Сергей КАЗМЕНКО

ЗНАК ДРАКОНА

ВЕСТНИК

Я проснулся еще до рассвета.

Сегодня я буду дома. Даже не верится - после стольких-то лет.

Удивительно, как я вообще заснул накануне. С вечера мне казалось, что
заснуть я все равно не сумею, и одно время я даже собирался махнуть рукой
на отдых и сразу же после ужина тронуться в путь. Глупо, конечно, все
равно ворота города закрыты до рассвета.

Но спать здесь, в двух часах пути от него, казалось немыслимым после
стольких лет разлуки. Мне думалось, что гораздо легче будет провести
бессонную ночь под его стенами - я и подумать не мог о том, что смогу
заснуть! - чем здесь, в этой придорожной ночлежке.

Однако усталость взяла свое. Я прилег на пару минут передохнуть перед
дорогой и заснул.

Но проснулся еще до рассвета. Как раз вовремя, чтобы успеть к
открытию городских ворот.

Сборы мои были недолгими. Всего-то и имущества - несколько монет в
кармане да моя книга в старом мешке за спиной. Я тихо, стараясь никого не
разбудить, слез с нар и вышел в соседнюю комнату. У входа за стойкой перед
коптящей свечой дремал хозяин - или человек хозяина. При звуке моих шагов
он приоткрыл один глаз, затем, заметив, что я несу свой мешок, проснулся
окончательно, облокотился о стойку и стал неотрывно следить за моим
приближением. Я подошел, опустил мешок на пол у ног, расплатился. Мы не
сказали друг другу ни слова. Сунув деньги в карман, он снова сложил руки
на животе и задремал. А я, закинув мешок за спину, вышел на крыльцо и тихо
прикрыл за собой дверь. Мне не хотелось шуметь, не хотелось ни с кем
разговаривать. Этот рассвет я хотел встретить наедине с городом, к
которому столько лет рвалась моя душа.

Была еще ночь, темная и безлунная. Но небо было таким чистым и
прозрачным, что света звезд хватало для того, чтобы различать пыльную
дорогу под ногами. Ночлежка стояла на окраине деревни, и сразу, как только
я вышел на дорогу, по сторонам потянулись серые в звездном свете поля,
кое-где прерываемые черными пятнами оврагов и перелесков. Было тепло,
безветренно и совершенно тихо. Даже шаги мои растворялись в этой тишине
так, будто я обернул свои башмаки тряпками. В такую ночь хорошо лежать
где-нибудь на вершине холма, дышать ароматами трав и смотреть на звезды. И
ждать, пока одна из них не сорвется с небосвода, прорезав ночь своим
огненным следом. И тогда загадать желание...

Сколько же лет я тут не был? Я ушел совсем молодым, а теперь... Кто
встретит меня сегодня, кто из моих старых друзей не погиб, не умер, не
убежал, как я, на чужбину? Кто из них узнает меня? Да и захотят ли они
узнать? Ведь время меняет человека, и выживают всегда лишь те, кто может
лучше приспособиться к своему времени. А здесь, в моем городе, время было
тяжелое. Даже в самых дальних странствиях я слышал о том, какое тяжелое
здесь было время. Я побывал во многих государствах и знаю, что на свете
нет земли счастливых. Зато есть несчастные земли, и моя родина - одна из
них. Когда-то мне даже казалось, что нет земли более несчастной и
проклятой всеми богами. Но нет, это не так. Горе каждой земли имеет свое
лицо, и нет смысла сравнивать их друг с другом.

Просто горе родной земли всегда принимаешь ближе к сердцу.

Я видел это горе - все те дни, что шел от границы к городу. И теперь
я знаю, что вернулся не зря. Потому что я принес людям то, что может
поддержать их в этом горе. Я принес им свою книгу. Если бы не она, я вряд
ли решился бы возвратиться.

Я начал писать ее через несколько лет после бегства отсюда. Первые
годы я не мог прикоснуться к перу, потому что меня грызла тоска, и я
скитался, переезжая из одного города в другой, пересекая горы и моря,
стараясь изо всех сил заглушить ее. Одно время я даже пытался вырвать эту
тоску с корнем, я хотел забыть все, что связывало меня с этим городом,
хотел найти себе новую родину и полюбить ее так же, как эту. Некоторым это
удается - возможно, просто потому, что они не способны по-настоящему
любить. Я не сумел найти покоя на этом пути, и вот через несколько лет моя
тоска по родине заставила меня взяться за перо. Я начал писать эту книгу у
далекого теплого моря в стране вечного лета, я писал ее, пересекая от
оазиса к оазису великую пустыню Юга, ее единственную я вынес из горящих
развалин Конарра, где на несколько лет нашел приют и покой, с ней, уже
почти законченной, сошел на берег в Артеаге, чудом уцелев во время
жестокого урагана. Но в этой книге нет ничего, ни слова обо всем этом.
Потому что это - книга о моем городе, и я несу ее туда, где она нужнее
всего.

