Олег КОРАБЕЛЬНИКОВ
БАШНЯ ПТИЦ
бригады были стянуты к очагу, но все равно, несмотря на усилия и жертвы,
огонь медленно расползался вслед за ветром, и только реки не пропускали
его, сдерживали неумолимое продвижение, опрокидывая в себя раскаленную
лавину. Все, что могло двигаться в тайге, все, кто имел ноги и крылья,
уходили от огня, и только деревья и травы, сроднившиеся с землей, умирали
молча, да и то старались посылать свои семена по ветру, на лапках птиц, в
шерсти животных - подальше от огня и гибели.
отдыха работали люди. И Егор был одним из тех, кто по целым неделям не
выходил из тайги, валил лес, пускал встречные палы, закладывал аммонал и
сил своих не жалел. Он не раскаивался, что выбрал эту профессию, он
чувствовал себя солдатом тяжелой и беспощадной войны. Он защищал тайгу, ее
неподвижные деревья, бегающих, ползающих и летающих жителей ее и ролью
своей гордился. За это время он научился многому, и все беды его недавнего
городского бытия - развод, уход из института, бездомность и неприкаянность
- казались здесь мелкими и ненастоящими. Перед огромными пространствами
гибнущего леса, перед пеклом верхового пожара, кипящими реками,
обугленными трупами зверей и черными километрами мертвой тайги все прошлое
со своими горестями и страданиями казалось придуманным кем-то и болью в
душе его не отдавалось.
плану, пошел на восток, в обход длинного огненного клина, чтобы наметить
границу, дальше которой пожар пройти не должен. Он шел налегке, и только
топор в чехле, нож в ножнах, коробок спичек да компас на ремешке были при
нем.
основном низового, а значит не слишком страшного и более удобного для
укрощения. Продвигаясь по сырому склону, проклиная густые заросли, Егор
вдруг ощутил, что приближается пожар. Это не совпадало с первоначальными
планами, но запах гари, низкий, еще редкий дым и еле слышный треск горящих
деревьев говорили ясно - огонь близко. Егор остановился, долго и чутко
прислушивался и понял, что пожар движется к нему и надо бежать, пока не
поздно. Впереди, с шумом, не разбирая дороги, выскочили в ложбину
запаренные лоси; увидев Егора, они круто развернулись и, ломая кустарник,
исчезли в чаще. И уже невидимые ему, бежали от пожара звери помельче,
громко кричали птицы, колыхались кусты, трещал валежник под множеством
ног.
склон сопки, рассчитав, что огонь, преодолев последний барьер, будет
медленней скатываться вниз, сдержанный восходящим потоком воздуха. Сырые
травы скользили под ногами, густой подлесок мешал подъему; задыхаясь, Егор
забрался на вершину сопки и отсюда увидел, что огонь совсем рядом - на
вершине соседнего холма, и это означало, что времени для спасения осталось
совсем немного, от силы минут пятнадцать. Треск сучьев, стволов, ломаемых
и калечимых огнем, становился все громче и громче. Он подгонял Егора. Чуть
ли не скатываясь вниз по противоположному склону, где-то посередине, он
вдруг услышал песню.
неразборчивый хор, словно бы это плакальщицы шли за гробом и причитали,
подвывали жалобно, каждая на свой лад. И Егор подумал, что это, быть
может, местные жители идут по логу, и, если они так спокойны перед лицом
огня, значит, опасность не столь уж и велика. Егор уже мог разобрать
отдельные слова, но все равно не понимал их, а между ритмическими
повторами песни он услышал короткое щелканье бича. После каждого щелчка
причитанье хора усиливалось, и Егор никак не мог отвязаться от ощущения,
что где-то уже слышал нечто похожее. Этот длинный, не разделенный на слова
вой был знаком ему. По высокой траве он скатился вниз и увидел то, что
поразило его и заставило остановиться.
в руке, а позади, растянувшись гуськом, шли волки. Штук десять или
двенадцать, разных возрастов, но одинаково понурые, они семенили, поджав
хвосты и подвывая на разные голоса в такт щелканью кнута. Старик и пел эту
непонятную песню, и Егор, замерев на склоне, не нашел ничего другого, как
закричать:
цел!
