Виталий КАПЛАН

ВЕДЬМИН ДОМ

1. ДЫРА

Просека была огромная. Серега, сколько ни вглядывался, так и не смог
понять, кончается ли она где-нибудь. И спереди, и сзади ее рыже-зеленое
пространство незаметно сливалось с горизонтом.

Слева просеку ограничивал лес. Могучие древние сосны тянулись к
дымному небу, в котором тихо плавало маленькое синее солнце. Мертвым,
потусторонним жаром оно обливало и сухую траву, и рыжие стволы сосен, и
черную Серегину голову.

Пора было идти. Хочешь - не хочешь, а пора. Потому что в душном
воздухе медленно рождается тревога, давит грудь, заползает в мозги,
заволакивает глаза чем-то мутным, серым. И значит, другого пути нет - надо
вставать.

Солнце прожигало кожу и сквозь рубашку. Странное какое-то солнце.
Впрочем, он знал, что таким оно было всегда.

В кармане шорт Серега нащупал что-то плоское, круглое. Оказалось -
древняя истершаяся копейка. Даже год не разобрать, сколько ни вглядывайся.
Зачем она, тем более сейчас? Он бросил ее в пыльные, порыжевшие от зноя
кусты и зашагал дальше. "Значит, придется сюда вернуться, - мелькнула
мысль. - Примета есть такая. Монетка-то здесь осталась."

Но думать о пустяках было некогда - впереди уже виднелась Дыра.

Даже издали от нее тянуло ледяным ветром. И это несмотря на
обалденную здешнюю жару!.. Да и вообще Дыра была какой-то странной.
Подойдешь к ней спереди - она есть, зайдешь сзади - тоже есть, а вот с
боков ее не видать. Если смотреть с боков - нет никакой такой Дыры, одна
лишь залитая синим солнечным светом просека.

Оттуда, из черного провала, выползали ржавые гнутые рельсы. Выползали
и терялись в высокой густой траве. Серега совершенно точно знал, что
рельсы эти ржавеют по меньшей мере восемьсот лет.

Надо было идти туда, внутрь.

Он поправил висевший у пояса нож. Все-таки какое-никакое, а оружие.
Хотя, если что случится, вряд ли от него будет особая польза.

Прихлопнув комара, впившегося в ногу чуть повыше колена, Серега
повернул голову к лесу, посмотрел на рыжие стволы сосен и быстро, чтобы
сладить с набирающим силу страхом, шагнул в Дыру.

И тут же на него накинулся холод, по коже заплясали мурашки. Светлое
пятно за спиной с каждым шагом становилось все меньше и меньше. Потом ход
искривился, и оно пропало совсем. Пришлось идти в полной темноте, наощупь,
елозя ладонями по шершавой бетонной стене.

Но ушел он недалеко.

Сперва еле-еле, а потом чуть громче послышался неприятный звук. То ли
комариный писк, то ли скрип колес, то ли скрежет гвоздя по стеклу.

Постепенно звук нарастал. Серега остановился. Что же это такое? Не
хотелось и думать, что нужно идти туда, вглубь. Но делать нечего - он
знал, что надо. И медленно-медленно, но все же пошел.

Мало-помалу звук, усиливаясь, начал что-то напоминать. Ну конечно же!
Это лязг металла! Грохот и лязг. И все громче, все ближе...

Он вжался в холодную каменную стену. Оказалось, стена, ко всему
прочему еще и мокрая - сверху стекали крошечные водяные струйки.

Потом возник свет. Сначала слабый, призрачный, он становился с каждой
секундой все ярче. Желтый, немигающий, словно огромный кошачий глаз.

Серега начал было догадываться, что это такое, и ему сделалось
страшно уже по-настоящему. Даже в животе образовалась какая-то саднящая
пустота.

Поезд приближался. Еще пара секунд - и чудовище раздавит его, сомнет
в кровавый блин и промчится себе дальше.

Серега ждал, прижимаясь острыми лопатками к холодной стене. Закрывать
глаза он не стал. _Э_т_о_ надо встретить по-честному, лицом к лицу.

...Грохот, вой, слепящая молния-вспышка - и поезд пролязгал мимо,
всего в каких-нибудь полутора сантиметрах от Серегиной головы. Вылетев из
туннеля, он вспыхнул в лучах заходящего солнца и растаял в воздухе.
Растворился словно кусок сахара в стакане чая.

А вслед за ним из гнилого черного пространства вышел на просеку и
Серега.

Был вечер. Исполинское оранжевое солнце садилось за горизонт.
Удивительное дело, в дыре Серега провел всего каких-нибудь пять минут, а
здесь уже кончался день. И солнце оказалось совсем другим. Странно... Куда
же он попал?

И тут рядом, не дальше чем за полкилометра, Серега увидел...

