стойка, жаровня и кухонька размером с телефонную будку. Над всем этим шатер
- ветви исполинского клена. Справа стена из серого дикого камня, увитая
плющом и виноградом, узорный парапет по верху стены, парочка сидит на
парапете спиной к нам. Разноязыкие детские крики. Плеск воды - где-то рядом.
и лимонную воду. Турецкая полиция не любит тех, кто пьет за рулем даже пиво.
Константинополь в этом смысле очень строгий город. Вернее, быть пьяным за
рулем можно, но тогда необходимо включить все фары и ехать не быстрее сорока
километров в час. Днем я не мог себе этого позволить. Впрочем, я чувствовал,
что мне еще предстоит многое наверстывать сегодня.
случилось?
звякнуть, положил вилку на край тарелки. Там был нарисован веселый усатый
рыбак в красной феске. Надпись гласила: "Когда Аллах создавал рыбу, он
создал ее очень вкусной".
- Попробуй-ка до меня дотронуться.
получилось. Зойка вздохнула.
готовят. Надо запомнить место...
по дому, репортера уголовной хроники на одной из городских видеостудий. Я
помахал ему рукой, он подошел к нам и поздоровался. Одет он был не в
привычные всем зрителям клетчатый пиджак и клетчатую английскую кепку, а в
черную трикотажную рубашку и белые брюки.
непонятно, возможно - цитатой из чего-то мне неизвестного. - Говорят, убили
Сеит-Ибраима. Этой ночью. Полиция пока молчит, и раисы молчат. В дом никому
нет хода...
уже все знают, но полиция молчит, и я не могу делать свой материал. Куда вы
едете, дорогой сосед?
космодроме?
Топхане.
Накануне ему привезли новую девочку. Именно девочку, одиннадцать лет. Теперь
ее ищут.
под стеной лежала мертвая собака. Вот такая овчарка. И тоже с перебитым
горлом. Раисы сейчас пытаются найти хозяина девочки, но того тоже след
простыл. Такая история.
кого.
порыться в архиве. Там, в Топхане, архив городской прессы, - добавил он как
бы извиняясь.
время.
султанши Валиде. Расстояние приблизительно такое же, но дорога здесь более
тенистая и спокойная. Поэтому я даже удивился, когда навстречу нам попался
полицейский мотоциклист, велевший всем освободить левый ряд. Навстречу
медленно проехал давешний кортеж. Зойка помахала ручкой, и человек, сидевший
в открытом автомобиле, помахал ей в ответ. Он действительно чем-то был похож
на меня.
работающие в Галате или Пере, но живущие В Истамбуле, предпочитали не
пользоваться перегруженной подземкой или вечно переполненными автобусами
(парадокс нашего города: сколько бы автобусов ни было на его улицах, они
переполнены всегда), а ходить пешком. Тем более, что оба старых моста после
реконструкции превратились в настоящие магазины. По ту сторону перил висели
длинными цепями (разумеется, на неразводящейся части мостов) легкие
модули-киоски, где можно было купить все что угодно, причем дешевле, чем
обычно: городской налог здесь не взымался.
потому что действовало ограничение скорости. Несколько пестрых туристских
автобусов стояли у причала, и веселые голоногие немцы, скандируя:
прогулочного катера. Катер назывался "Галата-сарай". Примерно на середине
бухты, чуть ближе к тому берегу, на якорях стоял барк "Легенда" - гордость
нашего Морского кадетского корпуса. Его восстановили сами мальчишки-кадеты
из сущего металлолома, поднятого со дна. Ну, не только кадеты, конечно, - их
дядьки и преподаватели вкалывали, как каторжные, и от посторонней помощи они
не отказывались, так что и я постучал там молоточком и поработал проволочной
щеткой, сгоняя ржавчину. Но все-таки кадеты, конечно, были главными. Теперь
старшие классы ходили на барке и по Черному, и по Средиземному, а у меня был
билет почетного гостя: во время якорной стоянки я мог посещать корабль в
любое удобное для меня время...
как он остановился у входа и заговорил с кем-то в светлом костюме и больших
противо-солнечных очах.
от Олимпийских игр восемьдесят восьмого года. Там в дни, когда на стадионе
никаких соревнований не происходило, действовал блошиный рынок. В прошлом
году Зойка не очень дорого купила у пожилой турчанки грубый кустарный
серебряный браслет с тусклыми красными стекляшками. Она носила его несколько
месяцев, пока кто-то не догадался рассмотреть поделку внимательнее. Серебро
на поверку оказалось самородной платиной, а стекляшки - необработанными
рубинами. Возраст браслета определили в тысячу лет, а залоговую цену - в сто
пятьдесят тысяч рублей. Зойка до сих пор не решила, что ей с ним делать.
слишком шибает в нос чужое богатство. Впрочем, есть один уголок, в конце
Большой улицы... но это просто связано с хорошими воспоминаниями. Позади
весьма уродливого черного здания банка "Босфор" разбит садик: платаны и
акация. Посреди садика крошечное озерцо, явно искусственное. На берегу его
растет несколько очень старых ив. В озерце плавают белые лебеди. Дорожки
посыпаны песком. Скамейки очень удобные, плетеные. И этого достаточно, чтобы
любить это место.
Я отдал Зойке все содержимое карманов: сорок три рубля, - а сам остался в
машине. Не любитель я антиквы...
себя художником и даже дважды организовывал свои выставки: композиции из
всяческих ненужных вещей. Направление называлось "утилитализм". Кормила его
жена, торговка.
- Даже тридцать пять.
резинкой бумажек. - Хожу и раздаю долги. Возвращаю. Задабриваю грядущих
кредиторов.
Представь себе. Ко мне приехал брат. Погостить. А он, знаешь ли, любит
лошадей. Платонически, разумеется. А ты как подумал? И вот мы пошли на
ипподром. А до этого отмечали встречу. Друг друга. Да. Два дня. И пошли
посмотреть лошадок. И я вдруг ни с того ни с сего поставил все деньги.
Которые у меня были. Не помню, на кого. Вспышка доброты. На лошадь. Пьян
был. А лошадь пришла первой. Какая-то кляча. И выдача - шестьдесят к одному.
Протрезвел моментально. Сгреб деньги - и драть оттуда. По-моему, за нами
даже гнались. Но мы удрали. Какие-то мусорные баки. Роняли. Куда-то лезли...
В руках ее был помятый зеленый медный кувшин. Глаза блестели.
Посняков Андрей
Корнев Павел
Корнев Павел
Каменистый Артем
Каменистый Артем
Маккарти Кормак