Чтение 10–й страницы книги ~Кесаревна Отрада~

Зачем мы здесь? спросила она.

Алексей посмотрел на нее и почему-то покачал головой.

Осуждает или жалеет? Чего ради? Она не заслужила ни осуждения, ни жалости...

Потом Алексей свернул в малозаметный переулок между двумя зелеными заборами, один их которых весь был залеплен объявлениями и портретами какихто кандидатов в кого-то, а второй необыкновенно чист, и несколько секунд спустя остановился перед странным домом, которого в настоящем Озерске не было и не могло быть.

Это даже нельзя было назвать домом. Серо-желтая выпертая из земли скала, в которой грубо вырублена колоннада, портик и почти бесформенный черный провал, ведущий внутрь. От этого веяло какой-то мистической древней тусклой иррациональной жутью...

Как ни смешно, странное здание окружали серые сарайчики, какие-то штабеля досок и ящиков, железные гаражи обычные атрибуты городских изнанок. Через желто-глинистую канаву лежали две доски. Зияли зловонные дыры открытых люков. Ктото потерял брезентовую рукавицу.

Я ничего не понимаю... почти в отчаянии вытолкнула из себя Саня. Что это?

Вместо ответа Алексей протянул ей бумажник с ключами и картами. Сам вышел из машины. Саня слышала, как он хлюпнул грязью и чертыхнулся. Сама она погрузилась в созерцание карт. Ах, вот мы где... Незаконный перекресток. То, чего быть не должно, но что неизбежно случается при наложении миров. Теперь... если мы проскользнем туда, но не до полноценного мира, а по такой же тени... сможем? Должны... тогда вот здесь поворот, и дальше...

Дальше было почти темно. Но если кто-то следит за ними (что значит если? Конечно, следит...), то взгляд его вот здесь пересечет сам себя и прервется. И дальше понадобятся многие поиски...

Алексей вернулся и сел. Посмотрел на часы. Саня тоже посмотрела. Без четверти десять. Совсем еще утро.

Она вернула бумажник. Алексей рассеянно сунул его в карман.

Подождем, сказал он.

Чего?

Еще не догадалась? В голосе было что-то незнакомое.

Она покачала головой.

Нас.

Нас? Она вдруг не поняла слово. О каком-то "насе", она помнила, опасливо шептались девчонки... Что такое "нас"?

Винительный падеж от "мы", усмехнулся Алексей. Скоро сюда должны прийти мы. Здешние мы.

Понятно, сказала Саня равнодушно. Почти равнодушно. Что она при этом чувствовала, она не понимала сама.

При первом своем посещении Кузни Алексей уже встречался с другим собой, но тогда с ним был Филадельф... и вообще все было иначе. Он даже представить себе не мог, как ошеломит его появление двух куклоподобных людей, один из которых был точной копией кесаревны, а второй надо верить, точной копией его самого. Но себя он не узнал бы разве что по одежде...

Они нас не видят, сказал настоящий Алексей настоящей Сане, и не слышат. И вообще ничего не понимают.

Откуда ты знаешь? Голос ее был скомкан.

Действительно, откуда? Филадельф сказал?..

И почему они пришли сюда? продолжала Саня.

Потому что мы здесь. Мы их притянули. Вытащили из того муравейника...

Это их ты хочешь убить? Долгое молчание.

Да.

Куклоподобные брели по грязи вроде бы не разбирая дороги, но как-то особенно ловко, не падая и даже почти не пачкая ног. Подошли вплотную и деловито остановились.

Нет, сказала Саня тихо. Я не позволю. Ты понял, да? Я не позволю. И меня не трогает, что ты скажешь...

Думаешь, мне хочется это делать? Алексей почувствовал, как в горле вспухает ком. Я отдал бы... он задумался, что мог бы отдать, правую руку чтобы только обойтись без этого. Ты можешь наконец это понять или нет: нам нужно дойти любой ценой. Любой...

Я никуда не хочу, бешеным шепотом произнесла Саня. Я никуда не пойду. Верни меня домой. И все.

В общежитие?

-Да.

Оно сгорело.

Ничего. Найду что-нибудь. Без крыши не останусь.

Тебя уже забыли. Ты исчезла. Полностью, как пар...

