Чтение 15–й страницы книги ~Право на смерть~

А вокруг ее многовато. Достаточно, чтобы подхватить невзначай.

...Все получилось, как было задумано.

Артур закончил шурф, и Вера поднесла ему готовый заряд из шести
полукилограммовых патронов. На нашу дверь - выше головы.

Я обратил внимание, что оба зомби не сказали за все время друг другу
ни слова. Значит ли это, что они вдобавок владеют телепатией или просто
такие неразговорчивые? А о чем, кстати, они вообще могут разговаривать,
какие у них загробные интересы?

Удивительно, какая ерунда приходит в голову в самые острые моменты.

Артур начал укладывать заряд.

Я был по отношению к ним выше и сбоку, и меня прикрывал выступ скалы.

Снаряд с прикрученными к его головной части пятью коническими
взрывателями тяжело ударился дном о землю, качнулся и упал на бок между
Артуром и Верой.

Артур вскинул голову. Больше всего на свете я не хотел еще раз
встретиться с ним взглядом.

Из пистолета с десяти метров промахнуться невозможно.

Не помню, сколько именно десятых или сотых долей секунды требуется на
то, чтобы от удара пули сработал взрыватель и потом сдетонировал снаряд.
Но закрыть руками голову я, кажется, успел.

Фонтан взрыва ударил вверх и в сторону, но все равно у меня чуть не
лопнули барабанные перепонки, рот и нос забило густым ядовитым дымом, и
страшно долго в воздухе свистели куски камня и снарядные осколки.

Думаю, что окончательно в себя пришел я минут через пять.

В трех метрах от входа в бункер дымилась глубокая воронка. На мое
счастье, не взорвался приготовленный Артуром фугас. А то бы я вряд ли
уцелел.

Тела оборотней отбросило далеко в кусты по обе стороны поляны, и я не
стал на них смотреть. Да и не был уверен, что от них вообще что-нибудь
осталось...

Иссеченную осколками дверь открыть удалось с трудом.

На прощание я несколько раз ударил тяжелой аккумуляторной коробкой в
самые чувствительные места дьявольского изобретения, будто в насмешку
названного витализатором. Не знаю, что там дальше решат светлые умы
человечества, но именно эту установку уже никто не восстановит.

По самым скромным подсчетам, Артур, не вмешайся я по чистой
случайности, за пару лет смог бы преобразовать биосферу Земли - в
некросферу.

А то и быстрее, поскольку обзавелся бы тьмой помощников. Несмотря на
очевидную победу, меня не оставляло тревожное ощущение, что это еще не
конец. И правильнее всего было пойти и поставить последнюю точку, но я
просто не мог себя заставить.

Понадеялся на русский "авось" вкупе с японским снарядом.

Алла по пути вниз забежала в свой шатер.

- Что ты там? С туалетами на можешь расстаться?

- Нет, - не приняла она шутки. - Тут все пленки и диски о полной
записью эксперимента...

"А ведь кому-то еще придется отвечать - перед научной комиссией или
перед судом, - подумал я. Вся группа, кроме нее, погибла. И плюс
московские жертвы. Но напоминать ей обо всем этом сейчас не стоит".

На середине спуска Алла оглянулась. Такого пронзительного крика я от
нее никогда не слышал.

Ковыляя по бетонке, нас догонял Артур. От одежды на нем остались
отдельные обгорелые лохмотья, левая сторона головы была покрыта толстой
коркой смешанной с грязью крови, и хоть мотало его из стороны в сторону,
как пьяного в последней стадии, но передвигался он достаточно быстро.
Значит, осколки его тоже миновали, а на ударную волну ему в достаточной
мере наплевать... Жаль.

Алла оцепенела, вцепившись зубами в кулак, изо рта у нее вырывался
скулящий стон.

Я с размаху ударил ее по щеке.

- Бегом вниз! Не оглядывайся! Справа от пирса шлюпка - заводи мотор!

А сам, расставив ноги, двумя руками начал поднимать пистолет. Пуля
развернула Артура как флюгер на оси, он покачнулся и упал на бок.

Второй раз я сбил его с ног, когда Алла уже отталкивалась от берега
коротким веслом.

- Что с мотором, не заводится?

- Я не умею, - голос у нее был жалобный, совсем не похожий на
обычный.

Артур только-только добрался до начала пирса.

А если бы у меня были серебряные пули?

Или лучше осиновый кол?

Больше стрелять я не стал, перевалился через тугой борт, нащупал
рукоятку руль-мотора.

"А вдруг не заведется? Так не может быть, но вдруг?"

