расследовании буквально бросалось в глаза этого простить себе я не мог.
Что поделаешь человек силен задним умом. Но на то он и дан нам, этот ум,
чтобы пытаться увидеть дальше привычных ему образов, чтобы выделять в
окружающем нас мире новые связи и закономерности. Зигмунд, инструктируя
новичков, поступающих к нам в отдел, обычно показывает им записи Акренда,
сделанные на К-118 в 413-м. Я был одним из немногих, кто сумел, как в свое
время сумел это сделать сам Акренд, разглядеть, почувствовать присутствие
полиморфов, и я всегда гордился этим. Гордился до самого провала на
Джильберте.
Поделом, думал я, раз за разом переживая совершенные тогда ошибки. Но
оказалось, что Зигмунд просто держал меня в резерве. Он, конечно, не
сказал этого, но я все понял, когда ознакомился с материалами по Кабенгу.
Он держал меня в запасе, как организм держит клетки памяти иммунной
системы. Когда-то я сталкивался с опасностью, подобной той, что угрожала
сегодня Кабенгу, и, хотя и не сумел ее тогда разглядеть, у меня все же
было больше шансов, чем у кого-либо другого.
еще раз просмотрел вводную информацию по Кабенгу. Ту, которую усвоил бы
рядовой наблюдатель Академии, отправленный на планету с рядовой миссией,
хотя и в спешном порядке исключительно из-за внезапной болезни своего
коллеги, который готовился к работе наблюдателя на Кабенге в течение
одной-двух недель. Итак, Кабенг (Т842/16). Планета в системе Т842.
Диаметр, масса, расстояние от звезды, период обращения Масса цифр, место
которым - в мнемоблоках. Важен основной вывод: планета земного типа с
вполне приемлемыми для человека условиями жизни на поверхности. Та-а-ак.
Теперь история исследования, это уже поважнее, на этом можно
сосредоточиться. Первое обследование - в рамках проекта "Спектр", помню,
был в свое время такой проект, звездолетом третьего класса "Коралл-Д" в
513-м (период доступности 509-529 годы). Обнаружение жизни на пятой
планете системы, обследование по программе "Био" в 516-м и 520-м. Итоговые
доклады руководителей это я помню, это я читал, и не без интереса читал,
надо сказать, потому что к тому моменту я уже знал, каков Кабенг сегодня,
и поражался контрасту между современными условиями на планете и тем, что
было прежде. А вот и доклад Координатора второй партии об обнаружении
следов разумной деятельности на Каланде. Интересный доклад всего восемь
страниц текста, но и по ним чувствуется нетривиальный подход. Попади этот
доклад в Академию сегодня, и Зигмунд наверняка пригласил бы этого
Координатора, Сайе Рихтера, работать в нашем отделе.
существовало.
смет и ведомостей к нему в виде приложения. Ну, конечно, ведь столько
оборудования пришлось досрочно дезактивировать, не позавидуешь руководству
экспедиции. Эти документы, конечно, ни один наблюдатель в своем уме
изучать не будет. Поэтому - забыть о них. Хотя я их изучал, будь они
неладны.
"Кабенг". Развернутый план работ по изучению разумной жизни на Кабенге,
пересмотренный план работ, вторая редакция пересмотренного плана. Очень
похоже на то, что план пересматривался по достигнутым на отчетный период
результатам, но попробуй теперь докажи это. И вопрос надо ли? Отчеты об
экспедициях 526-го и 529-го годов. Доклад об установлении первичного
контакта с онгерритами. Снова вопрос - можно ли считать контактом? Правда,
надо отдать им должное, они сами этот вопрос поднимают, вот здесь, на
последней странице доклада. Отчеты о продолжении работ во время второго
периода доступности с 589-го по 586-й год. Все это я, конечно, помню.
Гораздо лучше, чем помнил бы простой наблюдатель, выполняющий рутинное
задание, но это не беда - вряд ли кто-то обратит на это внимание. А вот,
наконец и наше время. Период доступности с 647-го по 682-й год. Одних
ежегодных докладов больше двух тысяч страниц, не говоря уже о приложениях.
Решение 658-го года о комплексном воздействии. Отчеты, сметы, справки.
Черт ногу сломит. Именно так должно все это представляться рядовому
инспектору Академии, изучавшему отчет группы лучших инфоров, которые в
течении месяца исследовали проблему Кабенга...