...Проклятый комар взвизгнул над ухом, пришлось его уничтожить. Но и
сон отлетел, растаял. Серега открыл глаза.

В полуоткрытое окно палаты лезли оранжевые лунные лучи. Сама луна уже
поднялась над изломанным краем Дальнего Леса и теперь пристально глядела в
окно.

Прозрачные блики дрожали на досках пола, переливаясь, вспыхивали и
гасли, но на смену им являлись все новые и новые. Оттого и пол казался
какой-то широкой тихой рекой. А может, и морем.

Легкий ветерок прошелся по палате, поиграл, словно котенок, с
занавеской - и исчез.

...Санька из дальнего угла, со своей койки, что-то говорил. Видно,
Серега погрузился в сон сразу же после отбоя и не слышал начала.

2. ДОГОВОР

Кто-то прошлепал по коридору, и Санька умолк. Потом, выждав несколько
секунд, он продолжал свистящим шепотом:

- А еще, пацаны, помните, есть в лесу возле Захаровки заброшенный
дом? Ну, видели, наверное... Старый такой, гнилой весь. Ну вот. Знаете,
отчего он такой?

Никто не знал. Все ждали Санькиного рассказа.

- Значит, так. Случилось это очень давно, говорят, больше ста лет
назад. Тогда еще крепостное право было. И крестьяне в Захаровке тоже
крепостными были. А владел ими помещик один, старый уже, но злой как
собака. Генерал какой-то. Жил один в барском доме. Здоровый такой дом,
трехэтажный... И вот однажды приехал к нему на каникулы сын. Ну, молодой
такой парень, в университете учился. Эту, как ее... изучал. Ну, что-то там
про законы. Он каждое лето домой приезжал отдыхать.

В общем, отдыхает он, в речке купается, на лошадях скачет, грибы
собирает. Ну, балдеет, в общем.

- Постой-постой, это какой такой еще барский дом? - подал голос Вовка
Белкин. - В Захаровке же никакого такого дома нет. Там только магазин
здоровенный, двухэтажный, и все.

- Ну правильно, нет - тотчас же отозвался Санька. - Его сожгли, когда
революцию в Захаровке делали. А потом уж на том самом месте магазин
построили. И вообще, Вовец, не встревай. Если такой умный - говори сам.

Вовка немедленно заткнулся, а Санька, выждав для пущей убедительности
несколько секунд, продолжал:

- Значит, вечером этот студент с рыбалки заявляется, смотрит - а его
комнату убирает какая-то незнакомая девка. Красивая такая, глаза зеленые,
только вот на шее шрам. Он, понятное дело, спрашивает, кто такая, откуда
взялась. А она молчит, улыбается только.

Наутро он у папани своего спрашивает, что это за девка, а тот
говорит: "А, есть тут одна такая. Ее бабы весной в лесу нашли. Бегала там
голая. Дикая была совсем, немая. Привели ее в деревню, подметать научили -
вот теперь и убирается. А так дурочка, еле-еле слова понимает..."

Студент тогда спрашивает - а что это у нее за шрам на шее? А отец
сказал, что не знает. Ободралась где-то, наверное, когда в чаще бегала.

Ну, однажды студент скакал по лесу, а лошадь ногу сбила. Он с нее
слез, повел в поводу, а тут уже вечер, темно, дороги не разобрать. В
общем, блуждал он по лесу, блуждал, а потом видит - меж деревьями огонек
светится. Он пошел туда, зырит - а там поляна, и стоит дом, изба
здоровенная.

- На курьих ножках? - хихикнув, спросил Андрюха Мазаев.

- Сам ты на курьих ножках, козел, - обиделся Санька. - Нормальный
дом. Ну, парень этот привязал лошадь к забору, постучался. Стучит, стучит
- а ему никто не открывает. А свет в окне, между прочим, горит. Потом
дверь медленно открылась, и он видит - на пороге та самая девка стоит, ну,
дурочка которая, со шрамом. Она глаза на него вылупила, лыбится, а потом
вдруг говорит:

- Ну, чего стал? Давай уж, заходи.

И только он вошел, она ладонью повела, около его головы в воздухе
круг начертила. Студент, наверное, чуть воздух не спортил, но потом плюнул
и говорит девке:

- Так значит, ты разговаривать умеешь?

А она смеется.

- Конечно, умею. А ты думал, языка у меня нет?

- Ну, - он говорит, - в доме-то нашем ты же все время молчишь.

А она улыбается и спрашивает:

- Это в каком же таком доме?

Он ей говорит, что в Захаровке, в господском доме. И тут она ему
такое сказала, что он чуть было задницей на пол не хлопнулся. Оказывается,
она ни про какую Захаровку вообще не в курсе, она всю жизнь здесь в лесу
прожила. Ну, студент ей, конечно, не поверил, слишком уж она была похожа