Двигатель, разумеется, запустился сразу, под кормой вспух бурун,
клипербот, набирая скорость, стал выходить на редан.

"С яхты свяжусь с гавайской береговой охраной, - думал я, выбирая
дорогу между во множестве разбросанных вокруг коралловых рифов, - пусть
делают, что хотят. Высылают штурмовую группу, заливают остров пирогелем
или святой водой. Только попробуй еще по радио объяснить, что у нас
творится..."

Алла смотрела назад, через мою голову, в бинокль, который она взяла в
рундуке под банкой.

- Игорь... Там на берегу появилась Вера... И они что-то делают возле
нашего катера...

- Ерунда...

Но сам-то я знал, что заделать две пробоины - на полчаса работы.
Мысленно пересчитал патроны и впервые в жизни пожалел, что увлекся таким,
на первый взгляд, красивым и романтичным парусным спортом...

...Домой, в Москву, я возвращаться не хотел. Категорически. Можете
называть меня трусом и паникером. Ради бога. Хотя лично я не уверен, что
такой оценки заслуживает человек, не желающий добровольно лезть в
мышеловку, как бы привлекательно ни выглядела приманка.

После того, как удивительно удачно (хотя и вполне безрассудно с точки
зрения чисто навигационной) я проскочил между двумя крыльями жуткого
тайфуна, и ценой всего лишь одного сорванного паруса и выбитых стекол
кокпита мы с Аллой избавились от казавшейся неминуемой встречи, нашим
покойничкам не оставалось ничего другого, мак подстерегать нас в Москве,
по хорошо им известному адресу. Если, конечно, мы вообще им теперь нужны.

Разумеется, логика представителей загробного мира может оказаться
абсолютно непредсказуемой, но тогда говорить вообще не о чем. Никаких
других способов мышления, кроме общеизвестных, в моем распоряжении все
равно не имелось, я мог только, по возможности оригинально, комбинировать
стандартные блоки идей и поступков, в надежде, что мой противник
запутается и потеряет след.

Добравшись до Гонолулу, мы чуть не сутки просто отсыпались в номере,
потому что целую неделю я ни разу не спал больше двух часов подряд.

Зато, проснувшись на рассвете, подойдя к панорамному окну и увидев со
стометровой высоты черно-синюю вогнутую чашу океана под бледным куполом
неба, готовым принять в себя обещающий вот-вот вынырнуть из волн солнечный
диск, я с неожиданным облегчением ощутил, что все плохое - в прошлом.

Я подождал - а что, как эта внезапная эйфория столь же неожиданно
пройдет? Так ждешь возвращения вымотавшей всю душу и вдруг утихшей зубной
боли.

Нет, не возвращалась. Даже наоборот. Уверенность, что все образуется,
только окрепла.

Побрившись и вообще приведя себя в цивилизованный вид, я спустился в
круглосуточно работающий в цокольном этаже торговый центр и на свой вкус
выбрал для Аллы легкое, светящееся изнутри платье цвета морской волны, по
которому порхали райские птицы.

Когда она вышла из ванной в белом купальном халате, я уже разложил на
обширном диване то, в чем ей предстояло выйти в свет.

- Что это, Игорь? Для меня? Ты думаешь, я это должна надеть?

- Естественно. Мне как-то поднадоели за последнее время дамы,
напоминающие беглецов из лагеря военнопленных... Да и местная публика вряд
ли отнесется к твоим грязным шортам с пониманием...

- Ты совсем сумасшедший, милый. Это наряд для вечернего коктейля, в
лучшем случае, а не для утреннего выхода в город.

- А мне нравится. Впрочем, в город можешь идти в чем хочешь, а
завтракать уж придется в этом...

Солнце оторвалось от края океана, и хрустальные призмы потолка
засияли красными, синими, золотыми искрами.

- Ну, хорошо. Только в награду за твой героизм в борьбе со стихиями.
Однако до завтрака еще минимум три часа, и я бы хотела просто погулять по
набережной.

- Думаешь, это лучший вариант? Можно придумать и поинтереснее...

Легкая эйфорическая волна, будто после пары бокалов шампанского
натощак, продолжала нести меня, и держался я с Аллой неожиданно
раскованно, раньше так не получалось, стиль общения и пределы допустимого
поведения неявно, но твердо определяла она.

Чтобы убедиться в достигнутом и развить успех, я потянул ее к себе за
длинный конец пояса. Одинарный узел легко распустился. Алла, тоже
удивленная сменой ролей, уронила с плеч халат.

Мы ведь с ней впервые оказались по-настоящему одни после года