Вспомнят.

Не вспомнят.

Я тебе не верю.

Твое право. Сейчас мы отправимся туда и убедишься.

Он чувствовал, что говорит не то и делает не то, но никак не мог понять, где оно "то".

Ннннет. Саня затрясла головой. Ты опять меня куда-нибудь заведешь. Я сама... я найду дорогу. Алексей отодвинул с пути свою куклу, просунулся в салон машины и вытащил початую бутылку водки.

Глотни.

Не хочу.

Глотни, тебе нужно.

Я сказала: не буду. Не буду. И убери от меня это!.. вдруг завизжала она, отпихивая куклу-себя. Убери! От меня! Это!!! Убери!!!

Ничего человеческого не было в ее искаженном лице.

И тут кукла-Алексей сделала полшага вперед и попыталась загородить собой куклу-Саню. Движения его были неуклюжи, но в глазах горели мука и отчаяние связанного... и даже не связанного, а заживо погребенного в неподвластной ему ходячей могиле человека. Эти полшага дались ему тяжелее, чем иному подъем на вершину какого-нибудь Эвереста... И отчаяние и мука этого взгляда прожгли Саню насквозь.

Она вскрикнула и побежала.

Она бежала, отдавая бегу все силы, не понимая куда, не зная зачем... так она бежала бы от тех липких чудовищ...

Впереди было единственное место, где она могла укрыться, темный проем двери. И она метнулась в него.

Стой! Отрада, стой! Туда нельзя! Она вроде бы слышала голос, но не понимала слов. Потом сзади застучали шаги, и она побежала еще быстрее, хотя быстрее уже не могла.

Когда на нее бросились сзади и повалили, она вскрикнула еще раз, а потом в глазах вспыхнуло белое пламя, и все прервалось на какой-то миг...

Вначале она почувствовала боль, а потом уже очнулась. Было темно. Непонятно на какой высоте висел дощатый потолок, по которому бродили теплые пятна света. Потрескивал огонь, пахло свежим дымком и сосновыми дровами. Я дома, поняла Саня. Мне все приснилось...

Кто-то шевельнулся, вздохнул, скрипнула половица. Саня повернулась (ой, как больно! будто осколки стекла по ту сторону лба... ) и посмотрела в сторону скрипа.

Освещенный пламенем печи, сидел и смотрел в огонь человек из сна: Алексей. И она поняла, что проснуться у нее опять не получилось.

Где мы? спросила она. Казалось, что голосовые связки склеились и теперь разрываются по хрустящему клеевому шву.

Очнулась? сказал Алексей почти неприветливо. Но тут же встал, подошел к ней, сел рядом. Положил осторожно руку на ее пылающий лоб. Рука была прохладная. Не знаю где. Где-то есть. Но что это за место не показывают даже карты.

Я... долго так?.. Саня попыталась сесть. Больно стало до тошноты. И до слез. Она стиснула зубы.

Долго. Алексей подхватил ее, помог удержаться. И непонятно, почему так долго. Вроде бы не должна...

Сколько? Сладкая вязкая слюна накопилась во рту, ее невозможно было проглотить и некуда было сплюнуть.

Почти двое суток. По часам.

Она не поняла, к чему это уточнение.

Помоги... мне нужно...

Это сюда. За печку.

За печкой был чуланчик с большим металлическим унитазом в одном углу и рукомойником в другом. Алексей зажег керосиновую лампу и вышел.

Вначале она смочила холодной водой лицо. Потом присела на унитаз такой же холодный. Только это не позволило ей тут же уснуть от немыслимого облегчения. Потом она поняла, что ниже пояса на ней ничего не надето. Конечно, он носил ее сюда на руках... Это было и стыдно, и почему-то... приятно? тепло? легко?.. Пожалуй, легко.

Она умылась еще раз и почти пришла в себя.

На лбу, на правой его стороне, звенела от напряжения огромная шишка. Прикосновения к ней были мучительны.

Над рукомойником обнаружилось вдруг тусклое металлическое зеркальце размером с открытку. Саня попыталась рассмотреть себя, но ничего не поняла в увиденном.

