Чтение 15–й страницы книги ~Карми~

- Да, - твердо сказал Стенхе и повел ее, упирающуюся, к старому
лодочному сараю, наполовину сгоревшему и потому заброшенному. Навстречу им
бежал, переходя от одышки на шаг, старый рыбак; он чинил сеть на берегу,
когда мимо него прошел Маву со своим пленником и велел старику убираться
подальше.

Рыбак старательно поклонился Саве и Стенхе и побежал-поковылял
дальше, в деревню.

Стенхе затащил Саву в сарай; Сава закричала:

- Уйдем отсюда, Стенхе, прошу тебя!

Стенхе кивком указал на Саву, младший хокарэм встал рядом, силком
усадил Саву на земляной пол, сел сам, подавляя все ее попытки вскочить и
убежать.

- Смотри, - жестко сказал он.

- Маву, - взмолилась Сава, - Маву, миленький, позволь мне уйти, Маву!

Стенхе неизвестно откуда извлек нож и подошел к привязанному к столбу
человеку.

- Смотри, - повторил Маву. - Сейчас ты увидишь, как можно медленно
убивать человека. Видишь? Вот этот укол лишает человека голоса. Мычать,
стонать он будет, кричать или говорить уже нет...

Сава сделала попытку отвернуться. Маву развернул ее за плечи, ладонью
приподнял ее подбородок и несильно ударил кончиками пальцев в трех точках.
Сава почувствовала, что лицо ее онемело, что она не может закрыть глаза.

- Смотри, - сказал Маву. - Это из-за тебя умрет этот ублюдок. Он
умрет, потому что ты вела себя неправильно... Смотри!

...Руттул приехал в Савитри незадолго до ужина; его вышла встретить
одна Хаби.

- Где Сава? - спросил Руттул. - Почему не встречает? Опять собак
гоняет?

- Господин мой, - сказала Хаби. - Происходит что-то страшное. Госпожа
сейчас в старом сарае у моря; там с ней Стенхе и Маву. Старый Эрнве видел,
как они завели туда какого-то человека...

Руттул, который собирался сойти с коня, передумал, он так и застыл в
седле, выслушивая рассказ Хаби.

Узнав о происходящем, Хаби поехала туда, хотела забрать княгинюшку.
Маву преградил ей путь и оттолкнул от двери. Из сарая были слышны
мучительные стоны. Кого там пытают? За что? Почему хокарэмы заставляют
Савири смотреть на это?

Руттул отпустил руку Хаби, махнул свите и помчался к морскому берегу.

Над обрывом Руттул спешился. Двое солдат, опережая его, почти катясь
на лавинах осыпающегося песка, достигли сарая первыми. На шум выскочил из
сарая Маву, собираясь ударить ближайшего из воинов, но увидев Руттула,
остановился и, легко поклонившись, освободил проход в развалюху.

Руттул вошел. Крыша сарая вся сгорела, но солнце стояло уже низко, и
в сгущающейся тени принц увидел Стенхе, забрызганного кровью, скулящее
существо, ничуть не напоминающее человека, и неподвижно сидящую на полу
Саву. Она не отозвалась даже на появление Руттула. Принц подошел к ней,
присел на корточки, взял за подбородок. Глаза девочки были живые, но она
не видела Руттула.

Руттул оглянулся. В ответ на его движение неслышной тенью объявился
около него Маву.

- Что с ней? - спросил Руттул ровно.

Маву наклонился над девочкой:

- Встань.

Она поднялась с пола. Маву вывел ее из сарая, обратил лицом к морю и
тихо сказал что-то. Сава покачнулась, Маву бережно поддержал ее.

- Эртл, - позвал Руттул, - проводите госпожу до дома.

Один из его подчиненных отстранил Маву, обнял девочку за плечи и
повел наверх, к лошадям.

Стенхе вышел из сарая и встал рядом с Маву.

- Я бы хотел знать, что произошло, - сказал Руттул.

Стенхе коротко объяснил.

- Этот человек успел что-то сделать?

- Он только испугал госпожу, - доложил Маву.

Руттул шагнул назад, окинул взглядом потерявшего человеческий облик
бродягу и подозвал сотника:

- Это, - он указал на тело, - добить и похоронить. Маву завтра на
рассвете повесить.

После этого, ничуть не думая о том, как его люди будут брать под
стражу хокарэма, повернулся и пошел наверх.

Сотник приблизился к Маву. Нельзя сказать, что этот старый сургарский
вояка трусил, но держался он все же с опаской. Маву однако повел себя
совсем не так, как можно было бы вообразить: он нагнулся, вытряхнул из-за
голенищ своих щегольских сапожек три ножа - два легких, метательных, и
один боевой, старинной гортуской стали.

