что Аполлон ненавидит царя. Лучшим свидетельством того был шрам на плече
бога, едва заметный теперь благодаря стараниям Паеона. Но она знала и о
том, что Аполлон безмерно любвеобилен и может позабыть на время о своей
неприязни ради того, чтобы вписать в реестр своих побед саму Афродиту.
Также ей было известно и о том, что Аполлон - единственный, кто в
последнее время отваживался фрондировать против Зевса.
впрямь заинтересовала Феба. Проведя похотливым взглядом по шелковистому
бедру красавицы, он пообещал подумать.
быть, мне отправиться на охоту за твоим красавцем? Если бы ты хотела убить
его, то я выполнил бы твою просьбу. Но ведь он нужен тебе живым и
невредимым...
помочь. Затем он отвернулся и, не в силах больше притворяться, рассмеялся.
Богиня поняла, что Аполлон издевается над ней. Из бездонных аквамариновых
глаз выкатились две крупные слезы, стремительно сбежавшие по щекам и
исчезнувшие в складках хитона. Прикусив губу, чтобы не разрыдаться,
Афродита повернулась и пошла прочь. Она не видела, как из-за спинки
плетеного кресла, в котором сидел Аполлон, показался Эрот. Подмигнув
ухмыляющемуся богу, мальчуган оставил свое убежище и устремился вслед за
красавицей. Он был свидетелем того, как Афродита повстречала Пана и они о
чем-то говорили, причем козлоподобный урод гладил плачущую красавицу по
голове. Он видел и то, как сразу после этого разговора Пан направился к
колодцу, где начинался путь в Тартар. Убедившись, что лесной бог
действительно отправился в подземное царство, Эрот поспешил в покои Зевса.
Ротик его злобно кривился.
казался мне тупым, но вполне благоразумным. Вот на что способна любовь! -
В голосе Зевса были угроза и насмешка. Сидевший на подножии трона Эрот
противно ухмылялся.
могучие лапы клещами вцепились в запястья бога, дернул за столь любимый
козлиному сердцу пушистый хвостик. Но это было не самое большое унижение,
которое Пану предстояло испытать. И это была не самая сильная боль...
нарванных на ближайшей от дворца лужайке ромашек. Великан понимающе ухнул
и опустил копье острием в землю, что означало: проходи. И Пан прошел. Его
копытца звонко зацокали по неровной каменистой поверхности коридора,
заглушая ток глубинных вод и эхо внутриутробных земных обвалов. Путь был
неблизок. Пану предстояло прошагать пять раз по сорок сороков, прежде, чем
он ступит в пурпурный грот, в стенах которого томились побежденные Зевсом
титаны.
Он пробирался меж прозрачно-молочных, похожих на хрупкие ионические
колонны, сталактитов и скользил на фиолетовых ледяных подтеках. Он ступал
по хрустящей мраморной крошке и любовался снежными кораллами, пушистой
изморосью покрывавшими потолок гротов. Свет его факела серебрил стены,
мерцавшие блестками кварца, слюды, горного хрусталя, разгонял по ломкому
очарованию лабиринта причудливые блики, которые гротескно повторяли
движения спешащего в подземную бездну козлоногого уродца.
птиц и шелесту листвы, бывало не по себе в мертвенном царстве, где
единственным звуком был звон редких капель, просачивающихся сквозь
известняковые своды. Но постепенно он привык к чуть влажной на ощупь
тишине, находя даже, что время от времени не мешает заключать себя в
подобную каменную клетку, где призрачное безмолвие рождает странные мысли,
которые никогда не посещают в наполненном шумом мире людей и богов.
Постепенно Пан привык к этому миру и прятался в его скорлупе от невзгод и
огорчений, что подстерегали его наверху.
власти. Пробираясь сквозь каменные завалы и нагромождения прозрачных
кристаллов, он спешил выполнить просьбу Афо. И он был готов пойти ради
прекрасной богини на все - даже на крушение мира, который был его домом.
томились могущественные титаны, некогда поверженные Олимпийцами. По мере
продвижения вглубь земли лабиринт становился все более мрачным. Исчезли
яркие сосульки сталактитов, уже не попадались причудливые гроздья пиропов,
россыпи бериллов, топазов и турмалинов. Мир стал серым и угрюмым.
Казалось, что где-то неподалеку прячутся невиданные чудовища, тянущиеся
своими липкими щупальцами навстречу гостю подземелья.
Котт. Огромный монстр страшно обрадовался приходу Пана. Ощерив клыки, что
должно было означать улыбку, он произнес:
произнесенной фразы, но смысл сказанного понял, потому что Котт не
отличался разнообразием мыслей, каждый раз повторяя одни и те же слова.
или восемнадцати лап монстра. - Как поживаешь.
вкусненькое. А то сколько уже раз приходил сюда и все без подарков. -
Великан вновь благодарно заухал и вознамерился обнять Пана, но тот
увернулся от подобных проявлений благодарности. Достав из заплечного мешка
амфору, он протянул ее Котту. - Держи. Это самое лучшее вино, какое боги
пьют на своих пирах.
отковырнул затычку и жестом предложил Пану составить ему компанию. Лесной
бог отрицательно покачал головой.
горлышко амфоры в свою пасть и несколькими огромными глотками осушил сосуд
до дна. Пан, широко раскрыв глаза следил за тем как мощно двигается кадык
на поросшей сизым волосом шее великана.
вытер одной из рук губы. Монстр рыгнул и восторженно закатил мутные
зрачки. - В следующий раз я принесу тебе еще, - пообещал Пан.
ногах.
захрапел.
толстой стальной решеткой томились титаны. Они видели эту странную сцену и
были возбуждены.
титанами за старшего.
Очень дорогой ему человек находится в смертельной опасности и спасти его
может только падение Зевса.
желавшие любой ценой вырваться на свободу.
ожидая, что он скажет.
ответил:
мрачное подземелье, какое только в состоянии сотворить его фантазия. Но
тюрьма, какой бы она не была - каменной или сплетенной из веток сирени -
всегда остается тюрьмой. Мы попробуем восстать против Зевса. Мы согласны
принять твою помощь, Пан, и сделаем все, что в наших силах, чтобы спасти
твоего друга.
его в замок, остальное мы сделаем сами.
Тот оглушительно храпел, сотрясая диким рыком стены и свод грота.
Превозмогая страх, Пан ощупал свитый из медных полос пояс. Ключа не было.
сраженного сонным зельем гекатонхейра. Вытянув вперед чудовищную лапу,
Корнев Павел
Верещагин Олег
Андреев Николай
Круз Андрей
Жюль Верн
Роллинс Джеймс