Однако при этом они знают, что в случае возникновения сколько-нибудь
реальной опасности их идентификации, а тем более захвата - они будут
уничтожены спецгруппой "В", которая постоянно маячит где-то в пределах
досягаемости. А чтобы эта вполне реальная перспектива не слишком тяготила
актеров, все они получают перед выходом на задание
медикаментозно-гипнотическую "сбруйку". До сих пор с моими группами
команду "В" не посылали - по той причине, что каждый раз требовалось
кого-нибудь или что-нибудь доставить на базу. Это была моя личная
специализация - "контрабанда". Но сейчас... Впрочем, кой-какие детали не
укладывались в версию о действиях ликвидаторов. Маятно было Саше, маятно
было Панину - похоже, что "сбруйки" на них не было. Не было и реальной
опасности захвата группы. Наконец, почерк нападавших был не наш. И совсем
уж наконец - меня бы они не упустили. И Кучеренко... С другой стороны -
наши почему-то собрались вместе, как в центр мишени... но это уже о
другом. И план "Ангел"... папка с таким названием лежала - случайно?
намеренно? - на столе Тарантула в день последнего инструктажа, и из нее он
достал несколько третьестепенных бумажек, вроде бы необходимых для нас...
что там было, кстати? А, вспомнил: электрофото чеков, выданных кабульским
отделением банка "Стахат", самого грязного из легальных банков, некоему
Гурамишвили... План "Ангел" - и мы, судя по всему, действовали в русле
этого плана. Эх, Тарантул... неужели это все - твоя работа?
разрушения введенных программ?
понимать, может, ты хоть что-то запомнила? - нет, не запомнила ничего,
ничего, ничего! - это так страшно? - это омерзительно - то, что ты
позволил с собой сделать!..
же, легко ступая, появился Терс, махнул рукой: пошли!
неба ни черта было не разобрать. Звук шел как бы со всех сторон сразу,
даже мне с моим умением стрелять на шорох приходилось вертеть головой,
выискивая источник. Тень вернулась в третий раз, опустилась низко, и
только когда она коснулась земли, раздался конкретный звук: шорох колес и
скрип тормозов.
Пилот был под стать своему аппарату: почти невидим. Темный комбинезон,
темный матовый шлем.
стульчики, укрепленные на тонкой жердочке; прозрачное, звезды
просвечивают, крыло; две прозрачные бочки над крылом, и в них медленное
мерцание...
громкий шепот. - Еще как летает.
полях фильтрации. Но там можно напороться. Трудно скрываться. Открытая
местность.
третьем этаже конторского здания, находится наша запасная площадка:
московское отделение рекламного агентства "Паритет". Там можно будет не
только отсидеться...
не пересчитывая, он сунул их в карман.
Теперь появились. Но ты должен их использовать. Угадать, что это именно
твой шанс, и вцепиться в него, и не отпускать. Как? - спросил я. Как
угадать? Не знаю... - она зябко поежилась.
пекло, вместо того, чтобы лечь на дно... хотя бы в том же глатце? Не
знаю...
не со мной, тот про... Спит гаолян...
нет. Я видел только его, да справа невдалеке белело лицо Терса и его
поднятая в прощальном приветствии ладонь. Это напомнило мне что-то давнее,
но что, я так и не вспомнил, потому что летчик скомандовал мне: садись, -
сел сам, аппарат закачался под нами, пристегнись, я пристегнулся, что-то
мигнуло, мотор заработал сильнее, но это чувствовалось не ушами, а только
спиной, винты над головой, шелестя, погнали воздух, наконец, летчик
отпустил тормоза, подуло в лицо, аппарат запрыгал по кочкам, все дольше
зависая в воздухе, и, наконец, полностью оторвался от земли. Меня прижало
к сиденью, мы взмыли над трибунами старого стадиона, и тут же передо мной
раскинулось море огней. Костры, тысячи костров, группами, россыпью, по
одиночке - вправо, влево, вперед до горизонта. Потом все накренилось,
развернулось, осталось сзади. Под нами и перед нами лежала темная равнина,
и тьма ее не нарушалась почти ничем, а на горизонте, доходя до высоких
легких облаков, стояло оранжевое электрическое зарево. Туда и лежал наш
путь.
Ослепленный и высвеченный, я был как на ладони, но они почему-то не
стреляли. И только когда я, загремев водосточной трубой, рванул за угол,
ударил одиночный выстрел. Трассирующая пуля огромным бенгальским огнем
размазалась по асфальту и врезалась в стену дома напротив. И тут же
забухали сапоги. У меня было полсекунды форы и легкая обувь, им нужно было
пробежать на полсотни метров меньше. Спасло меня то, что впереди
замелькали фонарики, и те, которые гнались за мной, не стали стрелять,
чтобы не попасть в своих. То есть пальнуть-то они пальнули, но в воздух, я
даже полета пуль не слышал. Подворотня справа... проходной двор... еще
подворотня... через забор... подво... Все. Ворота закрыты. Пришли.
Спрятаться в подъезде? Заперто. Свет в окне на третьем этаже. Пять этажей,
пятнадцать кнопок на щитке, окно левее лестницы - скорее всего, седьмая
квартира. Я вдавил кнопку. "Сашка?" - тут же спросил низкий голос. "За
мной гонятся солдаты, - сказал я. - Впустите, пожалуйста". Замок щелкнул.
Я толкнул дверь и мгновенно оказался в подъезде, и захлопнул ее за собой,
и привалился к двери изнутри. Сапоги... сапоги... сапоги... не заметили...
не заметили... не заметили... Дверь подергали, потолкали - без особого,
впрочем, рвения. "Открыто, господин сержант!" - закричал кто-то вдалеке.
Кричали по-немецки, но с сильным акцентом. Сержант... Французы? Вроде бы
не было французских частей... впрочем, все смешалось в семье народов... На
крик побежали. "Брать живым!" - начальственный голос. Живым так живым, кто
бы возражал...
Как в пещере. Как в фотолаборатории. Как у негра в жопе.
силуэт на серо-синем.
носом.
зажигайте свет - окно выходит во двор.
что от меня разит, как от козла. Одежду я замочил в содовой пасте. Сумку
просто обмыл, внутрь говно не попало. Хозяин дал мне пижаму.
было достаточно, чтобы видеть, как хозяин ставит на стол сыр, хлеб,
коробку с картофельной соломкой, бутылку вина.
обессудьте...
столько от легкого, кислого вина, сколько от покоя и еды. Потом он
спросил:
трупы. И я это видел. Но засекли меня не там. Засекли меня просто на
улице: то ли ноктоскопом, то ли по запаху.
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Русанов Владислав
Лукьяненко Сергей
Свержин Владимир
Березин Федор