Чтение 5–й страницы книги ~Резервация "Земля"~

Клор выбрал журналистику. Он желал быстрее войти в курс дел, происходящих
на задворках Вселенной, где ему предстояло жить, в этой космической
резервации для чудаков, как правило совершивших какой-либо проступок по
неясным для Совета обстоятельствам.

За короткий срок, примерно в пару земных недель, он получил все, что
считалось достаточным. А потом вывод корабля на орбиту, мгновенный рывок
через подпространство, и странный город, непонятный для него в первое
время несмотря на все старания специалистов, готовивших к адаптации.

Клора внедрили в этот город также стремительно, как забивают гвоздь в
доску.

Раз! - и он уже сидит в собственной кооперативной норе и числится
литературным сотрудником. Два! - и он получает через неделю острое нервное
расстройство. Три! - и он попадает в местную больницу, где его лечат от
него самого, от памяти о Денте и прежней жизни примитивными химическими
лекарствами.

Но больница дала возможность отдышаться и оглядеться, а потом
потянулись дни, не заполненные сначала ничем, кроме одиночества.

Он знал об этой планете и стране, в которой оказался (здесь еще были
страны!) не мало, но это были знания студента-заочника, а о практике не
позаботился никто. И в первый год для Клора не было ничего страшнее, - а
именно это снилось ему в кошмарах, - чем совершить какую-нибудь ошибку.

Так появилась маска холостяка-отшельника, боящегося сказать лишнее
слово.

Были моменты, когда редактор, глядя на него с сожалением и злостью,
требовал перевести его информации на нормальный язык, и Клор, нет, уже
Кирилл, проклиная свою беспомощность и абсурдность той самой первой мысли,
что сделала его журналистом и наградила липовым дипломом, потел над этим
переводом. Много было смешного и грустного, но пришло умение, а потом
появилась Вера.

И Клор постепенно становился Кириллом, вспоминая о прошлом лишь
тогда, когда садился дома за письменный стол, чтобы продолжить рукопись. И
наконец-то забрезжил выход из страшного тупика и определился смысл его
будущего существования, в котором Дента оставалась лишь планетой в
звездной системе, которую не увидишь ни в одном земном телескопе.

И тут раздался звонок...

Связь разъединилась почти мгновенно, и почти мгновенно он положил
трубку на рычаг. Это оказалось так страшно - услышать свое собственное
имя, данное с рождения, и тем не менее почти забытое им самим.

Даже та доля секунды, в которую был слышен далекий голос, не
оставляла сомнений - говорил соотечественник, житель Денты. Только
владеющий родным языком мог произнести его имя так.

Кирилл-Клор еще посидел какое-то время, плотно прижимая трубку к
рычагу, словно не мог разжать онемевшие пальцы. Прошло минут пять, пока он
почувствовал, что трубка стала скользкой от пота, и в тот же миг телефон
зазвонил снова.

Кирилл вскочил с места и отошел вглубь комнаты.

- Не трогай телефон! - сказал он вслух самому себе и даже сделал один
шаг назад.

Но звонок ввинчивался в тишину квартиры, как сверло, и надо было
бежать, чтобы выдержать эту пытку.

"Не трогай! - думал Кирилл, а сам между тем осторожно, словно к мине,
подходил к аппарату.

- Да! - закричал он в трубку.

На том конце провода испуганно охнули. Потом послышалась быстрая речь
на незнакомом языке, а потом опять, уже спокойно, спросили: "Клор?" - и
Кирилл, уже не думая о последствиях, отрывисто сказал:

- Клор слушает. Кто со мною говорит?

- О, господи! - послышалось в ответ. - Как вы меня напугали. Зачем вы
кричите?

- Что за шутки! - возмутился Клор. - Представьтесь, иначе я положу
трубку.

- Не делайте глупостей, - скорее попросил, чем приказал незнакомец. -
До вас не так легко дозвониться. Выслушайте меня внимательно. На Земле я
уже двадцать лет и больше известен здесь как Эстебан Альворадо. Может
быть, слышали?

- Нет, не приходилось.

- Ну вот, а критики утверждают, что у меня мировая слава.

- И все же, что это значит?

- Это значит, Клор, простите, Кирилл, что вам пора узнать - вы на
этой планете не одиноки.

- Мне ли не знать этого, - усмехнулся Клор.

