Чтение 2–й страницы книги ~Круги ада~

затылком почувствовал, что они смотрят мне вслед.

Улица впереди была безлюдной. Я подумал, что, возможно, в такое время по
Городу небезопасно ходить в одиночку и чуть ускорил шаги. По звукам за
спиной я понял, что парни идут за мной. Вступать в конфликт с местным
населением я пока не собирался, хотя с четверкой можно было бы справиться
-- ведь не зря же учили, -- поэтому повернул за угол, прошел, держась в
тени дома, к подъезду и прислушался. Шаги приближались.

Я быстро поднялся по узкой лестнице на второй этаж и постучал в одну из
дверей, выходящих на тускло освещенную площадку. За дверью было тихо. Я
постучал громче -- дверь открылась, и я чуть не попятился от неожиданности.
В прихожей, залитой зеленым светом, стояла высокая фигура, с ног до головы
закутанная в розовое одеяние. Лицо, кроме глаз, тоже было закрыто. Глаза
выжидающе смотрели на меня.

К местным несколько экзотическим нарядам я уже почти привык эа этот день
и все же некоторое время собирался с мыслями, молча рассматривая розового
незнакомца. Одеяние зашевелилось и показалась волосатая рука, сделавшая
приглашающий жест. Розовый медленно повернулся и поплыл в глубь квартиры.

Выбирать пока не приходилось и я шагнул следом.

Обстановка комнаты, в которой я очутился, была не слишком богатой:
посредине стол, у стены широкий низкий диван с веселой желто-розовой
обивкой, большой видеоэкран на подоконнике и несколько газет на полу.
Закрытая дверь, вероятно, вела в другую комнату.

-- Садись, незнакомец, -- пророкотал Розовый неожиданно густым басом. --
Садись и послушай о Розовой земле, куда скоро все мы попадем.

Такое начало меня не очень обрадовало. Бред, кажется, грозил
продолжаться. Но выбора все-таки пока не было.

Я еще раз оглядел комнату, надеясь обнаружить не замеченный раньше стул,
но не обнаружил. Тогда я присел прямо на край стола, а Розовый сбросил на
пол свое шутовское одеяние и повалился на диван, оставшись в похожих на
пижамные брюках и белой майке, с которой скалилась красноглазая
отвратительная рожа. Без розового облачения он оказался довольно пожилым
мужчиной с короткими курчавыми волосами, слегка тронутыми сединой, мясистым
носом и широким подбородком. Что-то в нем было от древних восточных владык.
Не хватало только ухоженной бороды. Глаза под густым
и бровями остановились на мне, потом Розовый перевел взгляд на потолок и
закинул руки за голову.

-- Поклоняешься ли ты тому, чье имя нам неизвестно и скрыто под символом
Агадон? -- вопросил он и насторожился.

Вопрос был задан прямо и требовал ответа.

-- Нет, -- честно признался я, на всякий случай приготовившись быстро
подняться. Кто знает, может быть, Розовый не приемлет иноверцев? -- Не
слышал об Агадоне.

-- Так я и предполагал, -- с грустью сказал Розовый. -- Не знают, не
знают ничего, заблудшие, погрязшие в грехе, и знать не хотят, и не
готовятся к переселению в Розовую землю. Что ж, слушай.

Я устроился поудобнее, насколько это было возможно в моих условиях и
напомнил себе, что пока должен принимать любую информацию. Никаких
просветов не брезжило, но нужно было всегда надеяться на лучшее, памятуя об
оптимистических словах Вольтера. Любой бред должен опираться на
определенные закономерности и иметь какую-то причину. Эту причину или
причины мне еще предстояло отыскать.

-- В далеких пространствах есть прекрасная Розовая земля, созданная тем,
чье имя неведомо никому и скрыто под символом Агадон, -- воздев руки к
потолку, торжественно загудел Розовый и я поверил, что от звука труб
действительно могли рухнуть стены иерихонские. -- Она далеко, но не в том
смысле, как ты думаешь. До нее не добраться, пока жив и здоров, и тратишь
дни свои на праздные занятия, на тщетную суету и нелепые дела. Зато души
умерших могут мгновенно перенестись туда, опуститься на розовые луга, где
не смолкает музыка.

Ага, сказочка знакомая... Рассказчик из Розового, в общем-то, был
неважный, потому что говорил он с излишней аффектацией, не говорил, а
вещал, словно действительно изображал восточного владыку в провинциальном
театре. Дa еще и подвывал в конце фраз.

-- Души умерших водят там хороводы, прославляя всемогущего, чье имя
скрывается под символом Агадон, давшего им по милости своей вечное
блаженство.

Розовый помолчал, переводя дух. Я с тоской подумал о том, что
давным-давно ничего не ел.

-- Благодетель наш милостив -и дает приют любому, пусть при жизни он
доброго слова не стоил. Все, все попадем в Розовую землю, и всем наконец-то
будет хорошо и спокойно. И счастлив я, что появились уже слуги Агадона, что
здесь они, среди нас... -- Розовый понизил голос и оглянулся на окно. -- Но
я знаю больше. Намного больше любого. Настанет день, когда Розовая земля
превратится в бездонную яму, и души наши провалятся туда. А что будет
дальше -- я пока не ведаю, но каждый час жду прозрения, жду, когда придет
дальнейшее понимание, и увижу я внутренним взором всю нашу суд
ьбу.

