Выбросила все зеркала... Но вчера вечером он тихонько зашел на кухню и
смотрел на свое отражение в окне. Я не могу больше! Врачи шарахаются, как
от прокаженной, посылают из кабинета в кабинет... да я и есть прокаженная,
что-то проникло в меня (помнишь тот золотой дождь?) - и вот... Господи, я
ничего не могу сделать, с бессильна..."
их выбрасывают как невостребованные - все равно. Это последнее мое письмо.
Не беспокойся, действительно последнее.
не плачу, у меня просто нет слез, да и не нужны они мне больше. Будь
проклят тот страшный золотой дождь, будь проклято солнце! Ненавижу этот
уродливый мир, злой мир, перекроивший на свой собственный лад даже
безобидные древние мифы. Да, мой Персей убил собственного деда, моего
отца, но не победил чудовищную Горгону Медузу, а сам превратился в нее.
Его больше нет, и меня тоже больше нет. Постарайся быть счастливым,
любимый, только не открывай окна, никогда не открывай окна и не подставляй
ладони под дождь. Прощай..."
стала мрачной реальностью, не напрасно я думал об этом в автобусе, не
случайно каким-то тайным зрением видел отблески близкого будущего. Силы
небесные, я то в воображении своем посылал космические корабли в другие
звездные миры, я отправлял своих героев в прошлые и будущие времена, я жил
в стране своих и чужих фантазий и не видел того, что находилось буквально
под носом, рядом, вокруг - страшную изнанку нашего реального мира! Именно
этого мира, нашего сегодняшнего мира. Вот ведь она, фантастика. Вот она -
не светлое будущее, а страшное настоящее, ее не надо измышлять, сидя за
письменным столом - достаточно спуститься в подвал и увидеть бледные лица
существ, которые уже не были людьми - и медленно уходили от нас.
Горькой Звезды Полынь. Беспощадной Звезды Полынь.
кто внезапно с ужасом открыл в себе способность увидеть собственное
будущее, близкое будущее, за которым - смерть? Кто первым ушел из дома,
чтобы забиться под черное дно многоэтажных железобетонных громадин и ждать
конца? Первых уже нет, они уже зарыты в земле под подвалами - такой подвал
не один! - и другие тоже ждут смерти, да и не живут они уже...
разговаривают друг с другом. Они читают мысли друг друга, и когда где-то в
городе очередной подросток переступает невидимую черту и превращается в
нечто другое, и постигает скорбное откровение о скором грядущем шаге в
ничто, и обретает понимание, что нет лекарства от страшной болезни - они
призывают его, он чувствует их - и приходит к ним, чтобы в тишине
подземелья провести последние дни...
уныния, ни надежды - начавшиеся в какое-то мгновение метаморфозы изменили
их, и не мальчишки и девчонки укрывались в затхлых подземельях, а
существа, только с виду похожие на людей. Люди-За-Гранью, всходы Звезды
Полынь...
рыли подземелья, украдкой носили еду и никому, ни-ко-му не открывали
тайну. Убитые горем родители терзались и мучились, и не находили себе
места, - но родителям ни к чему знать эту тайну: пусть считают своих детей
пропавшими без вести и верят, что они найдутся когда-нибудь... И ведь это
родители виноваты, это их страшная вина, их страшный грех - и всегда,
всегда, под любыми небесами за грехи отцов отвечают дети. Кто придумал
такую несправедливость? Неужели тот, всеблагой и всемогущий?.. "Отцы ели
кислый виноград, а у детей на зубах оскомина..." Давно, давно уже
говорилось это, в веках, что были до нас.
грешили: их уже нет, а мы несем наказание за беззакония их..."
бледное лицо Кости Рябчуна... того, кто недавно был Костей Рябчуном. Я
просто не мог до конца осознать черное безумие, затопившее подземелье. "В
больницу, к врачам! - помнится, кричал я. - Бить тревогу, мы будем бить
тревогу, мы спасем!.." И слышал в ответ: "Бесполезно. Мы попросили
скрывать нас от вас. Мы знаем, что все - бесполезно, и вся ваша возня
ничего не даст... Это пришла волна, - слышал я, обессиленно сидя на
земляном полу в окружении отрешенных теней с бледными лицами. - Она
схлынет не скоро, мы ЗНАЕМ. Она схлынет - без нас. Если схлынет...
Возможно, - шептали они, - миру суждено захлебнуться в собственных помоях.
Знайте, фантаст: никакие пришельцы не помогут и не в силах помочь. Раньше
все зависело от людей, все всегда зависело от людей, а теперь и от них не
зависит. Волна уже пошла..."
сделали их мудрее нас - и увели от людей, поставили вне пределов понятия
"род человеческий", и обрекли на быстрое исчезновение. Кто следующий?
Сколько еще их будет, вот таких, кто почувствует страшное нечто завтра...
через день... два - и придет сюда, в эти подвалы, откликаясь на зов? Чтобы
остаться там навсегда...
была беспощадной.
ТЕПЕРЬ, когда уже поздно? Волна пошла... И можно ли что-то сделать вообще?
свое будущее, и они умирали в темноте... У стены, на которую падал свет
фонарика, лежала лопата, лежала на рыхлой земле. Чья очередь следующая?
Этой девчушки с отрешенным лицом?.. Этого паренька с закрытыми глазами?..
Школьника Кости, моего соседа?..
лучшее..."
Немигающие глаза - словно окна в доме, где погасили свет, уходя навсегда.
безнадежной тишине.
мира.
на улице дождь, и сигаретный дым стелился над письменным столом, и пепел
падал на белые листы. Я писал - для себя. И рассказ о капитане Белове я
тоже писал для себя. Эта тема просто рвалась из меня. И теперь, когда
поставлена последняя точка, можно убрать рукопись в письменный стол.
Навсегда убрать в письменный стол. Чтобы не сглазить, не накликать беду. И
к тому же вокруг и так достаточно пессимизма и угрюмых пророчеств. Не
стоит вносить свою лепту.
задушила бы меня. А теперь можно перевести дух.
свою мрачную фантазию, пусть ничего не узнает об этой повести долговязый
подросток Костя. И какие такие подземелья могут быть в недрах наших
железобетонных коробок?
тесемками, сложить в нее все написанное - вот так - завязать и убрать в
ящик стола. Вот так... Ну, может быть, прочитать кое-что Наташе. И нашей
компании - их-то я не выдумал.
ничего больше не перечитывая и не исправляя. Утром намечается очередной
редакционный Великий Хурал и надо пораньше встать и помыслить о
перспективах.
застыло. Будем жить дальше.
зареванная Марина Рябчун, за ее спиной хмурый Борис.
копался в папке, с шорохом листая страницы.
Свержин Владимир
Березин Федор
Роллинс Джеймс
Доценко Виктор
Володихин Дмитрий
Грабб Джеф