Хорошо, что мне хватило денег на дорогу. И не страшно, что я войду в
свой город почти что без гроша. Ведь я бежал отсюда не для того, чтобы
нажить богатство, хотя и бывал богат. И возвращаюсь я не затем, чтобы жить
в праздности. Я знаю себе цену и знаю, что не останусь без куска хлеба.
Недаром же городской совет Артеага, узнав о том, что я собираюсь уезжать,
предлагал мне возглавить строительство нового порта. Предложи они это
полугодом раньше, и я бы согласился, и еще лет пять провел бы на чужбине,
потому что не в моих правилах оставлять незавершенную работу. Но теперь,
когда книга моя была написана, ничто, даже такое предложение, не могло уже
удержать меня. Я принял окончательное решение, всего за несколько дней
распродал все свое имущество и отправился в путь. Не в первый раз. Но,
надеюсь, в последний. Потому что уезжать отсюда я уже не желаю, потому что
не имело смысла возвращаться ради того, чтобы снова уехать.

Я шел уже больше получаса, когда небо над головой стало понемногу
светлеть. Скоро, совсем скоро впереди покажется город. Надо лишь миновать
рощу, что чернеет справа, забраться на холм за нею, и с его вершины я
наконец увижу знакомые стены. Солнце еще не взойдет, но будет уже
достаточно светло, и город внизу откроется как на ладони. Весь, со своими
старыми стенами, которые, наверное, еще больше потрескались с тех пор, как
я бежал отсюда, с почерневшей от времени башней ратуши - как удивился я
когда-то, узнав, что она сложена из белого камня, - с Пашней дракона на
холме, что возвышается в центре города, с островерхими крышами, над
которыми кое-где будет виться дымок. Сколько раз эта картина вставала
перед моим мысленным взором, пока я писал свою книгу!

Сколько раз проходил я в своем воображении по улочкам города, смотрел
на фасады старинных его домов и вспоминал людей, которые когда-то жили в
них, вспоминал истории, связанные с этими людьми, и поверял эти истории
бумаге. Все это оживало в моей памяти безо всякого усилия, я и не
подозревал раньше, что помню так много о своем городе. Оживало и строчками
ложилось на бумагу, чтобы навечно остаться в памяти людей. Ведь память -
это самое драгоценное наше достояние. Пока мы помним о прошлом, пока мы
можем без страха глядеть в будущее. Страх рождается из забвения, потому
что оно делает людей беззащитными перед повторением прошлых ошибок, потому
что прошлое, погруженное во мрак забвения, бросает мрачную тень на
будущее. Я писал свою книгу для того, чтобы развеять эту тень. Я знаю -
кое-кому моя книга встанет поперек горла. Земля полнится слухами о том,
что здесь происходит. Но я могу смело смотреть в будущее. Люди умирают, но
книги их остаются. Так было всегда, значит, так будет и впредь, и никто не
в силах изменить этого.

Я миновал рощу и стал взбираться на холм. За моей спиной постепенно
разгоралась заря, но небо впереди еще было темным, еще пестрело точками
самых ярких звезд. Скоро, совсем скоро я увижу свой город. Еще пара сотен
шагов по этой пустынной предутренней дороге. Совсем, совсем немного,
совсем ничего, если сравнить с дорогой, оставленной позади. Можно не
спешить. Какой смысл торопиться, если цель так близка, если до вершины
холма уже рукой подать? Но я все ускорял и ускорял шаги, ноги сами несли
меня вперед, так, будто вернулись мои молодые годы, будто не было позади
долгих лет скитаний, невзгод, одиночества и тоски.

Все это в прошлом, все это уже позади, а впереди - мой родной город.
Я почти бегом поднялся на вершину холма - и замер, пораженный тем, что
открылось передо мною.

Мой город лежал внизу, под холмом. Такой, каким я всегда помнил его.
Окруженный старыми стенами, с башней дракона на холме, с островерхими
крышами домов, над его домами и улицами, над холмом с башней, в этом сером
рассветном небе зловещим знаком беды чернел знак дракона. Все поплыло
перед моими глазами, земля резко наклонилась и ударила меня в грудь.

Наверное, я очнулся почти сразу. Встал, машинально отряхнулся,
слизнул кровь с разбитой губы. Снова, уже спокойнее, посмотрел вперед. Да,
знак дракона чернел над моим городом. Стоило скитаться столько лет, стоило
пройти столько дорог, чтобы вернуться в родной город накануне его гибели!
Я даже застонал от отчаяния, которое полнило душу. Знак дракона!
Проклятие, веками висевшее над городом. Предвестник смерти.

Но нет, не все еще потеряно! Отчаяние - дорога к гибели. Сама судьба
распорядилась, чтобы я вернулся в свой город в этот самый страшный для
него день. Опоздать было бы гораздо страшнее. А пока еще есть надежда -
вперед!

И я побежал вперед, к воротам города. Дорога спускалась в ложбину, и
на какое-то время он скрылся из вида. А когда появился снова, то был уже
гораздо ближе. Бежать было тяжело, временами я сбивался на шаг, но потом,
чуть собравшись с силами, снова гнал себя вперед, жадно глотая ртом
воздух. Вперед, скорее, пока еще есть время хоть что-то сделать для
спасения, пока еще остается хоть какая-то надежда!

Мешок за плечами мешал мне бежать, книга била по спине при каждом
шаге, но какое-то время я и подумать не мог о том, чтобы расстаться с ней.
Но городские ворота приближались медленно, слишком медленно, и наконец,
еще раз взглянув на знак дракона, нависший над городом, я остановился и
скинул мешок с плеч. Огромный приметный валун вылез из земли у самого края