не прекращая своего шествия, отвернулся. Волки даже не посмотрели в
сторону Егора. На короткий миг Егор увидел лицо старика и по желтым
морщинистым щекам догадался, что это, наверное, эвенк.
процессию, бегом пересек лог, в метре от последнего волка, и так же бегом,
не сбавляя скорости, побежал по низине в противоположную сторону. Он
понял, что пожар перешел в верховой, и скорость его продвижения превышала
любую мыслимую скорость, на которую способен человек. Стало ощутимо жарко,
рев огня нарастал, и Егор увидел, как гребень желтого палящего пламени
медленно переваливает через сопку и душной тяжелой волной начинает
скатываться вниз. В отчаянии и безнадежности Егор заметался по логу,
задыхаясь от дыма, почти ничего не видя из-за копоти и гари, наполнившей
низину, и вдруг услышал женский голос. Кто-то там, в дыму, звал его,
спокойно и ласково:
заполошный-то!
заглушался ничем, словно бы она стояла за спиной и говорила прямо в уши.
Егор оглянулся на голос и увидел неширокую полосу, идущую от него в глубь
горящей тайги. И эта полоса была не затронута огнем, словно бы ее
отгородили невидимой стеной. По обе стороны бушевал огонь, а в ней росли
деревья, и роса на травах, и паутинка не колышется на ветру. И он ступил в
нее, ощутив прохладу летнего утра, и побежал, чувствуя, как стена огня
смыкается за его спиной и горящие ветки опаляют следы. Впереди что-то
мелькнуло, вот из-за сосны выглянула чья-то голова, вот обнаженная рука
махнула ему из-за куста смородины, вот тихий звенящий смех послышался за
плечом. Егор боялся остановиться, огонь подгонял его, и некогда было
задуматься или окликнуть того, кто шел впереди.
деревья и ломались сучья, казалось, что длится это несколько часов, и
Егор, давясь воздухом, бежал и бежал, пока не отдалился шум пожара и по
краям полосы не появились обугленные, но уже не горящие деревья. Он
замедлил бег, перешел на шаг, а потом и вовсе остановился. И спасительная
полоса уперлась в огромный ствол кедра, а там, за ним, начиналась
выжженная зона. Егор обернулся. Позади, насколько хватало взгляда, стояла
дымная, черная тайга, и языки огня проскальзывали меж деревьев. Егор сел
на узкий пятачок зеленой травы под кедром, привалился к нему спиной и
вытер пот со лба. Что-то зашуршало, посыпалась хвоя, зеленая шишка,
подпрыгивая, покатилась по траве и зарылась в пепел. Кто-то засмеялся над
головой.
тут Егор увидел, как кедр изменяется на глазах. Зеленая хвоя превращается
в серый пепел и осыпается, ветви скрючиваются, чернеют и сам ствол
обугливается, без огня, становясь похожим на окружающие деревья. Хохот
филина послышался сверху, мягко прошелестели невидимые крылья, и тихий
ласковый голос донесся уже издалека:
клина. Она была отграничена неширокой рекой, а на том берегу было зелено и
тихо, и странно было смотреть на живую тайгу после всего увиденного. Он
упал в воду, настоянную на муравьях и мяте, долго и жадно пил, потом
тщательно вымылся и даже выполоскал рубаху. Лежал на зеленом берегу и
смотрел на тот, другой, обугленный, как на пейзаж иной планеты.
Искореженная, изуродованная тайга, черный и серый цвет до горизонта.
коробочку, определил направление по лишайнику и пошел на север.
Заблудиться он не боялся, где-то рядом были деревни и непременно - люди.
кругом были только высокие травы, названий которых он не знал, кустарники,
деревья, мхи и лишайники. Ноги проваливались в невидимые ямы, наполненные
водой, докучал гнус и - самое главное - пришел голод. Егор шел и шел на
север, припоминая, что на карте в этом направлении должны быть река и село
на берегу. Отдирая полосы сосновой коры, он жевал сладковатую мякоть, ел
мясистые стебли борщевика, выкапывал клубни саранок. Уже редкие в тайге,
они были мучнисты и безвкусны. Но голода это не утоляло, нарастала
слабость, усталость не проходила после коротких привалов.
Конан-Дойль Артур
Николаев Андрей
Перумов Ник
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Шилова Юлия