немецкие крейсера, принявшие неравный бой против английской эскадры;
командовавший немецкими кораблями адмирал фон Шпее отказался спустить
флаги и погиб вместе с 2000 матросов, среди которых были два его сына].
Наверно, хотя это был другой век.
воинское братство, алчность, но прежде всего была честь. Гвардейцы не
оставили потомкам пышных памятников и дворцов, они оставили большее -
великую память, которая определяет историю.
государство-гвардия. Героями не рождаются, героев воспитывают. В Спарте
воспитывали героев. Здесь нельзя было не быть героем. Идущему на битву
спартиату давали щит и он мог вернуться либо с ним, как победитель, либо
на нем - бездыханный, несомый верными, разгромившими врагов друзьями.
Бросивший щит переставал быть спартиатом. Он уже не принадлежал к особой
касте воинов - эллинской гвардии.
гимны. Спартиаты эпохи Фермопил в сознании эллина уподоблялись титанам,
великим героям. И это поклонение влияло порою сильнее мужества. В те
подленькие мгновения, когда подступал липкий страх, спартиат вспоминал,
что он герой, духом и доблестью подобный богоравным предкам. А разве
вправе богоравный герой оборачиваться к врагу спиною? И потому спартиаты
отказывались оставлять поле битвы ради спасения жизни. Век славы Спарты
был веком славы Эллады.
проходит земная слава (лат.)]. Любая слава становится ничем, если ее не
подтверждать ежедневным делом. Спартанская гвардия растворилась в
межэллинских склоках, ее поглотил золотой дождь, затмивший очи геронтов. С
закатом гвардии начался закат Эллады. Закат этот был прекрасен, верно,
многие народы позавидовали б такому закату, но все же это был закат, за
которым последовала ночь. Был, правда, короткий всплеск - десятилетие
славных побед Эпаминонда. Триста воинов, спаянных божественной дружбой -
они дрались не ради наживы, не ради себя, даже не ради отечества, а во
спасение истекающего кровью побратима. Немудрено, что они одерживали
победы. Но при этом их осеняла слава непобедимого Эпаминонда. Когда
великого беотарха не стало, фиванская гвардия канула в небытие.
были бесстрашны в битвах. Их было совсем немного, несколько сот, быть
может, тысяча. Птоломей, Лисимах, Селевк, Пердикка, Гефестион, Филота,
Парменион. Но натиск гетайров сокрушал огромные армии. И были десятки
сражений. И были великие победы при Гранике, Ипсе, Гавгамелах. И были
потери. Одни "друзья" погибли в схватках, других засосало болото
заговоров. Оставшиеся объявили себя диадохами [диадохи (последователи -
гр.) - полководцы Александра Македонского, разделившие после смерти
повелителя его державу] и разорвали великую империю в клочья.
направлял его в самые опасные места, и значит считал таковой. Триарии
[наиболее опытные воины, составлявшие третью линию римского легиона]
десятого легиона имели шрамы, полученные в схватках с гельветами,
бельгами, германцами, авернами, карнутами, эдуями [галльские племена,
покоренные Юлием Цезарем], они помнили Фарсал, Тапо, Мун [битвы
гражданской войны в Риме, в которых Юлий Цезарь разгромил своих основных
противников]. Десятый легион был детищем Юлия, бывшего в свою очередь его
душою. Гвардия перестала существовать, когда умерла душа, пронзенная
кинжалами Брута и Кассия. И появились преторианцы, эти янычары античности,
чья доблесть заключалась лишь в низвержении и возведении на престол
цезарей.
обречен вечно биться с драконом, драконом вечным и неумирающим. А
франкские витязи Роланда полегли в ущелье под ударами кривых баскских
мечей, и отважные сербы Лазаря устлали телами Косово поле [место битвы
между турецкой армией и объединенными силами сербов, боснийцев и албанцев;
турки одержали полную победу и захватили Сербию и ряд соседних
государств].
копьем, но крестом. Удалые шляхтичи Собесского променяли честь на разгул и
гонор.
эпоху могущества арабов и викингов. Норманнские драккары сотрясали мир от
Алжира до Шотландии, от северной Руси до Северной Америки, которая была в
ту пору еще не Америкой, а Terra incognita [неведомая земля (лат.)].