погружаться в шахту, ведущую к приемной камере, я сделал то, что
предписывалось инструкцией. Три команды - и все мои записи в мнемоблоках,
сделанные при углубленном анализе информации о Кабенге, были стерты.
Лишать себя памяти самое трудное, пожалуй, в нашей работе. Ведь вся наша
жизнь - это то, что мы о ней помним. Но я не имел права ступить на Кабенг,
владея этими воспоминаниями. Ставка была слишком велика, чтобы рисковать.
Конечно я помнил - не мог не помнить своей обычной, человеческой памятью
этот сумасшедший месяц в Академии и восемнадцать суток полета на
"Лонготоре", но бесчисленные данные о Кабенге и связи между этими данными,
прошедшие за это время сквозь мое сознание и зафиксированные в
мнемоблоках, были стерты. Я помнил теперь лишь то, что было доступно
рядовому наблюдателю. Такая у меня работа.
формальностей, и у меня было время немного прийти в себя и освоится со
своим новым положением. Первое время пробелы в памяти всегда раздражают,
но потом понемногу к ним привыкаешь. Когда открылся люк, я встал с кресла,
потянулся, причесался перед зеркальной мембраной. Потом надел форменную
куртку с погонами инспектора третьего ранга этот маскарад раздражал меня в
течение всего полета, но деваться было некуда, потому что инспекторов
высшего ранга никогда не назначают наблюдателями - взял свой Кейс и
впервые ступил на землю Кабенга. Хотелось спать сказывалась усталость от
проделанной работы - и я даже зевнул, прикрыв рот ладонью. Потом отыскал
глазами указатель выхода и двинулся к нему через пустой зал приемной
камеры.
прибываешь, - сказал он, протягивая руку. Он улыбнулся, и я сразу понял,
что дело неладно. Потому что это была не его улыбка. Проклятье моей работы
- инспектировать своих друзей.
загруженности как у вас, только и не хватало, что встречать какого-то
наблюдателя.
сказал он, усмехнувшись. - Наблюдателей здесь, к сожалению, хватает. И не
только официальных. Но ты-то для меня не только наблюдатель. Надеюсь, что
и я для тебя человек не посторонний. Садись, рассказывай, с чем пожаловал,
- указал он на кресло у стола. За те несколько лет, что мы с ним не
виделись, он почти не изменился. Энгие Гейраф, которого все - и друзья, и
подчиненные, и даже начальство всегда называли и всегда, наверное, будут
называть в глаза и за глаза попросту Графом, против чего он никогда не
возражал, выглядел, как всегда, эффектно. Он был из тех природных
красавцев, кто выделяется в любом окружении не столько из-за самой
красоты, сколько из-за непохожести на всех остальных. И с возрастом это
свойство выделяться только усиливалось. Вот только глаза его мне не
нравились. Какими-то чужими стали его глаза за эти годы. Может, просто
потому, что сам я сильно изменился и смотрел теперь на него по-другому.
Все-таки, мы не виделись лет восемь.
усаживаясь в кресло, - мне поручено изучить на месте состояние дел,
составить отчет. Рутинная работа.
предупредили?
куда-то мимо меня, - у меня все эти инспекции в печенках сидят. За те три
года, что я здесь, собственно на работу затрачено не больше половины
времени.
инспектировали, - сказал он раздраженно. - Тут дел невпроворот, а они знай
себе посылают инспекцию за инспекцией. Как будто этим можно помочь.
делается. Ведь трех же месяцев не прошло, как спровадил последнюю
инспекцию. И главное, - все больше раздражаясь, говорил он. - Ну хоть бы
какая польза от всего этого была. Ну хоть бы малейшая! Я им говорю: не
хватает людей, не хватает транспорта, не хватает спецоборудования для
бурения и для синтеза. Я получаю хоть что-то? Нет. Они присылают тебя.
- впервые, наверное, с тех пор, как мы сели - сказал:
сторону. - Я ведь виделся с Хейге. Года три назад, перед самой отправкой
на Кабенг.
Даже скулы свело от напряжения. Вот уж никогда не угадаешь, где и как тебя
настигнет прошлое. Впрочем, чего удивляться? Он же помнил нас по сорок
Сертаков Виталий
Соломатина Татьяна
Афанасьев Роман
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Посняков Андрей