секунду показалось, что понял - потом все смешалось. Тарантул усмехнулся.
А каково мне пришлось?.. Ладно, пример посложнее. Екатеринбургский
расстрел. Император Николай Кроткий с супругой, детьми и челядью. Сорок
седьмой год, следственная комиссия. Год работы, все перерыто, опрошены
сотни три свидетелей... Итог: то ли все расстреляны сразу, то ли часть
увезена куда-то. То ли увезены все, а расстреляна для отвода глаз другая
семья. Тела: брошены ли в шахту, растворены ли кислотой, сожжены?..
Вскрыто четыре захоронения, каждое, согласно одной из версий, может
оказаться настоящим - тогда чьи остальные? Наконец, будто бы по свежим
следам могила вскрыта в присутствии Колчака Александра Васильевича,
останки уложены в гробы и вывезены - куда? Есть сведения, что в Шанхай. И
так далее. Что это значит? А значит это то, что стабильность мира в том
месте и в то время была очень низкой, что полоса нестабильности
продолжалась и в сорок седьмой год, и в наши дни, и что в то время
произошло все то, о чем рассказали свидетели: и расстреляли всех сразу и
бросили в яму, залив кислотой, и расстреляли царя и наследника, а царицу с
дочерьми вывезли куда-то и убили после, и останки лежат в тех могилах - и
ни в какой конкретно, и как бы в каждой, и в то же время выкопаны, уложены
в гробы и увезены куда-то для честного захоронения... Когда-нибудь
останется одна версия, незыблемая, перекрестно подтвержденная - это будет
означать, что вот эта конкретно мировая линия стабилизировалась... и вот
тут возникает вопрос о причинах и следствиях. Казалось бы, все однозначно:
кризис приводит к дроблению реальностей. Но если представить себе, что -
наоборот... или что существует хоть какая-то обратная связь...
Кстати, могу я сесть нормально?
ладонью. Я помолчал немного, собираясь с мыслями, и начал рассказывать -
"ничего не скрывая и ничего не добавляя от себя".
ходом событий, создали не больше-не меньше, как новую модель мироздания. В
этой модели главной структурной единицей был не атом и не пси-функция, а
некая одномерная нить причинно-следственных связей, в которую и атом, и
вулкан, и человек входили на равных основаниях "капель дождя для ворот
радуги". Нить тянулась из практически бесконечного прошлого в практически
бесконечное будущее. Таких нитей существовало бесконечное множество, они
перекрещивались и переплетались, но никогда не исчезали и никогда не
возникали из ничего. Как и во вполне материальных натянутых нитях:
струнах, проводах и тому подобном, - в них возникали колебания,
распространяющиеся в обе стороны: и в прошлое, и в будущее. Колебания
переходили на соприкасающиеся нити, постепенно гасли или, напротив,
усиливались. Иногда возникал резонанс, охватывающий большое количество
нитей, и человек, живущий в этой зоне резонанса, воспринимал происходящее
как кризис. Именно на этом - интуитивно - создали в свое время систему
прогнозирования кризисов: улавливались колебания, идущие из прошлого в
зону резонанса, а именно: раухер оценивал не столько содержание
информационных пакетов, сколько расхождение, диастаз информации,
полученной одновременно с разных рецепторов...
заговаривает мне зубы, то ли тянет время.
видишь ли, понадобилось в свое время... в общем, много чего
понадобилось... Можно, я возьму портфель?
понял, что мне все равно. Что у него там, в портфеле: граната, пистолет? Я
не сдался - мне вдруг стало безумно скучно. Безумно скучно продолжать
играть в эту игру, пусть даже ставка и высока. Я бросил карты и встал
из-за стола... в смысле: я выключил релихт, закрыл диафрагму и пустил его
по полу к пистолетам Тарантула.
улыбнулся. Вообще улыбающийся Тарантул - зрелище не для слабонервных, но
сейчас у него получилось что-то людское.
портфель, доставшийся Тарантулу еще от отца; я застал время, когда на
крышке портфеля была латунная планка с надписью "ХХ лет РККА". Но нет -
из-под стола выскочил плоский канцелярский портфельчик, сплющенный так,
наверное, от тысячелетнего лежания на складах. Тарантул щелкнул замочком и
достал черный бумажный пакет.
их на столе и стал рассматривать. Все фотографии были групповыми,
официальными: какие-то делегации, депутации, черт знает... На каждой
несколько лиц были обведены рамочкой... ага, вот они, с увеличением и
раухер-ретушью... И белые стрелочки - к одному из лиц.
Лондон, 1949. Токио, 1950. Токио, 1959. Владивосток, 1967. Владивосток,
1973. Токио, 1974. Санкт-Петербург, 1981. Томск, 1982.
думаю, подкинули. Чтобы натолкнуть на мысль...
плане стояли, обнявшись, девять человек в одинаковых коротких кожаных
куртках: я, Командор, Панин, Дима Крупицын, Сережа Кучеренко, Гера, Яков,
Саша и кто-то незнакомый. Рядом, но как-то отдельно, стоял, засунув руки в
карманы светлого плаща, Тарантул. И - Таня... Над головами нашими нависало
серебристое самолетное крыло, а на заднем плане виднелось красивое белое
здание с множеством лестниц, балконов, галерей, башенок... На горизонте
вырисовывались странные сопки: с голыми обрывистыми склонами и плоскими
лесистыми вершинами. Я никогда не был в этом месте.
Присмотрись-ка.
остаться.
огромная и неприятно-пустая. Приоткрытые двери в спальни: черная и
красная. Красные раздернутые шторы, серое небо за ними.
знаю... Опять блок? Я прислушался к себе. Нет, не блок. Просто понимание,
что до полудня сил еще кое-как хватит, а дальше - все. Край. И надо найти
себе надежную нору...
это такая сила... как я допер до этой идеи? Ведь тоже должна была быть
блокирована? Скорее всего, падение повлияло. Хорошая встряска...
потому что о некоторых вещах мне по-прежнему думать запрещено, я по
какому-то наитию соорудил приспособление для электрошока, присоединил
провода к батарее релихта и дал на собственный бедный мозг три
пятисотвольтовых импульса. Полчаса я был без сознания, кожа на висках
обгорела страшно, зато в голове все стало на места. И я понял, куда надо
нанести первый визит. Но вот опоздал...
делать?
Но с агентами... будущего?..
отдельно, за сахаром. Четвертой ходкой принес бутылку с остатками коньяка
на дне.
зеленых лесных орехов.
самолета.
стороны, причем вне хода времени, то определенную - хотя далеко не
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Круз Андрей
Корнев Павел
Маркеев Олег
Свержин Владимир