Тщательно запахнув полы куртки (это опять была та куртка, купленная в магазине, из жестковатой, но прочной коричневой кожи... или почти та?..), она вышла из чуланчика. Алексей стоял спиной к ней, чтото жаря на печке: трещало, и воздух стремительно наполнялся запахом поджаренной рыбы.

Джинсы и трусики Саня обнаружила на табуретке, аккуратно свернутыми. Она оделась и только потом сообразила, что ей и в голову не пришло вернуться одеваться в чуланчик. Еще три дня назад такого просто не могло быть.

Три дня... Она напряглась и попыталась вспомнить, что происходило три дня назад, и не сумела. День стоил месяца.

Алеш... Какое сегодня число?

Тринадцатое. Он обернулся. Всего лишь.

Февраля?

Именно его, окаянного... Ну, присаживайтесь, сударыня, кушать подано.

Глава десятая

Помещение, в которое они угодили, чем-то напоминало дом на острове Еликонида: лабиринт из множества коридоров и комнат, построенный то ли вообще без плана, то ли по какому-то непостижимому плану. Или достраивавшийся постепенно, из года в год... так ведут вслед за рудной жилой шахту, так растут кораллы... Алексей не исследовал дом просто прошел по нескольким прилежащим комнатам, а потом немного послушал.

Многие годы здесь не появлялись ни живые, ни мертвые.

Не ложилась пыль: в воздухе просто не было пыли.

За окнами высокими и узкими, стрельчатыми держались ровные голубые сумерки. Сразу от дома начинался неподвижный безлистый лес. В лесу тоже никто не жил.

За все время, пока Саня сначала лежала оглушенная, а потом спала, погруженная Алексеем в очарование, снаружи лишь раз донесся звук: ослабленный огромным расстоянием рокот каменного обвала. Потом долго возвращались его отголоски...

Таких пещер не бывает. Никакой материал не может составить этот свод. И голубое свечение... Но Алексей привык более полагаться на чувства, а чувства подсказывали вокруг замкнутое пространство. Каменный мешок.

Он смотрел на спящую Саню и думал, что его пророчества начинают сбываться слишком рано и слишком дословно.

Посередине комнаты напротив, через коридор, было что-то вроде круглого бассейна, обложенного черным камнем и до краев полного водой. Он думал, что это просто резервуар, но потом увидел на поверхности беззвучный бурунчик. И тогда понял, зачем по стенам комнаты развешаны сачки...

Рыба напоминала окуня, разве что пасть была побольше и зубы почти волчьи. Вряд ли уцелеет тот, кто решит искупаться в этом бассейне.

На вкус да, окунь. Есть не слишком удобно, поскольку много мелких косточек. Но выбирать пока что не приходится.

Это была их единственная еда. Запасы остались в машине...

За эти почти двое суток Алексей отдохнул телом и истомился разумом. Он никак не мог остановиться в своем поступательном движении и, чуть отвлекшись, начинал куда-то спешить. А здесь следовало не спешить.

Продвигаться мыслью, а не стопами.

Когда он сказал проснувшейся Сане, что карты не показывают их места, то утаил часть ответа. Карты не показывают это место, потому что им здесь запрещено. Кем? Не суть важно. Но пещера эта покрыта чародейством великой силы, куда большей, чем сила Домнина. В чем суть чародейства, Алексей знать не мог. Да и не стремился. Это была та отрасль человеческих умений, в которую он благоразумно проникал лишь со знающими проводниками.

Возможно, придется переступить через благоразумие... но сейчас речь не о том. Нет, не о том.

Пока просто выжить. И все.

Рыба исправно приходила в сачок. Соль нашлась в мешке: ноздреватый ком с лошадиную голову размером.

Намек?

Невозможно ответить.

После первого пробуждения Саня съела рыбу, виновато улыбнулась и уснула опять. Спала она на этот раз очень беспокойно и недолго.

Нет! закричала она, отбиваясь. Потом распахнула глаза. Алексей был уже рядом. Ф-фуу... это сон. Слава Богу, сон. Ну... никогда еще...

Кто?

Не знаю... какие-то... будто змеи... Алексей вздрогнул. Выпрямился. Огляделся быстро и внимательно. Прислушался.

Одевайся, уходим отсюда. Хотя... постой. Две секунды. Сейчас будет больно, потом легче...

