обезглавленного тела:
случилось бы того, что случилось:
зажег черную свечку. Он умел обращаться с этим чуть лучше, чем Николай
Степанович тогда, в сорок втором:
молодой боец из отряда Ильи. Здорово досталось Бортовому. Илье
продырявили бок какой-то пикой и раздробили кисть. Горбатый цыган
Бажен от удара по голове все еще не пришел в сознание. Очень тяжело
ранен был Костя: спасая
будто в соломорезку руки сунул: И страшно пострадала сама Светлана:
она пыталась творить какие-то заклинания, не отступала: не смотри,
Степаныч, не надо тебе этого видеть:
акции (были так горды:) и племянник Ильи - остались там, в
недостройке.
миновали милицейские посты и заслоны - Николай Степанович не слушал.
Он смотрел на
Вводил морфий?.. хорошо. Светочка: не слышит. Да, и лицо сделается
новое, и глаза.
кособочится:
пусть я у тебя буду так же, как он?.. возьмешь?..
оно пять тысяч новых франков, знали только в салоне "Шанель". Ради
этого платья я не поленился съездить в Предтеченку, выйти в парижском
руме, выиграть на скачках необходимую сумму: Правда, возвращаться
пришлось через финскую границу натоптанными тропами питерских
фарцовщиков. Проводником был всем известный Федя Беленький,
прославившийся в своем кругу тем, что лет десять назад построил на
даче в Комарово воздушный шар, запасся алюминиевой стружкой, щелочью -
для получения необходимого водорода: Но в ночь отлета на проводинах
шар этот по пьяному делу зажгли вместе с дачей. С тех пор Федя твердо
стоял на земле.
трудились лучшие мастера, а буфет не уступал буфетам императорских
театров. Зала было два, и если в большом, как правило, развлекалась
молодежь, то в малом звучала классическая музыка. И публика здесь
подбиралась настоящая .
нами два юноши студенческого вида настраивали магнитофон, шепча:
"Раз-два-три, раз- два-три:" - будто намеревались закружиться в
вальсе. А левее их восседал библейского вида седобородый старец Иван
Маркелович, великий библиофил; трижды собирал он библиотеку и дважды
терял ее - но и сейчас она оставалась самым представительным частным
собранием если не в России, то уж по эту сторону Урала - наверняка.
Частыми его гостями были историки, в частности
взирали на это сквозь пальцы: устали, наверное. У него можно было
запросто взять почитать Бердяева, Шестова, да и Гумилева Николая
Степановича: Рядом с ним, склонившись и что-то шепча, сидел
чернокудрый молодец с розовым лицом
двух, то ли трех нетолстых (а у кого они сейчас толстые?) книг. Чуть
дальше замерла в ожидании начала концерта моя директриса, в профиль
чем-то напоминающая
отцу которого я ходил исповедоваться в Болгарии незадолго до начала
войны:
которыми я не здоровался. В какой-то мере билет на этот концерт был
пропуском в общество .
темноволосая певица с широкоскулым скифским лицом и одетая тоже
по-скифски: в свободный костюм из мягкой коричневой замши. Она
улыбнулась, широко раскинула руки, будто обнимая зал:
рада видеть вас снова:
наконец вернули их забытую музыку:
которых я имел счастье знать, а одна из них некоторое время была моей
женой.
восемьдесят лет назад. Офицеры бы стрелялись на дуэлях. гимназисты
просто стрелялись, а купцы творили бы несусветные глупости - и все от
безнадежности. Сейчас же - маленькие, но полные залы, букеты и
небольшая кучка робких интеллигентных поклонников:
где-то на дне сознания у меня возникал чудовищный образ пана
Твардовского, который очнулся под грудой мертвых тел:
дороге к бутербродам и шампанскому нас перехватил чуть более обычного
экзальтированный Гаврилов. У него уже третью неделю гостил эвенкский
шаман.