Норманны предали разорению земли франков, германцев, Италию, Сицилию,
Испанию, Португалию. "A buroxe North Mannorum libera nos, Domine!" [спаси
нас, Господи, от ярости норманнов (лат.)] - молила цепенеющая от ужаса
Европа при появлении хищных драконьих носов. Норманны отличались
неистовством и жестокостью, но самыми неистовыми были берсеркиры,
смеявшиеся в лицо смерти. Да, они желали умереть, но лишь ради того, чтобы
жить. Жить в прекрасной Валгалле. Дети Одина искали не смерти, они искали
спасенья в смерти. Прыгая с мечом в толпу врагов, берсеркиры кричали от
счастья, веря, что избегли ужаса Хеля, а умирая, искали в небе прекрасных
Валькирий.
чести, героизм мусульман был религиозным фанатизмом, ибо муджахеддины
[исламские воины, ведущие священную войну против неверных] верили в бога,
а викинги более в меч. И те, и другие не были гвардейцами. Они не боялись
смерти, но за их спиной был рай. За спиной же спартиатов были отчизна,
родина, Тартар и честь.
Они воевали за деньги, но отрабатывали их столь добросовестно, что
сокрушали тех, кто воевал за славу. Крохотный отряд швейцарцев защищал
несчастного французского короля даже тогда, когда от него отреклись народ,
дворянство и войско. Это была гвардия, честно отрабатывающая свои деньги.
Она перестала существовать в то мгновение, когда умерло наемничество и
появились национальные армии.
за обладание миром. Век императоров и полководцев. Век краткий и грозный.
Век, вместивший в себя бесчисленное множество сражений. Это был век
великой гвардии. Это был век ее смерти.
Фридланд, Сарагоса, Асперн, Ваграм, Смоленск, Бородино, Малоярославец,
Красный, Березина, Бауцен, Кульм, Кацбах, Лютцен, Шампобер, Ла-Ротьер,
Лан, Бриен, Дрезден, Лейпциг, Линьи... [Наиболее кровопролитные сражения
наполеоновских войн.]
битвах.
вошедшая своим названием в истории лишь благодаря тому, что в ней
размещалась штаб-квартира Веллингтона. Победи Наполеон, и это сражение
назвали бы битвой при Бель-Альянсе. Но он проиграл и потому:
что в этот день умирали все. В этот день умерли жандармы Делора и Ватье,
егеря Лефевра-Денуэтта, драгуны Сомерсета и гвардейские роты Кука. В этот
день умерли серые шотландцы и молодая гвардия Дюгема. В этот день умерла
гвардия, ибо ее век ушел. На смену доблести и отваге, мечу и штыку шли
стратегия Клаузевица и Мольтке [Клаузевиц - виднейший военный теоретик;
Мольтке - его ученик и последователь], коническая пуля и ракета. Уходил
человек, приходили люди.
может быть, лучшие из лучших, но не гвардия. Ее палачами стали паровоз и
бульварные газеты, блюминги и парламенты, линкор и сытое общество. Ее
похоронили феминистки и коммунисты, спикеры, квакеры, теософы, лейбористы,
общества милосердия. Ее похоронили ханжество и паточное благополучие. Ее
похоронило само время.
вызывающим добрую усмешку анахронизмом, вроде английской монархии или
диснейлендовских призрачных замков, но она предпочла умереть, оставив
материальному миру лишь пышную мишуру униформы, высохшую оболочку мертвого
тела.
серебряных щитах. Ее величие в скромных обелисках, установленных в
Фермопилах и на Бородине, под Левктрами [место сражения между
пелопоннесским и фиванским войском (371 г. до н.э.); фиванцы под
командованием Эпаминонда нанесли врагу сокрушительное поражение] и
Ватерлоо. Ее величие в подвиге русского гусара Мелиссино [Мелиссино А.П. -
русский гусар, командир полка; в 1813 году под Дрезденом совершил подвиг
самопожертвования, бросившись верхом на коне на штыки неприятельского
каре; вражеский строй был прорван, Мелиссино получил несколько смертельных
ран и скончался на месте] и в двадцати пяти ранах Ланна [Ланн Жан - маршал
Франции, один из известнейших полководцев французской армии; командовал
войсками во многих сражениях; смертельно ранен в бою при Эслинге],
скончавшегося от двадцать шестой. Оно в кратком слове "merde", выкрикнутом
пред дулами вражеских пушек.
Громыко Ольга
Никитин Юрий
Доценко Виктор
Березин Федор
Шилова Юлия
Шилова Юлия