Представление, кажется, окончилось. Мои барабанные перепонки отдыхали, а
перед глазами стоял хорошо прожаренный бифштекс.

Все эти словоизлияния показались мне не очень интересными, куда им до
Софонии или Иоанна, хотя кое-какие любопытные моменты в них все-таки были.
Ну, скажем, слова о слугах Агадона. На всякий случай я их запомнил.

-- Я знаю больше всех, -- с грустью повторил Розовый, -- потому что верю
в того, чье имя скрыто под символом Агадон, и хочу, чтобы другие тоже
поверили. -- Он вздохнул и с надеждой посмотрел на меня. -- Уверовал ли ты,
незнакомец?

Я уклончиво пожал плечами и произнес в пространство:

-- Интересно, а дают там поесть этим душам, в Розовой земле?

Зтот Валтасар печально посмотрел на меня, с кряхтеньем сел и понуро
уставился на грязный коврик у дивана.

-- Разве души нуждаются в еде?

Ох, как укоризненно это прозвучало!

Розовый грузно поднялся с дивана и скрылся за дверью.

Я подошел к окну и посмотрел на улицу. Вдоль тротуаров все так же бежали
светящиеся полосы, кто-то, покачиваясь, вышел из-за поворота и скрылся в
темном подъезде напротив. Горело с десяток окон, и черное безглазое небо
обессиленно висело на крышах домов.

За спиной скрипнула дверь.

-- Ешь, незнакомец. -- Розовый протянул мне тарелку. -- Ублажи тело,
порадуй душу, недолго уже осталось.

-- Что -- недолго? -- спросил я, принимая тарелку.

-- А! -- Розовый махнул рукой и опустился на диван. -- Будто не знаешь.
Уверуй в покровителя нашего и ни о чем не думай.

С содержимым тарелки я справился очень быстро и меня сразу потянуло ко
сну.

-- Спасибо, -- с чувством сказал я.

-- Чего там! -- Розовый опять махнул рукой. -- Ступай своей дорогой и
помни о Розовой земле. Готовься.

-- К чему?

Розовый поскреб ухмыляющуюся рожу, украшавшую его майку, и ничего не
ответил.

Ладно. Пора отдохнуть от этого царства абсурда. Может быть,
действительно, утро окажется мудренее вечера и что-то прояснит?

-- Где-нибудь поблизости можно переночевать?

-- А чего ж, -- охотно отозвался Розовый. -- Жил тут рядом один, да
испугался, подался куда-то. Заходи и ночуй, там не заперто.

Без своих театральных ужимок Розовый производил впечатление вполне
нормального человека. Я хотел спросить, чего же испугался сосед, но
передумал. Кажется, некоторых вопросов тут не любили.

-- Еще раз спасибо, -- сказал я и направился к двери. -- До свидания.

-- Ага, -- ответил Розовый. -- Подумай об Агадоне.

Я вышел на лестничную площадку. Мне показалось, что ниже, там, гле
лестница делала поворот на первый этаж, шевельнулась какая-то тень. Я, не
раздумывая, толкнул соседнюю дверь -- за ней сразу вспыхнул свет, -- быстро
защелкнул замок и прислушался. Все было тихо.

Квартиру я обследовал довольно подробно, потому что, возможно, ей
предстояло на некоторое время стать моим жильем. Если, конечно, не вернется
испугавшийся чего-то хозяин.

Жилище состояло из двух захламленных комнат и маленькой кухни с овальной
дверцей продуктопровода и рядами кнопок на белой стене. В ванной почему-то
прямо на полу стоял оранжевый телефон без диска, а раковину загромождали
пустые бутылки. В одной из комнат располагались сразу два дивана; в углу
из-под груды тряпок виднелся экран видео; в другом углу покоилась горка
грязных тарелок и лежал обрывок газеты со скрюченными окурками. В соседней
комнате у окна стоял стол, заставленный бутылками с уже знакомыми по ванной
этикетками, два или три стула и еще один ди
ван. Настенная полка была беспорядочно забита нераскрытыми пачками
сигарет. Еще в квартире было очень много разного тряпья, разбросанных по
полу легких смятых стаканчиков, каких-то разноцветных оберток и прочего
хлама. В воздухе застоялся тяжелый давний запах табачного дыма. Нельзя
сказать, что квартира мне очень понравилась, но идти куда-то в поисках
другой не было ни желания, ни сил. Слишком много впечатлений принес этот
день.

Я распахнул окна, неожиданно обнаружил в стенном шкафу чистое постельное
белье, разделся, выключил свет и с наслаждением растянулся на диване.

За окном было очень тихо. Я лежал на спине, подложив руки под голову, и
пеpед глазами кружили образы прошедшего дня.

...Путь по равнине был очень долгим. Я шел под низким серым небом,
спотыкаясь на камнях, и вглядывался в горизонт, надеясь увидеть Город.

И наконец добрался до него. И уже на первом перекрестке Город преподнес