с другими "вождями". Так что прошу докуривать, и
приступим к тренировкам...
Западном, Галицийском, Кавказском фронте. Две или три сотни шагов до
вражеских окопов, шуршащая под локтями трава или липкая грязь, освещающие
небо ракеты, три ряда унизанной шипами проволоки, на которой так страшно
умирать под шквальным пулеметным огнем, когда еще не ранен даже, но
колючки вцепились в гимнастерку или шинель, прочная ткань не хочет
рваться, а все пули летят только в тебя, даже если когда и мимо...
упругий ремешок, на котором закреплен приборчик размером с дамский
театральный бинокль. И сквозь него - не ночь, а яркие зеленоватые сумерки,
и на двести шагов все, как на ладони: столбы, проволока, бруствер, головы
часовых у пулемета, бугор блиндажа, даже этикетки развешанных на
заграждении консервных банок.
ползать-то их учить не надо, германская научила), достигают низко, у самой
земли натянутой проволоки. И не верится, что из окопов их не видно, вот же
они, рукой подать. Но сдвинь на секунду приборчик с глаз - и глухая темень
заливает все. Тучи низкие, дождь моросит.
ежечасный, плановый, бесприцельный огонь пулемет.
обращенным к своим позициям сторонам столбов - густые мазки специальным
составом, ярко светящимся в темноте, чтобы не сбилась с пути вводимая в
прорыв пехота.
головы напряженно всматривающихся в ночь часовых.
раньше были "курсистки", и только) - ничего не успевают понять, хоть и
подготовка у них куда лучше той, что у красноармейцев, в чью форму, для
пущей ярости нападающих, они сейчас одеты.
солнечное сплетение. Градом, не жалея, тяжелые ребристые гранаты в двери
блиндажей. Влево-вправо по траншее, опять же с броском гранаты за каждый
поворот и с веером трассирующих пуль от правого бедра. Условленного цвета
ракета в облака - позиция взята, путь свободен! И, не дожидаясь
подтверждения, - пошла пехота, не пошла - не твое дело, снова бросок
вперед, ко второй полосе обороны! Там-то уже проснулись, забегали,
громыхнул первый выстрел навстречу, но им по-прежнему ничего не видно, а
автомат прицельно бьет на двести шагов, уж на сто - точно, граната летит
на сорок, штурмовая группа забирает сильно в сторону от потревоженного
участка, и пока они там палят в белый (точнее - в черный) свет, двенадцать
остервеневших даже от игры офицеров перекатом через бруствер снова
сваливаются в траншею. По паре гранат еще осталось, пояса увешаны
магазинами, тридцать патронов в каждом. И все сначала.
холмами моря, к сбросившему бронежилет и каску Басманову, обсыхающему на
теплом ветерке, подсел вольноопределяющийся Лыков, девятнадцатилетний
бывший правовед, имевший несчастье или чрезмерный оптимизм вступить в полк
за месяц до эвакуации Одессы.
чему-то совершенно ужасному. Несовместимому с понятиями цивилизованного
человека...
спящих. Противник ничего не подозревает, а мы видим его, как днем.
Подползаем и - ножом между лопаток.
бинокль ничего не подозревающего противника на привале и даю команду:
"Батарея, шрапнелью, четыре снаряда беглых!" - это не то же самое? Или
когда наша разведка в ночном поиске натыкается на минный фугас?
смотрел красивыми карими глазами на носки капитанских ботинок, теребил
застежку ремня, пару раз вздохнул.
использовать газы...
пока не поздно, профессию? Хотя... Прокурору или судье тоже приходится
решать сомнительные с точки зрения чистого гуманизма проблемы. Вы
предпочли бы остаться висеть на проволоке вместе с половиной батальона? В
Галиции я такого навидался... Утром полк штатного, в две тысячи штыков,
состава, а вечером из него делают сводную роту. Чтобы назавтра было кому
попробовать еще раз.
странную правоту. Будто и в самом деле изучаемое оружие и способы его
применения в чем-то не соответствуют понятиям воинской чести.
постарался забыть о странном разговоре. Предпочел порадоваться, что на
третьем году дикой и бесчеловечной войны остались еще такие вот
вольноопределяющиеся, с нормальной человеческой душой.
"крутых", как выразился Шульгин, тренировок, имел время для стратегических
размышлений. Результатами которых и поделился на очередных посиделках у
костра. Листая при этом карманный, но очень подробный Атлас мира
берлинского издания 1914 года.
господа. А вот вариант куда более реалистический, - он ткнул пальцем в
карту Южной Америки. - Район в верхнем течении реки Парагвай. Вот весь
этот кусок, вдоль границы с Боливией. Места довольно благодатные,
приличный климат, много свободной земли. Подняться вверх по Ла-Плате,
отхватить лоскуток с половину Франции - и живи. Мобилизационные
возможности Парагвая - тысяч сорок полуграмотных метисов и неграмотных
индейцев с винтовками времен турецкой войны семьдесят седьмого года. С
тысчонку таких, как мы - воевать там долго будет некому. Да и то, если не
подкупить тамошнего президента самым российским образом. Кто желает
поспорить, господа? Недорого возьму, ужин на всех в лучшем ресторане
Асунсьона...
Мальцев, но пари принял.
неугомонный Эльснер. - Если нашим нанимателям в самом деле нужна свободная
земля под удельное княжество, так мой вариант - не Парагвай, а Аргентина.
Климат там еще лучше, куда ближе к отечественному, и владение выйдет
попрезентабельнее. Воевать же нам все равно с кем, итог заранее
известен...
Давыдов.
кое-кому давший новую пищу для размышлений.
автобронетехники. В том числе и мотоциклов - кроссовой одиночки и тяжелого
с коляской, вооруженного пулеметом. Шульгин считал, что езда на мотоцикле
имеет не только утилитарный, но и некий высший смысл как средство
Андреев Николай
Шилова Юлия
Василенко Иван
Маккэфри Энн
Лукьяненко Сергей
Маккарти Кормак