философа. Наш разговор доставил мне удовольствие.
Эмпедокл, ты претерпел не одно жизненное превращение, и именно это делает
тебя мудрым. Скажи мне, кем ты был в своей прошлой жизни.
невиданный легко-воздушный плащ, в который облачится царь во время великих
празднеств. Так заверил его Дедал, а владыка Крита знал, что Мастер не
бросается словами. День за днем лучники несли убитых соколов и кречетов,
чьи крылья невесомы в полете. Дедал ощипывал их перья, а тушки бросал
рычащим у входа собакам. Псы должны полюбить его, это пригодится, когда
все приготовления будут закончены. И будет темная ночь.
пыль, забившаяся между ресничками, сделает перо непригодным для его затеи,
- Мастер сушил их над пламенем свечи, затем обмазывал края прозрачным
клеем, сваренным из воска и известных лишь Дедалу трав, и прилаживал к
тонким прутьям каркаса. Сколько дней он потратил, чтобы составить этот
каркас из сердцевины тика! Каждое ребрышко его было вдвое тоньше пальца, а
по крепости не уступало медному пруту. Эти палочки выдержат силу мускулов
и порывы ветра, когда он вознесется к самому солнцу. Солнцу... Но на это
уйдет не день и не два.
поверхности. Еще немного и крыло будет закончено. И останется сделать
всего одно. Ведь два уже стоят в углу, ожидая своего часа. Стараясь не
потревожить еще не до конца приставшие и дрожащие при малейшем дуновении
воздуха перья Дедал тихо выдохнул и бережно отставил недоделанное творение
в сторону. Судя по тусклому свету, сочащемуся из зарешеченного отверстия
окна, близок вечер, а значит скоро принесут ужин. Соглядатаям Миноса
совсем не нужно знать, чем на самом деле занят Мастер.
задумчив.
прекрасное, чуть тронутое грустью, молодое лицо, обрамленное каштановыми
кудрями.
мы поднимемся в воздух и улетим с проклятого острова.
том же.
рассматривал сына. Прежде Икара интересовали лишь детские забавы да
хитроумные игрушки, что изготавливал для него отец. Икар не был рожден
Мастером. Ему было чуждо тщеславие творца, сладкая дрожь ваятеля,
высекающего резцом непревзойденную в веках статую, торжество художника,
сумевшего вдохнуть жизнь в изображение на фреске, снисходительная улыбка
Мастера, познавшего живую суть неживой материи. Руки и голову ему заменяло
сердце - сильное, доброе и возвышенное. Столь сильное, какое бывает у
немногих людей.
солнца появились закованный в медь воин и слуга, в руках которого был
поднос с ужином. Кормили их очень неплохо - с царской кухни. Хотя Минос и
был разгневан на Дедала, но он вовсе не хотел уморить Мастера голодом.
Сегодня было жаркое из барашка, отличное вино и сколько угодно пшеничного
хлеба и фруктов. Дедал подергал красноватым носом, с наслаждением старого
гурмана вдыхая ароматный запах мяса.
стражнику. Тот молча поклонился и запер дверь. Дедал знал, что утром свечи
будут принесены. Минос ни в чем не отказывал Мастеру, хотя и сердился на
него. Сердится... Не стоило, конечно, помогать этому афинянину, сыну
города, некогда изгнавшего его, но уж больно ловко сыграла на его
самолюбии лукавая Ариадна, заявив во время пира, что Мастер построил столь
запутанный лабиринт, что, верно, и сам не сможет найти из него выход.
Дедал.
вели в подземелья Минотавра, он незаметно сунул самому сильному из них
клубок ниток.
Как выяснилось позже, девчонка заочно влюбилась в героя-иноземца, слава
которого долетела до Крита, и ловко подстроила так, чтобы помочь ему
руками Дедала. Царь был вне себя от ярости, узнав, что Мастер причастен к
этой истории. Он приказал бросить Дедала в темницу, пригрозив, что тот
останется здесь до тех пор, пока не изобретет что-нибудь стоящее. Он так и
сказал: что-нибудь стоящее.
отдавали себе отчет, что угрожают творцу, равному в своем искусстве самому
Гефесту, а то и превосходящему его. Разве не Дедал изваял статуи, которые
двигались?! Разве не он изобрел топор и бурав?! Разве не его руками
изготовлено одно из чудес света - гигантский лабиринт?! Дедал яростно
проткнул ножом обглоданную баранью лопатку, вызвав удивленный взгляд сына.
доску с работой ремесленника. Но чего стоит ремесленник, повторяющий
некогда изобретенное. Он лишь жалкий копировщик, не более. А Мастер -
творец, он открывает пути в неизвестное, он подчиняет своей воле прежде
неподвластное человеку. Вот что означает - Мастер!
ним, с Дедалом? Пленник негромко рассмеялся. Такого никогда не было, нет и
не будет. Лишь внуку Эрехтея [Эрехтей - мифический царь Афин] открыты
тайны всего неживого, лишь он имеет путеводную свечу, претворяющую
космический разум в чудесные творения человеческих рук. Лишь Он!
похожи! Тот был тоже смышлен и очень красив. А работой его рук восхищался
даже сам Дедал. Мастер не раз говаривал своей сестре:
подмастерьем. Великим подмастерьем. Ведь у великого Мастера должен быть
великий подмастерье. Купаясь в лучах славы, он взял племянника к себе в
ученики, обещав обучить всему, что умел делать сам. Через год Талое не
хуже дяди управлялся с камнем. Куросы, чья загадочная улыбка вызывает
трепет у людей, они делали вместе. Еще через год юноша покорил металл, и
из-под его молота стали выходить звонкие щиты и острые закаленные клинки.
А на третий год Дедал увидел, как Талое работает с деревом. Кресла и ложа,
сделанные его руками, манили устроить в них уставшее тело, а раскрашенные
пурпуром и лазуритом деревянные статуи дышали теплом. Дедал понял, что
ученику удалось постичь то, что осталось недоступным Мастеру, он постиг
тайну дерева, _ж_и_в_о_г_о_ дерева, и был близок к тому, чтобы постичь
тайну всего живого.
Мастера.
плашку, разрезанную пилой из челюсти змеи с таким искусством, что была
видна каждая тончайшая прожилка, а вместе они составляли сложный рисунок.
- Следует посвятить ее Афине-Палладе.
поднялись на вершину Акрополя. Осмотревшись и убедившись, что их никто не
видит, Дедал ударом ноги столкнул Талоса вниз. Падал тот необычно долго,
словно пытаясь обрести крылья. Но он не познал до конца сути живого и не
смог воспарить над землей. Мастер отчетливо видел, как голова ученика
ударилась о камень и раскололась, забрызгав все вокруг белесо-кровавыми
сгустками.
племянника, пришлось бежать из Афин. Минос с радостью принял его и вот уже
много лет Мастер работал на могущественного властителя Крита, пребывая то
в великой милости, то в опале.
Перумов Ник
Афанасьев Роман
Жюль Верн
Перумов Ник
Афанасьев Роман
Белоусов Валерий