Он стал постепенно приходить в себя и теперь уже не сомневался, что
разговаривает с одним из инспекторов, прибывшим с проверкой. Поэтому, не
совсем вежливо перебив незнакомца с ничего не говорящим ему именем, Клор
продолжал уверенно и сердито:

- На этот счет меня предупредили особо. Никаких контактов с
соотечественниками. Если хотите знать, за время пребывания на Земле я это
условие не нарушил ни разу. К тому же правила инструкции предписывают ни
при каких обстоятельствах не прибегать к родной речи. Сегодня я ослушался
приказа, но, согласитесь, провокация налицо. Я не желаю больше с вами
разговаривать. Для того, чтобы вы могли доложить начальству, что я этот
запрет больше не нарушу, я отключаю телефон. Вы слышите меня?

- Подождите! - раздалось в телефонной трубке. - Еще одну минуту. Не
отключайте аппарат! Справьтесь в энциклопедии. Я - Эстебан Альворадо! Я
хотел...

Клор резко дернул за шнур и телефон отключился. Наступившее молчание
было полным, как в барокамере, и прошло какое-то время, прежде чем стал
различим шум улицы: скрежет скребка дворника по мерзлому снегу, трамвайный
звонок, топот шагов на лестнице.

- Это какое-то безумие! - сказал Кирилл.

Он поднялся со стула и, не оглядываясь на телефон, вышел из комнаты.

Идти в редакцию не хотелось, и Кирилл решил позвонить из автомата и
отпроситься у редактора на вторую половину дня. Но телефон шефа не
отвечал, и он набрал номер Сергея.

- Пробный звонок? - весело спросил Сергей, как только услышал его
голос. - Поздравляю. Давай я тебе перезвоню.

- Я не из дома, - замялся Кирилл.

Ему не хотелось сейчас объяснений.

- Вот те на! - удивился Сергей. - Человеку поставили телефон, а он
звонит из автомата. Что случилось?

- Да так, пустяки. Не мог бы ты сказать шефу, что сегодня не приду.
Задание, пусть не беспокоится, выполню.

- Ладно, чего там, - Сергей вздохнул. - Тебе Вера звонила.

- Слушай, - Кирилл подумал о Вере и понял, что ее приход сегодня был
бы совсем ни к чему. - Передай Вере, если позвонит еще, что я вечером буду
занят. Хорошо?

- Хорошо, - недоуменно согласился Сергей.

Кириллу хотелось побыть одному, просто побродить по улицам, остужая
лицо под резкими порывами февральского ветра, посидеть где-нибудь, где
много незнакомого народа и поразмышлять о своем. Нигде так хорошо не
думается, как в людном месте, лишенном привычных лиц.

Машинально пройдя два квартала, Кирилл свернул на набережную.

Редкие скамейки, засыпанные снегом, не привлекали сейчас никого. На
рейде, вмерзнув суриком в лед, стояли некрасивые баржи. С противоположного
берега тянуло дымом с ТЭЦ, и Кирилл, быстро миновав пристань, опять
повернул к центру.

У выхода из метро его подхватила толпа и повлекла за собой к
центральному проспекту.

"Это все неспроста, - размышлял Кирилл, автоматически переставляя
ноги и совсем не глядя по сторонам. - Телефон мне установили, конечно, не
случайно. Разумеется, Альворадо - имя вымышленное. На такой дешевый
приемчик попасться может, пожалуй, какой-нибудь простак. Но неужели они
решили, что он глупо клюнет на такую уловку? Нет, это было бы чересчур
просто. Но что же тогда делать? Опять включить телефон и ждать еще одного
звонка?"

Кирилл совсем запутался. Он подумал о рукописи, лежащей в верхнем
ящике письменного стола, и даже остановился. Его толкнули сзади и он
привычно извинился. Как же он мог забыть о рукописи. Вот в чем дело! Но
как они узнали?

Вести записи о прошлой жизни также запрещалось. Он знал это, но
нарушил правило сознательно, надеясь, что такое сугубо личное дело вряд ли
станет известным.

"А они узнали. Что же теперь будет? Рукопись надо уничтожить, вот
что, а не стоять столбом посреди дороги. Ведь и на ЭН-12 не было лишних
глаз".

Быстро развернувшись и вытащив руки из карманов, Кирилл зашагал к
своему дому, надеясь успеть туда до визита непрошенных гостей.

- Ах, Альворадо! - приговаривал он на ходу, мстительно сжимая губы. -
Ах, "с вами будет говорить Бразилия!".

Он почти бежал мимо серых домов, не обращая внимания на прохожих,
углубленный в свои мысли. Вот уже и кинотеатр "Альтаир", вот читальный зал
областной библиотеки.

- Стоп! - произнес вдруг вслух Кирилл, поровнявшись с читальным
залом. - Что он сказал этот Эстебан? Посмотрите в энциклопедии?

Кирилл немного помешкал, но нащупал в кармане твердый прямоугольник
читательского билета и резко толкнул дверь.