Он прижал голову Сани она увидела блеск ножа, почувствовала долгий тупой тычок над бровью, потом остро иглой, вязальной спицей насквозь, до затылка... брызнула кровь, горячо, кипяток... Алексей уже убрал нож и двумя руками что-то делал с ее лбом, потом сказал: "Все, вставай", и Саня встала. Он быстро отвел ее к умывальнику, там плеснул в лицо холодной водой. Потекли розовые струи, потом все прозрачнее и прозрачнее. "Вот, он сунул ей какуюто серую ветошь, будешь промокать... не бойся, никаких микробов..."

Все-таки чувства его подвели. Опасность оказалась ближе и страшнее. Они едва не опоздали. Вышли из комнаты и только повернули направо...

Дверь напротив распахнулась с грохотом, и из нее хлынула жирно блестящая в свете фонаря волна будто бы комков змей, быстро на лету развертывающихся и принимающих осторожноугрожающие позы. Алексей, гоня перед собой Саню, отступал по коридору туда, где была лестница вверх. Каменные ступени, пролет и пролет, белая дверь. За нее Алексей еще не ходил.

Как и все другие, эта была не заперта.

Алексей задвинул за собой засов. Поднял фонарь.

Только сейчас стало страшно. По-настоящему. Особенно за свою безалаберность. Надумал выпускать кровь... в последний момент, ведь знал уже...

Он знал также, что не все поступки диктуются разумом. И раз он поступил так... раз способен после этого рассуждать... значит, все было правильно...

Бред.

Но если бежать долго... тогда был прав...

Дорога вперед: одна стена каменная, другая деревянная. Струганые доски, от времени серые. Тесаный камень, чем-то знакомый...

Да. Если бы из трещин и щелей между плит росла трава...

Трава и росла. Чуть подальше.

Под ногами лежала ковровая дорожка, бесконечная и, наверное, извилистая шагах в сорока коридор явно начинал изгибаться. На дорожке был выткан странный растительный орнамент, в котором, если долго всматриваться, различались серые ровные стволы и густые листья...

Всматриваться было некогда. Пятна сливались в единое серое.

Да ведь и не такое могло встретиться на запрещенном перекрестке.

Сзади попробовали дверь. Мягкий смазанный шорох. Каким-то спинномозговым мышлением Алексей вывел:

сейчас то, что по ту сторону, начнет ломать дверь. Вот нашарит и приволочет что-нибудь потяжелее...

Они побежали. Коридор без дверей, похожий на переход между двумя зданиями. Чуть вниз... направо...

И снова они успели в последний момент.

Из отдушины под потолком (решетка вылетела с хлопком, напоминающим выстрел) высунулись сразу несколько тонких розоватых щупалец, стремительно заструились к полу и над полом. Они были усеяны мельчайшими крючками. Саня всхлипнула и подалась назад. Алексей схватил ее за воротник и ремень и швырнул просто по воздуху вдаль. Сам не успел одно щупальце обхватило его за левую ногу, чуть повыше лодыжек, дернуло. Он упал. В падении сумел выхватить нож. Рубанул по щупальцу. Ощущение было такое, что он режет облитый резиной медный кабель. Перерезал. Оставшиеся закружились вокруг в танце ослепших змей. Тот кусок, который впился в его ногу, сжимался все сильнее. Алексей проскользнул между двумя поднявшимися для броска щупальцами, кувыркнулся через голову, вскочил. Саня стояла перед ним, лицо перекошено, в руке бомба. Он молча перенял бомбу, точным движением направил ее в отдушину. Через несколько секунд грохнуло. Куски дерева пролетели над головами, пульсирующий обрубок розоватой плоти толщиной в руку ударился о стену и стал изгибаться подобно гусенице. Крючья на нем были уже не микроскопические...

Коридор оборвался внезапно, будто разрубленный пополам. Дальше шел узкий покатый скальный выступ над черной бездной. Вниз не хотелось заглядывать. Другой, однако, не видно было дороги...

Он попытался на ходу отодрать обрезок щупальца, но не сумел оно было как проволока, колючая проволока.

Может быть, показалось, а может быть, и нет но внезапно Алексей почувствовал дуновение ветра.