Стенхе предостерегающе кашлянул. Маву распрямился, ожег сотника
взглядом: "Сбегу я, что ли?" и зашагал к Савитри, спотыкаясь и бормоча
что-то о бабских юбках, о хокарэмах и о высокопоставленных сопляках. Пару
раз он провозгласил на всю степь: "Ну виноват, что я, отрицаю? Так не
драться же из-за этого!", и опять - что-то о хокарэмах.

- Набрался он, что ли? - ошалело спросил сотник у Стенхе. Никогда
прежде ему даже и слышать не приходилось о хокарэмах пьяных или, тем
более, о хокарэмах спятивших.

Стенхе промолчал.

Маву дошел до Савитри, сопровождаемый взглядами, забрался в покой,
где жили хокарэмы, и завалился на постель как был - в крови и грязи,
вспомнив только про сапоги, которые он, сняв, с силой запулил в дверь.

Стенхе сапоги поднял и поставил в порядке у двери, взял смену одежды
вымылся на заднем дворе, распугав всех своим видом. Ужинать он пошел в
людскую, а не в господскую трапезную, как обычно, причем сделал это, когда
все уже поели и разошлись, кто спать, кто в сад языки почесать. Повариха,
неразговорчивая нынче, с трепетом подала ему еду. Он съел, поблагодарил и
ушел под двери Савиной спальни.

Руттул тоже не потерял аппетита. В полном молчании он сидел за
обеденным столом в компании двух офицеров его свиты и с Савиными
немногочисленными придворными и Хаби; после ужина он прошел в свой
кабинет, постоял в задумчивости у окна, глядя в вечернюю темень, потом
принял какое-то решение и направился в покои принцессы.

- Заперто, - предупредил невидимый Стенхе из темного угла.

Руттул стукнул в дверь и сказал, повысив голос:

- Сава, открой, или я прикажу выломать дверь.

После нескольких секунд ожидания он услышал, как Сава отодвигает
дверной засов; тогда он сказал негромко:

- Пошел вон.

Стенхе торопливо поклонился и скользнул мимо Руттула по коридору.

Сава отворила тяжелые двери. В комнате было темно.

- Зажги свет, - приказал принц, нашаривая кресло и садясь.

Сава вышла и вскоре вернулась с канделябром, в котором горели две
свечи. Она посмотрела на Руттула: достаточно ли этого.

- Садись, - приказал принц.

Сава поставила канделябр на стол и села на табурет.

- Я хотел бы знать, - сказал Руттул, - как ты оцениваешь свое
сегодняшнее поведение.

- Я не думала, что так получится, - проговорила Сава после недолгого
молчания.

- Я тоже так полагаю, - сухо ответил Руттул. - Если бы я полагал
иначе, я приказал бы тебя как следует высечь. И не розгами, а плетьми.

Руттул подождал, скажет ли что Сава, но она промолчала.

- Итак, - спросил Руттул, - могу ли я надеяться, что впредь твои
поступки будут более обдуманны?

- Мои поступки были обдуманы, - возразила Сава. - Я тщательно
обдумала, как мне избежать опеки Маву.

- А подумать, чем это может закончиться, тебе и в голову не пришло?

- Откуда я могла знать, что это будет так страшно?

- Что именно? Нападение этого негодяя?

- Это было отвратительно и страшно, - согласилась Сава. - Но самое
страшное было потом.

- И какие выводы ты из этого сделала?

- Я не сделала никаких выводов, - сказала Сава напряженным голосом. -
Ты сам утверждал, нельзя никогда говорить необдуманные слова, а я не
готова разговаривать с тобой. Мне трудно говорить с тобой! Ты пришел
попенять мне, укорять плохим поведением? Сделай милость, говори, только не
требуй, чтобы я отвечала. Я не могу говорить с тобой! Я будто на десять
лет постарела! У меня в голове все гудит! Я уже поплакала, а сейчас
расплачусь вновь. А ты говорил, что в таком состоянии на люди показываться
нельзя! Я уже кувшин разбила и таз тоже, и все равно мне хочется кого-то
ударить! Даже тебя!

Руттул выслушал сбивчивые выкрики Савы и прервал ее спокойным
голосом:

- Хорошо, - сказал он. - Поговорил потом. А ты сейчас ложись спать.
За час до рассвета тебя разбудят.

Сава спросила:

- Мы уезжаем куда-то?

- Нет, - ответил Руттул. - Это просто еще одна воспитательная мера. Я
хочу, чтобы ты присутствовала при казни.

Сава замерла:

- При казни? Чьей?

- А, ты не знаешь? - небрежно спросил Руттул и пояснил: - Я приказал
повесить Маву.

Сава молчала, потрясенная. Потом она вскочила на ноги:

- Вы не смеете! Маву не ваш слуга, а мой!