Он оглянулся. Отсюда была видна наружная стена дома: серый камень, зубчатый гребень стены, островерхие башенки... Выступ продолжался и их довел до нависшей над пропастью полукруглой площадки. Дальше, покрытая щебнем, шла тропа: в расселину за площадкой и вниз, вниз... непонятно куда.

На площадке стояли несколько деревьев без хвои и листьев: черные сучья, кривые стволики... они мучительно напоминали что-то, но Алексей заставил себя не отвлекаться.

Дальше тропа круто спускалась вниз, еле видимая после освещенных (чем? только что сообразил было очень светло...) коридоров. Как глаз, сестренка? Молчит... Хруст под ногами. Слышно только дыхание. Бежали непосильно быстро.

Со смертью разминулись на полмига. Впрочем, это еще не привал-Остановка на минуту. Что сзади? Сзади, сзади, сзади... далекий шум. Не приближающийся. Что само по себе радует. Хотя и умеренно.

Кольцо вокруг лодыжек сжималось все сильнее. Он сел, достал нож. Понял, что не видно ни черта. Саня наклонилась, сказала: дай я. Нашла конец щупальца, стала отдирать. Отдиралось оно с репейным звуком. Как хорошо, что плотные штаны... нет, местами достало и до кожи... ничего. Это я так. Обрезок был поболее полуметра длиной и обвился трижды. Саня совсем не по-дамски растянула обрезок в руках, присмотрелась: нам не понадобится ни для каких целей? Выброси, махнул рукой Алексей. Она отшвырнула его в камни, там тут же зашуршало и посыпалось. Потом раздался тонкий писк. Похоже, щупальце сразу приступило к охоте.

Спускаемся медленно, сказал Алексей. Я впереди. Будешь падать, предупреждай. И старайся на меня.

Хорошо. И Саня отчего-то засмеялась.

Ты чего?

Да... вспомнила, как девки наши тебя делили...

Делили?

Ой, что творилось... слов не подобрать. Мы вовремя смылись. А то глазки бы друг дружке повынимали, это уж как пить дать.

Кстати, о пить, подумал Алексей. Воды я захватить не догадался. Козел. Козел, как известно, он и в Африке козел...

Камни все норовили уйти из-под ног, но Алексею удавалось удерживать равновесие иногда чудом. Саня падала дважды, и был момент, когда она могла ссыпаться вниз по-настоящему. Но успел. Что у меня за природа такая успевать в последний момент?..

Там, где вокруг ноги обернулось щупальце, кожа начала гореть. Ох как гореть...

Снизу дом замок? из которого они удрали, казался совсем маленьким. Но возможно, что отсюда виден был лишь самый край.

Небо над самим замком было темным, а по краям светлым, почти белым.

Под ногами не было видно ничего. Алексей по-настоящему надеялся лишь на то, что вода всегда собирается внизу.

Потом он увидел светящееся туманное пятнышко. А может быть, увидела Саня она тронула его плечо и показала вниз. К тому времени ногу жгло так страшно, что половина сил уходила на то, чтобы не обращать внимания на это жжение.

Вторая половина на поиски равновесия, естественно.

Они замерли ненадолго, и вскоре стало ясно: ктото или что-то поднимается по тропе им навстречу, светя себе путь голубоватыми фонарями.

Алексей достал оружие и проверил его.

"Марголин" был в полном порядке, заряжен разрывными. Револьвер шериффа с таким именно названием:

"Шерифф" насчитывал в своем барабане пять патронов. Один был истрачен по бандиту, а один вчера во время проверки боевых качеств. "Шерифф" Алексею понравился очень одним новшеством. Хорошо забытым, разумеется. Револьвер был самовзводный но взвод осуществлялся после того, как сделан выстрел. Поэтому очень легкий спуск. Необычайно легкий. Выстрелил и тут же взвел для следующего выстрела. А не как повсеместно тянешьтянешь-тянешь спусковой крючок, пока курок изволит соскочить с шептала...

Все это хорошо. Только вот Аникит остался в машине. Никуда он оттуда, понятно, не денется однако выведет ли кривая странствий в ту же точку пространства? Этого не знал никто, кроме тех молодящихся теток, что прядут пряжу судеб. А может, и они еще не знали...

Алексей взвел курок револьвера, взвел курок "Марголина" и стал ждать.